Для субъективного эстетического восприятия гармония поэтому выступает всегда в качестве объекта, также и в том случае, если человек оказывается способным ощутить гармонию собственной души. Воспринятая эстетически, гармония, в какой бы сфере природы или общества, или духовного мира она нам ни открылась, вызывает переживание красоты как непосредственное ощущение глубочайшей закономерности мироздания, диалектического единства материн, саморазвивающейся под знаком необходимости.
Мы видим, что взаимоотношения между гармонией и красотой оказываются как бы частным случаем взаимодействия объективной реальности и отражения последней в сознании. Воспринимая эстетически гармонию, человек ощущает красоту тех явлений и процессов, в которых он ее воспринял.
Но прежде чем с этим окончательно согласиться, нельзя не задуматься над одним нюансом, возможным в рассуждениях о гармонии, обойти молчанием который значило бы — неправомерно упростить ход решения проблемы. Дело в том, что понятие «гармония» возникло в период, когда точные способы исследования еще не претендовали на раскрытие тех глубинных закономерностей существования и развития материн, знание которых питает современную философскую мысль. Древние не могли научно-теоретическим путем доказать всеобщую диалектическую взаимосвязь явлений, доминантное материальное единство, под-знаком которого развивается мироздание. Они были способны лишь непосредственно ощущать его присутствие, обобщив это глубоко верное ощущение всеобщего единства мира понятием «гармония». Впоследствии это понятие закономерно оказалось вытесненным из областей точного знания, уступив место и в материалистической философии более строгим теоретическим представлениям о характере и общих законах самодвижения материи.
В этой естественной метаморфозе понятий вполне возможно усмотреть не один лишь исторический аспект. Ведь претерпели изменения не только сами понятия, изменились и способы познания. Гармония, несмотря на тот онтологический смысл, которым вкладывали в нее древние, фактически ведь обобщала как понятие непосредственное постижение диалектического единства действительности, тогда как само понятие этого единства — в современном его значении — стало содержанием и результатом чисто логического обобщения, итогом огромного накопленного эмпирического и теоретического знания, бесчисленных научных открытий, пристального отвлеченного анализа. В то же время весь этот новый практический и теоретический аппарат исследования, позволивший в абстрактно-логической форме современной научной истины проникнуть в глубочайшую сущность мироздания, отнюдь не подменил и не отменил того непосредственного восприятия, обобщение которого легло некогда в основу понятия «гармония». Мы не только обладаем знанием всеобщего диалектического единства бытия, но и — как это было на заре времен — способны непосредственно эстетическим восприятием ощутить его в явлениях и процессах, которые нас окружают. Именно это непосредственное ощущение и одаривает нас светлой радостью красоты действительности.
Возникает, казалось бы, плодотворная мысль: не следует ли сохранить за понятием «гармония» его первоначальный фактический смысл — непосредственного ощущения доминантного единства всего существующего? Тогда это понятие будет означать уже но внешнюю закономерность бытия материи, но содержание непосредственно познающего эту закономерность эстетического сознания. Ощущение же красоты полностью отойдет в сферу эмоций.
На первый взгляд, такая идея кажется чрезвычайно привлекательной и как будто бы вполне соответствует действительности. Ведь для того, чтобы ощутить красоту, очевидно, необходимо непосредственно воспринять те глубинные взаимосвязи явлений и процессов, в которых какой-то гранью раскроется всеобщее единство мироздания. При этом само непосредственное восприятие этих связей, по-видимому, должно предшествовать ощущению красоты, быть некоторым самостоятельным этапом эстетического переживания. А если это так, то, следовательно, мы вполне вправе сказать, что, субъективно воспринимая мир гармоничным, то есть непосредственно воспринимая его объективное единство, мы ощущаем его прекрасным. (Напомним, что в начале нашего исследования мы сами условно разделили понятие «эстетическое чувство» на «эстетическое восприятие» и «эстетическую радость».)
Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что подобное толкование гармонии все же несостоятельно. Ведь всякое понятие, для того чтобы оно могло существовать как правильное понятие, должно раскрывать совершенно конкретное, реальное содержание. Между тем гармония, понимаемая как содержание сознания, оказывается улавливаемой именно и только в эмоциональном ощущении красоты чего-либо, что воспринимается гармоничным. Субъективное ощущение гармоничности ведь и есть ощущение красоты. Никакой гармонии вне ощущения красоты непосредственно воспринять невозможно, ибо своеобразие эстетического переживания — в его абсолютной целостности, в полном слиянии восприятия и эмоциональной реакции. Собственно говоря, речь здесь идет именно об эмоциональном восприятии, о восприятии, самой сутью которого является непосредственная реакция сознания на внешнюю причину. В этом его сущность и специфика.
Поэтому попытаться вычленить ощущение гармонии из целостного эмоционального эстетического переживания, лишить это ощущение эмоциональной окрашенности чувства красоты — значит, его уничтожить. Вне чувства красоты гармонии, понимаемой как субъективное, непосредственное раскрытие объективного диалектического единства действительности, попросту не существует. Не существует потому, что здесь оказывается полностью отсутствующим тот самый субъективный момент активности сознания, который характеризует всякую познанность вообще — как абстрактно-логическую (именно в силу ее способности к абстракции), так и эстетическую (в силу присутствия эстетической эмоции).
Как мы видим, понятие «гармония», трактуемое как содержание сознания, будучи отделенным от понятия «красота», становится беспредметным, теряет собственную определенность и, следовательно, самоуничтожается. Таким образом, нам не остается ничего иного, как вернуться к тому первоначальному онтологическому содержанию понятия «гармония», которое вложили в него древние, хотя в силу исторических причин генезис этого понятия и явился результатом обобщения непосредственного восприятия действительности.
Правда, следует отметить, что, войдя в эстетику в качестве синонима общефилософских категорий, понятие «гармония» обрело и некоторый новый, гносеологический смысл. Если древние рассматривали гармонию как всеобщую основу существования, независимо от того, является ли она предметом субъективного отношения, то эстетическая мысль преимущественно интересуется понятием гармонии именно в связи с эстетическим восприятием действительности.
Выше говорилось, что для современного научного мышления, какой бы области оно ни касалось, фундаментальное понятие диалектической взаимосвязи является само собой разумеющимся, а реальная диалектика взаимодействия явлений и процессов действительности составляет в той или иной конкретной форме предмет всякого истинного знания. Эта же диалектика оказывается предметом и эстетического восприятия. Однако оказывается, с несколько иной стороны, нежели тогда, когда мы имеем дело с теоретическим исследованием действительности.
В то время как теоретическое знание рассматривает всеобщую взаимосвязь в качестве непреложной и в конечном счете абсолютной закономерности бытия, для непосредственного эстетического восприятия ее проявления весьма дифференцированны. Как уже отмечалось, она открывается эстетическому чувству то более полно и очевидно, вызывая субъективное переживание красоты объекта, то слабее, то кажется отсутствующей вовсе, уступая место гнетущему впечатлению полного хаоса. Эстетическое восприятие как бы постоянно ищет, улавливает в явлениях зримо пробивающиеся на поверхность глубинные гармонические взаимосвязи, активно отвергая как безобразное (речь о чем будет ниже) то, что препятствует непосредственному ощущению гармонии.
С другой стороны, теоретическое познание, исследуя любую данную закономерность, стремится вычленить ее в наиболее чистом виде, освободить ее от случайностей, рассмотреть саму в себе и в ее закономерных связях с другими, также очищенными от случайностей закономерностями. Эстетическое восприятие, напротив, улавливает внутренние закономерные взаимосвязи непосредственно в реальных, более или менее случайных явлениях этих закономерностей. Поэтому, имея своим предметом всю конкретную диалектику реальности, во всей ее жизненной противоречивости, абстрактное, научное знание в целом постоянно расчленяет живое, противоречивое единство мира, познает его всегда условно, неполно, частично, более или менее дискурсивно, лишь в бесконечном процессе познания обретая все более связную, единую картину; тогда как эстетическое восприятие, имея предметом, казалось бы, абстрактное единство — гармонию мира — в то же время постигает это единство не абстрактно познанным в самом себе я не в бесконечности приближения к абсолютной истине, но раскрывает его непосредственно в конкретном многообразии и богатстве реальной, живой диалектики бытия.
