все так и есть? — возмутилась я, перебив хранителя. — С самого начала мои обращения случались сами собой…
— Верно, — согласился Лони, — Вначале именно так оно и было. Ты не знала о своей сущности, но она сама стала вырываться наружу из-за встречи с твоим избранным. Но сейчас ведь все иначе. Тебе уже не нужно отрицать происходящее, считая это сновидениями. А ты продолжаешь отрицать. И я думаю, что отделение разума от тела в некоторых твоих обращениях — самое сильное проявление твоего внутреннего резонанса.
— И что вы этим хотите сказать? Что я сама создаю себе барьер? — усмехнулась я.
— Не смейся, так оно и есть, — ответил Лони. — Не нужно убеждать себя в том, что все твои обращения спонтанны. Избавься от мысли, что лишь аромат твоей пары может вернуть тебе человеческий облик. Да и вообще, перестань разделять свое существование в человеческой и звериной ипостаси. Не важно, как ты выглядишь. Все это — ты. Абсолютно нормально совершать что-то подобно зверю, потому что половина твоего существа — пума. Ты не оказываешься в теле этого зверя, а являешься им.
Я хотела возразить, но Лони жестом остановил меня и продолжил:
— Подумай над моими словами прежде, чем еще что-то скажешь. Ты сейчас убедилась, что мысленное общение для тебя так же нормально, как и обычное. Тебе далось это без особого труда. Ты хотела, чтобы тебя услышали и почти не задумывалась о том, что это что-то сверхъестественное и непостижимое. И так должно быть со всем. Прими себя такой, какая ты есть. И тебе откроются все твои возможности.
Хранитель тяжело вздохнул. Он выглядел уставшим, или даже обессиленным. Видимо, столь долгое использование силы его утомило.
— Я провожу тебя к родителям, ты отдохнешь и обдумаешь все то, что я тебе сказал, — произнес Лони, поднимаясь со стула. — А завтра мы вновь встретимся.
Выйдя из дома, я обнаружила, что на улице уже очень темно, а в большинстве домов был погашен свет. Видимо, наша беседа с хранителем продолжалась весьма длительное время, а я даже не заметила этого.
В мои планы не входило задерживаться здесь на долгий срок. Ведь я очень хотела поскорее вернуться домой, чтобы увидеться с Шейном. Но прежде, мне было необходимо покончить с тем, для чего я сюда вообще пришла. А, значит, нужно было срочно разобраться в себе.
В доме, где находились родители, все уже спали. Отец похрапывал на диване в гостиной, а мама дремала в соседнем кресле.
Хранитель попрощался со мной и вышел из дома, звучно захлопнув за собой входную дверь. Мама тут же дернулась в кресле, тревожно оглядываюсь по сторонам.
— Дорогая, наконец-то ты пришла, — сказала она, увидев меня, и потерла заспанные глаза.
Она взяла со стола большую тарелку с зажаренной курицей и поставила ее на пол передо мной.
— Вот, поешь, ты наверняка голодная.
— Спасибо, — мысленно ответила я, вцепившись зубами в ужин.
— У тебя уже получается? — с радостным удивлением спросила мама.
— Да, — ответила я, не отрываясь от еды. — Хоть что-то у меня выходит.
— Ты справишься со всем, я верю в тебя, — улыбнулась она и погладила меня по голове. — Пойду посплю. И ты тоже скорее ложись, у тебя был трудный день.
Через несколько минут от моего ужина не осталось и следа, и я разлеглась на ковре в центре комнаты. Мама, примостившаяся на диван рядом с папой, быстро уснула и засопела.
А вот ко мне сон не шел совершенно. Мысли будоражили мой разум. Слишком уж много вещей я сегодня узнала, чтобы спокойно уснуть. Но, по правде сказать, все мои размышления были лишь о Шейне.
Мне было горько от того, что из-за собственного заблуждения я так долго заставляла нас обоих страдать. Но в то же время я была безумно счастлива от мысли, что мы снова сможем быть вместе.
Шейн ведь пытался перед Рождеством поговорить со мной. Извинялся за то, что не защитил меня. И, возможно, если бы я его выслушала, а не прогнала, то уже тогда бы знала о его невиновности.
Другое дело, поверила бы я ему? Боюсь, что нет. Уверена, что восприняла бы его слова, как очередной обман и попытку снять с себя ответственность за содеянное. И в итоге лишь сейчас я прислушалась к словам чужого человека и узнала правду.
Вполне возможно, Сильвия тоже пыталась все объяснить Шейну, но он так же не стал ее слушать. Вспыльчивость и собственные предрассудки сыграли с нами злую шутку.
За окном медленно светало, а я все никак не могла угомонить мыслительный процесс и заснуть.
Сколько же было пролитых слез и бессонных ночей! Сколько душевных терзаний, сколько боли! И все зря. Но сейчас стоит думать о том, что от счастья меня отделяет лишь облик зверя.
Осталось совсем немного, совсем чуть-чуть до того момента, когда я вновь смогу быть счастлива. И для этого мне нужно лишь приложить немного усилий над собой.
Возьми себя в руки. Что сказал хранитель? Нужно перестать отрицать свою сущность. Нужно принять всю себя.
Может, нужно было просто посетить психолога, а не бежать к хранителю? Они ведь тоже что-то подобное говорят тем, кто чувствует неуверенность в себе. Ха, а здорово получилось бы — пума у психолога! Думаю, после такого сеанса этому доктору тоже потребовался бы психолог, а может даже и психотерапевт.
Ладно, хватит о глупостях думать. Я, между прочим, будущий предводитель Нагвалов! Предводитель… А звучит-то как!
Но как я вообще могу руководить кем-то? Разве я хоть что-нибудь смыслю в лидерстве? Да даже если бы смыслила, что я смогу сделать?
Вот объявятся Дьявиры, начнут косить население, а я что? Буду бегать по ближайшим городам и призывать Нагвалов к действию? «Вперед, мои храбрые воины, мы должны постоять за себя и за людской род! Уничтожим чудовищ!»
Отлично, речь готова! Нужно будет только не забыть взять с собой рупор.
Точно, рупор! А что, если я смогу передавать свои мысленные обращения не конкретному Нагвалу, а всем? Ну, не прям всем, но хотя бы находящимся в относительной от меня близости. Это было бы просто отлично!
Если мой дар уникальный, как говорит Лони, то он явно должен представлять большую ценность, чем просто общение с мамой о том, что будет на ужин.
Кроме этого, вожак должен продумывать стратегию защиты или нападения. А как
