– Цитрус…
– Что? – не расслышала я.
– Твой аромат. Прежний.
Я улыбнулась. Он наверняка говорит о собственном запахе – именно его я и чувствую.
Посерьезнев, я попросила:
– Гэбриел, расскажи мне, откуда ты.
– Хорошо, Лайла, – ответил он после паузы и, взяв за руку, провел в гостиную. Там он усадил меня на пол, отодвинул экран от новенького камина и принялся разводить огонь. Когда поленья разгорелись и в комнате стало теплее, он опустился рядом со мной на колени.
– У нашего мира много названий. Смертные на Земле называют его Раем. Некоторые именуют его Первым измерением, но по-настоящему он зовется Стилларк. – Гэбриел помолчал, чтобы я успела осмыслить сказанное.
Стилларк… Какое странное название.
– Мы появились в гигантском сферическом кристалле, парившем в центре нашего будущего мира.
Я ошарашенно смотрела на Гэбриела.
– Откуда он взялся, мы не знаем, – пояснил он. – По одной из версий, возник из упавшей звезды. Но точно это никому не известно. В свете кристалла рождались и жили прекраснейшие существа, купающиеся в чистом сиянии. По человеческим меркам наш вид появился десятки тысяч лет назад. И вот, на пике расцвета цивилизации моих предков источаемое кристаллом золотое и серебряное сияние начало меркнуть. У кристалла иссякала энергия. – Нахмурившись, Гэбриел продолжал рассказ. – Свет слабел, и те места, в которые он больше не проникал, были обречены на гибель. Ведь наша цивилизация была не только сотворена из света, но и нуждалась в нем, чтобы жить. Нас оставалось совсем мало, когда Великий Орифьель, сам исчезая и теряя силы, заметил серебряную искру на границе, где свет исчезал во тьме.
– И что же он сделал? – спросила я.
– Искра трепетала. Никогда прежде ему не доводилось видеть ничего подобного. Орифьель вырезал маленький кусочек угасающего кристалла и, держа его в руке, как источник силы, отправился к серебряным трещинам, образующимся в пространстве. Говорят, чем ближе он подходил, тем сильнее они манили его. А кристалл на ладони вновь начал излучать свет и тепло. Орифьель ступил в образованный пространством пузырь и оказался в другом измерении: мы называем его Вторым, а вы – Землей.
Я почувствовала гордость: Гэбриел посвящал меня в тайну начала времен.
– А почему раньше никто не замечал этих трещин?
– Как увидеть свет на фоне света? – спросил Гэбриел, явно удивленный моим вопросом. – Лишь в те мгновения, когда тьма наступала, в пустоте появлялась тонкая, мерцающая серебром трещинка. Орифьель отправился исследовать новый мир: там его взору открылись горы и реки. Звери бродили там. Проникающие сквозь толщу воздушного пространства солнечные лучи согревали кожу. Найденный мир подходил для жизни. Человечество в те времена было очень юным и еще не оставило на Земле следов своего существования. Орифьель носился над молодым миром в поисках того, что могло бы сохранить жизнь нашей цивилизации.
– А почему нельзя было перенести других на Землю, спасти их?
– Земля была прекрасна, но ничто не сравнится с великолепием Стилларка. Во Втором измерении Орифьель обнаружил смертных: они рождались, взрослели и рано или поздно умирали. А в Первом измерении смерть была редким исключением. Да, наши предки становились старше, но их жизнь делилась совершенно на иные периоды. Время текло медленнее. Стоило обитателям Второго измерения прожить один день – на земле это почти двадцать лет, – и они прекращали стареть: застывали во времени и больше не менялись. В первый день нашей благословенной жизни каждого из нас приводят к Кристаллу и один-единственный раз позволяют коснуться его. В этот день нам открывается история Стилларка и цель нашего существования. Сменяющие друг друга образы и воспоминания рассказывают нам о начале нашего мира и его истории.
– И ты касался Кристалла?
– Да. И я не в силах описать волшебство, которое творится в этот миг. На тебя снисходит всепоглощающее спокойствие, умиротворение и терпимость.
Как чудесно звучит! Именно так я чувствовала себя в объятиях Гэбриела. Рассказывая о Кристалле, он сам начал источать свет.
