— Вот с кем я оказался в одной компании — с дикарями, которые задницу пальцем вытирают. Можно мне пойти и надраться вусмерть? Это последнее желание, — В моем голосе засквозила усталость, так же как и в теле, напичканном аппаратными микрочастицами.
— Увы, нет. Мы, то есть вы, немедленно отправляетесь на Землю. — отдал приказ Чертковиц. — Отбудете из Матраса; вы, конечно, в курсе, что это бидонвиль в пригородах Нового Петербурга. Оттуда стартуете на коптере-челноке, который доставит вас на орбиту, где пересядете на орбитальный космоплан, а потом… в общем, увидите. Добираться до Земли будете, как настоящий разведчик. Но там вас встретят представители спецлаборатории.
— Ага, понял. Добираться буду в капсуле, на манер кролика. А если не встретит меня представитель спецлаборатории, то попаду я на закуску к товарищам дикарям.
— Не такие уж они и дикари. Среди них, между прочим, проповедовал учитель по прозвищу Ботаник, совсем не дурак. — «утешил» большой начальник.
— Ну и чему он их научил? Что надо чистить клыки на ночь, что нельзя какать мимо горшка и есть сладкое перед обедом? Так нет же. Он сказал, что все машины — порождения преисподней. Ах, как удобно для нас, — варвары будут сидеть по уши в дерьме и радоваться. Случаем, этого Ботана не мы дикарям спустили?
Катерина поморщилась из-за моего невежества.
— Отставь свое ерничество, Фома Неверующий. Он научил землян вере в себя. Главная его заповедь: «Возлюби самого себя насколько сможешь.»
— Онанизм какой-то.
— Много лучше, — Катерина продолжил вдохновенно, как мадам профессор на последней лекции перед уходом на пенсию. — Его учение позволило многим людям адаптироваться к кошмарным условиям обитания, примириться так сказать со злом.
— Ага, без него было бы скучнее? — поддел я философствующую командиршу. — Зло необходимо, нельзя жаловаться на землетрясения и наводнения, на микробов и разных глистов. Надо с этим мириться, вместо того, чтобы строить дороги и дамбы, применять мыло и зубной порошок.
Но Катерина оказалась настоящим фэном этого самого Ботаника.
— Учитель, в принципе, сказал следующее: надо и среди грязи и зла чувствовать себя венцом творения. У Ботаника это называется выращиванием Древа Жизни; душа растит в себе Божественное семечко, поднимаясь из грязи в Небеса.
— Лихо закручено. Ну и как сложилась его судьба, я что-то забыл?
— Профессиональные душеведы из числа «творческой интеллигенции» быстро прикончили его, чтобы не путался под ногами, слепили религию под названием древесная вера, сделали ее обязательной, за чем следили с ревностью Торквемады, начали грести десятину и волочь на плаху изобретателей, как ведьмаков и волхователей…
— А мы, кстати, уже подлетаем окрестной тропой к Матрасу, — закруглил Чертковиц. — Надеваем гермокомбезы.
То, что мы приземлились где-то на задворках — я сразу понял. Помойка она и есть помойка. Под красновато-оранжевым небом навалены грудами трубы, цистерны, контейнеры, баллоны, какие-то обломки и остовы, которые мало-помалу засыпаются дюнами и прочими эоловыми отложениями. Там и сям видны следы обитания — особенно в районе «канала», где не так вредничают пылевые бури, которые частенько случаются летом. Сквозь окна-иллюминаторы маячат огоньки жилья, яркими кляксами смотрятся для моих тепловизорных глаз атомные миниреакторы. Все они, как один, жуткое барахло, теплоноситель и то протекает, застывая желтыми ледяными космами. Провода электропитания тянутся к насосным вышкам, которые добывают воду из-под слоя вечной мерзлоты, к большим бакам, где, видимо, располагаются оранжереи и плантации по выращиванию грибков и водорослей, к чанам-дезинтеграторам, где перегнивают и разлагаются объедки, чтобы превратиться затем в белковую массу.
— Дальше вы, Фома, путешествуете один. Вам и посох в руки. Инструкции уже введены в ваш мемо-кристалл, — сказал, поеживаясь, Чертковиц. — А вот и проводник.
К нам, помигав инфракрасным маячком, подвалил какой-то шестипалый мьют.
Я напоследок осведомился у начальника:
— Эй, шеф, все-таки за какую идею вы людей на хрен посылаете?
— За великую идею научно-технического прогресса. У нас застой, Фома. Мы с каждым годом все сильнее отстаем от сатурниан. У них к тому же есть и фанатизм, и воинственная религия. Космику покамест спасает количественное превосходство, но если мы не найдем потраву на этих маньяков-сатурньяков, у нас будет бледный вид.
Приятно, когда начальник разговаривает с тобой на одном языке, однако возникает ощущение, что тебя уговаривают стать затычкой в чужой бочке.
— Я слыхал про их божество. Сатурниане поклоняются какому-то темному демону, которое легко проникает и в прошлое, и в будущее. И на эту задницу мы найдем болт с резьбой с помощью братьев-плутонов, которые теперь нам уже не кажутся такими страшными? Так?
— Эх ты, чудак, — почти ласково протянул Чертковиц и сделал вид, что в дальнейшем разговоре не заинтересован. — Но, прощай, Хома Брут.
Хома Брут? Я, кажется, понимаю, на что намекает начальник, который уже показал спину. Ну теперь можно спокойно попрощаться с дамой.
— И ты прощевай, Катя, хоть ты меня и подставила, а зла на тебя не таю. Видно работенка у тебя такая.
— Отвернитесь, — цыкнула женщина на шестипалого мутанта, — и к тому же переключитесь на другой радиоканал. Она подошла ко мне ближе некуда.
— Фома, чего ж ты вытаскивал меня из «Бета», если поверил Генриху?
— Сама знаешь «чего». Чтобы у Сони когда-нибудь появилась настоящая мамаша.
— Откуда эти семейные атавизмы, Фома? Глядишь, они и меня заразят.
— Я думал, что они у тебя есть, Катерина. С чего ты бы стала звенеть, куда в итоге приплыл мой живчик?
Женщина замялась, и я стал догадываться, что меня опять накололи.
— Хотела бы иметь лучшее мнение о себе, но, тем не менее… ошибочку допустил все-таки компьютер, а я уж просто не стала отнекиваться. Сам понимаешь, всякие семейные узы и связи-привязи вызывают только дополнительное нервное истощение — это при нашей суматохе-то.
— Компьютер, блин! — очередное разочарование, а так хотелось надеяться, что хоть в чем-то сделано для меня исключение.
— Если точнее, Фома, это виновата киберсистема, заведующая карьерой. Суетиться и извещать о приплоде надлежит только высокоранжированных людей, ну, а она чего-то напутала.
— Значит, просто ошибочка вышла, или может карьерная киберсистема за какие-нибудь немеркнущие подвиги и заслуги еще собирается произвести меня в генералы?
— На это тоже не надейся, — сказала псевдоженушка». — Функция твоя сугубо секретная. Чем меньше людей о ней знают, тем ты дольше протянешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
