с едой и напитками и ставят их на стол. Начинается трапеза)
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: А теперь скажите мне прямо, где вы пропадали и почему явились так поздно? Скажите мне правду, я не буду возражать.
МАКС: Могу заверить вас, что все, что мы рассказали, было истинной правдой. Но отчего вы ставите под сомнение достоверность нашей истории?
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Опять вы, Макс, с вашими выспренними выражениями! Вы могли бы с таким же успехом признаться в том, что ваш рассказ выдуман; и скверно выдуман! Я знаю, вы частенько фантазируете. Но вы, Карл, обладаете замечательным качеством — отсутствием какой бы то ни было фантазии. Несколько раз я слышал, что вы говорите только правду. Возможно, скажете и сейчас.
КАРЛ (серьезно): То, что говорит Макс, произошло на самом деле.
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Что за глупости! На той дороге нет никаких домов на протяжении миль. Местные придерживаются некоего нелепого суеверия, что нельзя жить рядом с обгорелыми развалинами дома, который, кажется, принадлежал князю Фердинанду фон Молтенбергу. Но что вызвало к жизни подобные суеверия, я даже и не позаботился узнать. Лучше обратитесь к Ирэн с такими вопросами. Снова спрашиваю вас — почему вы говорите, что по ошибке попали в дом на той дороге?
КАРЛ И МАКС (вместе): Но уверяю вас, мы там были.
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Глупости! Вы что же, думаете, что я не знаю этих мест? Уверен, вы попали в какую-то передрягу, о которой я даже не хочу знать.
МАКС: Ну что ж, завтра утром мы покажем вам точное место, где мы были.
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Поскольку вы продолжаете цепляться за ваш рассказ, я поеду с вами завтра туда, где вы были, если вы еще его сумеет вспомнить. А теперь по бокалу пунша и пожелаем друг другу доброй ночи.
СЦЕНА ПЯТАЯ
Местность с обуглившимися руинами старого замка
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН (садясь на камень): Право, если это розыгрыш, то довольно скверный. Я втащился на холм, проделал весь этот путь! Не хочу даже думать, что такое на вас нашло. Вы что, оба бредили прошлой ночью или выпили столько, что не смогли проехать дальше? Или, повторяю, это ваши глупые шутки? Если да, это очень глупая шутка. Хотя, возможно, вы скажете, что это не то место. Я определенно не собираюсь идти дальше!
КАРЛ (озадаченно): Да, это оно и есть.
МАКС (медленно): Да, то самое место.
(Появляются ИРЭН и ШАРЛОТТА)
ШАРЛОТТА: Мы подумали, что пойдем за вами. По крайней мере, Ирэн этого хотела, и я тоже пошла. Но что это все означает?
ИРЭН (МАКСУ): Думаю, я понимаю.
МАКС: Ну так скажите хотя бы мне.
ИРЭН (МАКСУ): Я расскажу всем, хотя они будут смеяться надо мной. Быть может, вы не будете.
МАКС (ИРЭН): Кажется, я начинаю смутно различать, что вы имеете в виду. Я вас пойму. Но лучше расскажите всем, что бы они ни сказали.
ИРЭН (громко): Отец, я знаю, вы считаете, что я смехотворно суеверна. Но услышанный прошлой ночью рассказ настолько совпадает с тем, что я слышала об этом месте, что, на мой взгляд, вряд ли Макс и Карл могли его придумать. И я уверена, что они никогда не слышали об этом прежде.
КАРЛ: Но что же вы слышали? Я ничего об этом не знаю.
ШАРЛОТТА: Бедный милый Карл настолько лишен воображения, что вряд ли он мог что-то придумать; чего не скажешь о Максе.
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: В любом случае, расскажите мне обо всем. И покончим с этой нелепой историей.
ИРЭН: Ну что ж, рассказ таков: Здесь был замок одного князя, некоего Фердинанда фон Молтенберга, и как-то ночью, когда в замке был бал или прием, дом сгорел дотла. В поджоге был заподозрен слуга, который, по-видимому, имел что-то против своего хозяина, ибо на месте были обнаружены обгоревшие останки мальчика, причем рука в остатках ливреи, державшая металлический факел, осталась нетронутой огнем. Но почему тогда паж после того, как поджег дом, не спасся бегством, что удалось бы ему без труда? Я не могу этого понять. Были найдены и другие останки, в основном женские. Никто так и не смог разгадать эту тайну. Стоит прибавить, что князь Фердинанд правил этими местами когда-то.
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Ирэн, что ты еще скажешь? Полагаю, ты разыгрываешь и мистифицируешь меня. Но из твоего рассказа я так и не понял, какое отношение он имеет к нашим двум молодым друзьям.
ИРЭН: Погодите, отец, я дойду до этого. Легенда гласит, что раз в год, в годовщину этого события, дом предстает ярко освещенным. Вот и Иоганн, наш кучер, божится, что он видел его собственными глазами; и любого, кто входит в дом, приглашают танцевать с этими людьми. Разумеется, это документально подтверждено. Здесь были найдены останки трех молодых людей. Я не помню точных дат, но впервые это произошло то ли в начале этого века, то ли в конце прошлого. Во второй раз это произошло в 1830 или 1840 году, а в третий, чему я была свидетелем, — в позапрошлом году; разве вы не помните, об этом еще так много писали газеты — предполагаемое самоубийство барона Леонгарда фон Голденштейна? Помните необычные обстоятельства этого дела, как тело его было найдено среди этих руин, без какого-либо следа ранения? И врачи также не смогли найти ни яда, ни признаков какого-либо заболевания.
(Всех пробирает дрожь)
ИРЭН (МАКСУ): Вы не танцевали с ними?
МАКС (опять очень медленно): Нет, не танцевали, но мы видели тех троих молодых людей.
КАРЛ (бледнея и дрожа): Да, рассказ буквальным образом подтверждается. Мы видели тех молодых людей, о которых вы упомянули; и нескольких дам, а также князя. (Поворачиваясь к ГРАФУ АКСЕЛЬМАНШТЕЙНУ). Теперь-то вы нам поверите. Я и сам никогда не верил в такие штуки. Но то, что я говорю и говорил, — правда.
ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН (также бледный и дрожащий): Да уж, история довольно странная!
ИРЭН (обвивая руками МАКСА): О Макс! Так вы не танцевали с ними! Этим вы спасли себе жизнь! (Лишается чувств).
КАРЛ (пытаясь справиться с собой): Ну уж нет, нам более по душе танцевать с Ирэн и Шарлоттой, чем с призраками.
КОНЕЦ
ДИТЯ ДУШИ
(Беседа, услышанная в пассажирском вагоне.) Как я дошел до подслушивания — или точнее, до невольного выслушивания чужого разговора — для данной истории несущественно. Могу лишь сказать, что места в вагоне первого класса создают прекрасные условия для наблюдений за соседним купе.
Поезд