– Вскоре Орифьель понял, что обладает исключительными для Второго измерения дарами. Он мог делать то, что смертным неподвластно. Он был сильнее и быстрее, обладал даром внушения, делался невидимым для остальных, если хотел, – и это лишь малая часть. Однажды Орифьель увидел умирающую девушку. Когда она умирала, от нее отделился сгусток чистого белого света, так похожего на свет нашего Кристалла. Сгусток поднялся над телом и парил в воздухе, но никто из смертных, окруживших умершую, не замечал его. Кусочек кристалла на ладони Орифьеля притягивал этот свет: как только сгусток подплыл к нему, тот снова ожил, налился ярким светом, пространство вокруг разошлось тонкими серебряными трещинками – именно через такие Орифьель попал на Землю. Шагнув в них, он вернулся в Первое измерение и принес с собой сущность той девушки.
– Похитил ее душу? – не веря своим ушам, спросила я.
– Не похитил, а сопроводил туда, куда она стремилась. Я видел образы, запечатлевшие возвращение Орифьеля с энергией той девушки. Чем ближе был Орифьель к сфере, тем более радостным становился танец светящегося сгустка. Казалось, он даже поет. И сфера ответила – яркой вспышкой, потоком бело-золотых искр. В тот миг Орифьель осознал, что нашел ключ к сохранению нашей цивилизации. Он привел других во Второе измерение и научил их укрощать энергию, покидающую тела умерших, и переносить ее в наш мир, в Стилларк. Оказалось, при помощи кусочка кристалла можно открывать Врата во Второе измерение. Возвращение Орифьеля стало переломным моментом: жизнь в Стилларке расцвела и стала еще чудеснее, чем прежде. Стала именно такой, какой ей всегда суждено было быть. Свет распространялся, охватывая все новые пространства, сфера нашего мира разрасталась.
Гэбриел ждал вопросов.
– Значит, когда люди на Земле умирают, существа из твоего мира проходят сквозь Врата и забирают их души, чтобы снабжать энергией Стилларк? – уточнила я.
– По сути – да. Но с душами, которые отдают энергию кристаллу, случается чудо: они переходят в иную, прекрасную форму существования. На Земле ничего подобного нет. Такое существование – воплощение света и любви. Люди приблизились к разгадке: их души действительно попадают в Рай, только не в прежней форме, а в качественно иной. Свет меняет их, длит их существование в новой сущности…
Гэбриел снова сделал паузу – убедился, что я его понимаю.
– Летели дни, проходили столетия, мы почувствовали необходимость в более организованном сообществе. Орифьель выбрал тех, кто должен был заботиться о процветании Стилларка. Позже их назвали ангелами.
– Как тебя?
– Я Наследный ангел. Меня не было среди избранных первыми. Я прожил всего двести человеческих лет: по меркам моей цивилизации я слишком молод. Пробыть в Стилларке мне довелось один-единственный день. И мне поручили задание.
Гэбриел напрягся, и я поняла, что ему нелегко говорить об этом.
– Что значит «наследный»?
– Таких, как я, очень мало. Мы больше похожи на людей. После того, как пала Тьма, Наследных оставалось шестнадцать: восемь мужчин и восемь женщин, в том числе и сам Орифьель. Слишком мало, чтобы переносить в наше измерение достаточное количество душ, а ведь только они умели делать это. Тогда Орифьель взял за образец способ продолжения рода, присущий людям. Обмениваясь светом и энергией, ангел и ангелица зачинают ребенка, в это же время еще одна пара ангелов зачинает ребенка, после чего проводится особая церемония, во время которой обоих младенцев еще в материнских утробах осеняет ослепительное сияние Кристалла и наполняет его энергия. И они, две части одного потока света, отныне связаны навечно.
– Пара ангелов? – тихо спросила я.
– Двум ангелам суждено быть половинками друг друга, суждено быть в одном статусе и делать на Земле общее дело, поддерживая друг друга. Им суждено любить друг друга так, как не умеет никто другой.
– Зачем?
Во мне нарастало беспокойство. Если Гэбриел – один из Пары ангелов, то где же его половинка?
– Изначально Наследный ангел рождался без пары. Шло время, и многие Наследные решили остаться на Земле и жить как простые смертные. Они становились Падшими. И умирали.
– Почему?
– Оторванные от Стилларка, они быстро уставали от земных забот. Наша цивилизация лишилась стольких Посланцев, что Орифьель решил создавать их Парами. Наследные ангелы несут особое бремя, выполняют нелегкий долг – создают условия в нашем мире, чтобы его обитатели могли жить как в раю. А за это Орифьель наделил нас тем, чего нет ни у одного Архангела: наша душа изначально связана с душой другого ангела. Связана всепоглощающей любовью, вечной и нерушимой. И теперь неважно, сколько времени мы проводим вдали от дома, ведь у нас есть вторая половинка, а значит, наш свет никогда не меркнет. Орифьель стал поручать таким ангельским парам общие задания, давая им определенный чин.
