Зажавшись в угол, словно мышонок, Рик Джейсон, не замечая времени, смотрел на притихшего над камином мистера Тита, который сегодня был на удивление спокоен. Прячась от предстоящих холодов, пришедших с северных островов, кот тянулся ближе к теплу и передвигался медленно, как в забытье. Наконец устроившись возле потрескивающих поленьев, Тит, прищурив зеленые глаза, натянул на себя маску вечного сна. Но как он не маскировался, Рик знал — кот бодрствует. Уши животного неустанно меняли свое положение, реагируя на любой самый неуловимый шорох.
Ближе к десяти юноша устав следить за пушистым охранником, стал внимательнейшим образом изучать гостиную. Раньше он и не замечал, что его жилище живое. Вначале Рик гнал прочь эту безумную мысль и только по истечении пары часов, его предположения подтвердились.
Часы нехотя пробили несколько раз, положив начало странному процессу пробуждения. На седьмом ударе звук оборвался, и продолжилось мерное тиканье неутомимой стрелки. Чуть позже, может быть через час, а может всего через пару минут дом, словно очнувшись от зимней спячки начал мерно похрапывать. Послышались протяжные скрипы, стуки, позвякивание, а вскоре посторонние шумы растворились в тишине, и началось самое жуткое… Дом начал дышать. Проказник — сквозняк, путешествуя по особняку, потревожил занавесь и, затерявшись в печной трубе, издал противный завывающий вздох.
В следующую секунду дом сжался, затрещал балками, кровлей, перекрытиями… и выдохнул. Как это происходило, Рик себе не представлял, но четко осознавал — происходящее, не игра больного воображения.
Бросив на мистера Тита быстрый взгляд, юноша понял, что он остался один на один со своей бедой. Кота и след простыл. Только скрип двери выдал маршрут пушистого проходимца.
Ощущая жгучее желание кинуться следом за котом, Рик застыл каменным изваянием. Дом снова подал признаки жизни. Дверцы серванта зашевелились, заходили ходуном, насмехаясь над напуганным хозяином. Несколько раз щелкнули ставни, а висевшие на стенах картины стали раскачиваться, словно плыли по волнам. Затем наступило затишье, тягучее и липкое, не желавшее пропустить сквозь себя ни одного лишнего звука.
Надеясь, что кошмар закончился, Рик шевельнулся — и тут же понял свою ошибку. Теперь двухэтажный монстр решил продемонстрировать ему все свое могущество. Непонятное шуршание, которое стало нарастать с каждым новым вздохом, напоминало мерзкий скрежет зубов или храп заснувшего на спине великана. Рик в отчаянье заткнул уши. Жуткому наваждению не было конца.
Вскочив, юноша безрассудно ринулся к двери — туда, откуда шел звук. Источник пугающего шума оказался в самом центре дома.
Библиотека ожила, раздувшись, как мыльный пузырь. И причиной тому стали тысячи книг. Распушив свои листы, они били крыльями обложек, издавая этот монотонный: толи хруст, толи шелест.
Не отрывая взгляда, Рик наблюдал за шевелящимися полками, которые сейчас больше напоминали пчелиные соты, откуда пытались выбраться наружу бумажные личинки.
За спиной мелькнула тень, но юноша ее не заметил. Окутав напольные часы, гардероб, правую часть стены, она заскользила по лестнице, потолку и, погрузившись в мрачную пустоту второго этажа, окончательно растворилась в темноте.
Механизм часов, застывший на миг, продолжил исполнять свой долг, пытаясь побороть бесконечное время. Часы отозвались три раза, когда дверь открылась. На пороге стояла Клер. Ее восковое лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Она словно восстала из могилы и вернулась туда, где ее не ждали, и где она могла хотя бы ненадолго укрыться от собственных страхов.
Библиотека выглядела, как и раньше: серый полумрак, затерявшийся среди выцветших корешков. Мир вечного покоя и уныния. От недавнего безумия не осталось и следа.
Дойдя до середины гостиной, Клер остановилась. Глядя в никуда, она скинула пальто прямо на пол и стала медленно подниматься к себе в комнату.
Спасение, лишь на миг заполнив реальность, превратилось в мираж, который, не спешил исчезать в темноте ночи, уводя с собой последнюю надежду.
Рику захотелось кричать. Выть волком, лишь бы сестра выслушала его. Он хотел рассказать ей все — с самого начала и до конца, не утаив ни слова. Попросить помощи, прижаться к плечу. Услышать от нее, что его страх напрасен, а вечерний морок всего лишь чья‑то злая шутка. Только чуда не произошло. Сегодня был тот день, когда его сестра окончательно растворилась в темноте, став бестелесным призраком, живущим совсем в ином мире. В мире страхов и одиночества. И лишь Рик еще не знал этой страшной истины.
Злясь на Клер, на себя и на весь белый свет, он укрылся от ночного шепота в кабинете отца. Там, куда ему запрещал входить мистер Лиджебай, а сестра — выдумав новое ограничение, окончательно переполнила чашу терпения. Рик больше не признавал никаких правил, и ненавидел их в любом проявлении. После сегодняшнего предательства Клер, он решил жить своей собственной жизнью, не обращая внимания на чужие проблемы.
Захлопнув дверь кабинета, он подошел к столу.
За окном бушевала непогода. Мрак, протянув к дому свои когтистые лапы, пугал соленым ветром и далекими всполохами на горизонте. Но Рик больше не желал страшиться тьмы, всячески отгоняя от себя неприятные чувства.
Сегодня, когда его сестра потерпела очередное поражение от неведомого призрака, юноша одержал первую крупную победу, над самим собой и собственным внутренним страхом.
Сон коснулся юноши своим легким дуновением, окутав вуалью призрачной дремы. Перед столом, за которым сидел Рик вспыхнул яркий свет, и сознание вернуло его в тот самый день, когда у него состоялся весьма занимательный разговор с отцом. Тогда мистер Лиджебай был весьма благосклонен и впервые за долгие годы, позволил сыну заглянуть к нему в кабинет.
* * *
Мрачное выражение лица Джейсона — старшего на мгновение просветлело, и тут же потухло как свечка. Распрощавшись с гостем, он захлопнул дверь, задумчиво задержался у порога и, переведя взгляд на сына, знаком пригласил того к себе.
Отцовский кабинет показался Рику настоящим кладезем неведомых знаний. Закрытый за семью замками, он был эдаким фортом, в который невозможно проникнуть ни под каким предлогом. Громоздкие шкафы, будто строгие привратники, пристроились справа от входа. Напичканные всевозможными книгами, пишущими принадлежностями и небольшими поделками из дерева, они хранили свои сокровища за толстыми навесными защелками.
— Опять думаешь о чем попало, — скорее утверждая, нежели спрашивая, произнес отец.
Оторвав взгляд от стеклянных полок, Рик мгновенно уставился на носки собственных башмаков. Судя по выражению отцовского лица, разговор обещал быть серьезным. В такие минуты, мистер Лиджебай, окончательно забывая обо всех признаках приличия, превращался в настоящую бестию, готовую разметать в щепки кого угодно. Единственное спасение от его гнева — никогда и ни за что на свете не смотреть ему в глаза.
