Ялмар Шахт абсолютно не разделял всеобщего оптимизма. Он был одним из немногих, кто уже в 1938 году ясно видел приближающуюся катастрофу. Прежнее уважение к Гитлеру как к сильному лидеру постепенно исчезло. Фюрер оказался невосприимчив к самым очевидным вещам. Он был всего лишь «богемским ефрейтором» и ничем более. Частые споры с Шахтом наконец надоели фюреру, и он погнал его с должности министра экономики. Министерское кресло занял более покладистый Вальтер Функ, человек из партийной номенклатуры. Шахт сохранил за собой председательский портфель в Рейхсбанке и статус экономического советника фюрера. Но Гитлер все меньше прислушивался к его словам. Соответственно Шахт политически склонялся в сторону оппозиции, открыто критикуя программу вооружений.
Четырехлетний план создал острую нехватку валюты, диспропорцию в распределении рабочей силы и постоянно увеличивал размер суммы государственного долга. Свободное предпринимательство повсеместно вытеснялось административно-командным регулированием экономики. Непрерывно рос бюрократический аппарат, чиновники распределяли драгоценные сырьевые ресурсы по собственному почину. В Германии происходило ровно то, что и в большевистской России, – рост количественных показателей при одновременном снижении качества и эффективности производства. В кругу своих ближайших сотрудников Шахт открыто говорил: «Фюрер доведет страну до экономической большевизации!»
Военная промышленность разрасталась непомерно. Внутренне содрогаясь, Шахт просматривал цифры прибылей промышленных концернов. В период 1934- 1937 гг. валовой доход «Стального треста» возрос на 213%, концерна Клекнера – на 127%, концерна Геша – на 197%. В текущем году Крупп получил 211 миллионов марок чистой прибыли, «И.Г. Фарбениндустри» – 231 миллион. Производствю стали поднялось с 7,4 млн. тонн в 1933 году до 19,2 млн. тонн в 1937 году. При этом военные эксперты довольно скептически высказывались о тактико-технических характеристиках основного серийного танка Т-3 «Лухс»: лобовая броня всего лишь 35 мм – ее легко пробивает любой снаряд, двигатель бензиновый – и машина вспыхивает как спичка, гусеницы узкие, что сильно ограничивает проходимость по болотистой, либо пересеченной местности, да и запас хода слишком мал. Дешевле было бы просто закупить танки в России, возмущался Шахт, и не тратить деньги, время, ресурсы на производство никуда не годных железных коробок!
Между тем военные расходы достигали сумасшедших цифр. На 1938/39 финансовый год было предусмотрено выделение 15,7 миллиарда марок на нужды предприятий ВПК, что по курсу покупательской способности составляло 205 марок 40 пфеннигов на душу населения при средней зарплате 350 марок. От избытка дыр в бюджете правительство пыталось избавиться путем повышения налогов. В 1938 году в рейхе был установлен 21 налог, в том числе 12 поимущественных и 9 коммунальных, не считая местных сборов, с помощью которых муниципалитеты стремились покрыть собственные расходы. Более того, работал дополнительный «насос», энергично избавлявший граждан от лишних денег, – государственная благотворительная программа с обязательными взносами на «зимнюю помощь» и прочие пропагандистские мероприятия такого рода.
Естественным следствием экономического перекоса в сторону тяжелой промышленности стало сокращение производства потребительских товаров. Немцам пришлось вплотную познакомиться с понятием «дефицит». Уже в 1937 году ощущалась острая нехватка мясомолочных продуктов. Дополнительные трудности создавал прирост населения, происходивший в результате успешного проведения государственных демографических программ.
Правительственные меры по борьбе с дефицитом напоминали хождение человека в болоте – одну ногу из трясины вынул и тут же другой вляпался. 26 октября 1936 года вышел имперский закон «О фиксации цен на уровне 17 октября 1936 года». Одновременно Геринг, подмявший под себя «крестьянского вождя» Дарре, в целях преодоления продовольственного кризиса распорядился поднять цены на сельскохозяйственные товары. Как обычно бывает во время действия двух противоречащих друг другу законов, началась административная чехарда. Органы местного самоуправления приказывали полиции шерстить рынки и магазины, торговцы устраивали акции протеста, партийные чиновники ломали копья в бумажных баталиях. Один такой случай описывала газета «Франкфуртер цайтунг» от 16 октября 1938 года: «В Бохум-Геве члены гильдии мясников отказались признать цены на мясо, установленные земельной администрацией в соответствии с указаниями правительственной комиссии по контролю за ценами. Представитель протестующих мясников заявил полиции:
– Мы не намерены признавать цены, спущенные сверху.
Ему было приказано явиться к регирунгепрезиденту. Руководитель местной администрации приказал взять нарушителя под стражу и отправил его в полицейскую следственную тюрьму Реклангхаузена».
Потребительская корзина среднего немца все более оскудевала. Если в соседних западных странах потребляли больше мяса, масла, белого хлеба, сахара и яиц, то в Германии на стол преимущественно шли капуста, ржаной хлеб, маргарин, картофель и эрзац-мармелад. Раздражающе действовала на людей пропаганда так называемого айнтопфа {первого и второго блюда в одной кастрюле), призывавшая к дальнейшей «жертвенности во имя рейха». Экономические обозреватели западных изданий отмечали: «Берлин, 14 мая 1938 года. Впервые институт рыночного анализа рассмотрел динамику цен и стоимость жизни в современной Германии. Обнародованный отчет утверждает, что стоимость жизни за пять лет национал-социалистического прааления поднялась всего на 3,4%… Истинный рост цен по сравнению с 1933 годом гораздо выше официальных данных. Так, стоимость масла возросла на 35%, маргарина – на 44%, яиц – на 31 %, картофеля – на 22%. мяса – в среднем па 18% (стоимость говядины увеличилась на 18%, свинины – на 11 %, тогда как телятины и баранины на 40 и 41 % соответственно).
Молочные продукты подорожали в среднем на 15%, горох – на 52%, а остальные бобовые – на 31%. Злаковые поднялись в цене на 5%, рис – на 7%, сахар – на 2%, овощи – на 2%. Вместе с тем на 1 % подешевели отопление и электроэнергия, уголь и газ. Цепы же на верхнюю одежду, рубашки и обувь поднялись на 24, 17 и 8% соответственно. Предметы гигиены и ухода за телом подешевели на 2% и транспорт – на 3%.
В целом розничные цены резко возросли. Снижение цен на отдельные виды продукции не идет ни в какое сравнение с их ростом в целом. В то же самое время рост цен не означал повышения качества продукции. Можно привести хотя бы один пример: качество хлеба значительно снизилось за счет добавления в него 7% кукурузной муки.
Ухудшение качества продукции заставляет покупателей обращаться за необходимым по более высоким ценам…»
(Газета «Люксембургер ворт», 15- 16 мая 1938 г.)
Милитаризация экономики в сочетании, по сути, с большевистскими методами руководства ею привела к появлению системы централизованного распределения товаров и ресурсов. Так, к понятию дефицита неизбежно добавились еще два сопутствующих – черный рынок и коррупция. Шахт совершенно ясно видел эти метастазы медленно, но верно охватывающей могучий организм рейха смертельной блезни. Расцвет черного рынка сигнализировал ему как специалисту о зарождении новой влиятельной внегосударстненной структуры – теневой экономики, которая поглощала бюджетные средства, пускала налево ресурсы и уводила в сейфы международных банков столь нужные государству высоколиквидные активы (валюту и золото). Новые, назначенные властью олигархи, вроде Геринга, извлекали максимум выгоды из складывавшейся экономической ситуации.
Немалое раздражение Шахта вызывали различные фантасмагорические программы фюрера, угодливо подхватываемые прохвостами из его окружения. Несмотря на перенапряженность экономики, Гитлер настаивал на создании «народного автомобиля». Это была его «идея фикс», абсолютно нереальная в условиях нехватки денег и ресурсов. Тем не менее в 193б году Роберт Лей учредил «Общество подготовки к созданию немецкого народного автомобиля» (ГВДХ). В Вольфсбурге началось строительство сети заводов, среди рабочих распространялись «автомобильные» облигации, на полную мощь заработала пропаганда… Словом, финансовую пирамиду организовали по высшему классу. Десятки миллионов марок прилипли к рукам Лея, директора ГВДХ Лаффернца, нескольких руководителей КДФ и приближенных к ним бизнесменов. А на автомобильной выставке 1938 года в Берлине сиротливо стояли три экспериментальные модели «Фольксвагена»: обычный, с открывающимся верхом и кабриолет (уже через год их производство было прекращено, заводы включены в систему ВПК, вложенные бюджетные деньги бесследно исчезли). Добавим, что Шахт все это предвидел с самого начала.
