не хочет, то говорить об этом — только унижаться.
Надеваю сапоги, пальто и быстро покидаю квартиру. Застёгиваюсь в подъезде. Выхожу на улицу. Холодно. Морозно. Перчатки забыла. Да и шапка не помешает. Накидываю капюшон. Тороплюсь на остановку.
Народу много. Опять трамвай битком будет. Останавливаюсь, прячу руки в рукава. Дышу морозным воздухом, пытаясь вернуть себе вменяемость. Этот мерзавец перевернул всю мою жизнь. Кто его просил это делать?!
Несмотря на утро, накатывает такая усталость и апатия ко всему. Нет больше настроения: ни работать, ни выяснять отношения с Юрой. Хочу тишины и одиночества, но это непозволительная роскошь для меня. Всегда завидовала ни к чему не привязанным людям. Они могут сорваться в любой день и уехать куда-нибудь далеко на перезагрузку. Но в моей жизни это что-то нереальное.
— Кофе, — слышу позади себя знакомый голос. Сердце замирает. Оборачиваюсь.
Максим…
Холодно, без шапки, куртка с мехом нараспашку. Улыбается, протягивая мне большой бумажный стаканчик. А в глазах претензия, словно это я ему изменяю. Его наглости вообще есть предел?
— Холодно. Поехали, — кивает мне на свой огромный внедорожник. — Просто доедем на работу с комфортом.
Оглядываюсь на пришедший трамвай и толпу ринувшегося к нему народу. Беру стаканчик с горячим напитком, грею об него ладони и иду к машине. Максим молча открывает дверь, сажусь. Хуже не будет. Нет, я еду с ним с мыслями поговорить. Только вот слов нет. Совсем.
Парень садится за руль, берет свой кофе из подстаканника, отпивает и выезжает на дорогу.
— До сих пор мерзко? — холодно спрашивает он.
— Давай ты не будешь бить и сжирать меня, я сама с этим прекрасно справляюсь, — отпиваю кофе. Капучино. Ореховый. Хороший кофе. Не то что у нас дома.
— Туше. Прости.
Киваю, смотря на дорогу.
И как теперь нам работать?
Как мне вообще находиться с ним рядом? Этот мерзавец затеял игру. Ему, видимо, весело, азартно. Я, наверное, что-то новое для него. Уломать замужнюю женщину старше себя трахнуть ее — наверное, высший пилотаж. А как я потом буду с этим жить — ему плевать. Он пойдёт дальше ставить галочки в своем сексуальном опыте. Или мне, по его мнению, должно польстить, что на меня посмотрел такой парень. Не просто парень, сынок депутата.
— Чего ты хочешь от меня? — стараюсь говорить спокойно.
— От тебя я хочу тебя, — ухмыляется.
Какие мы самоуверенные и неотразимые.
— А дальше что?
— В каком смысле?
— В прямом, Максим. Вот ты трахнул меня, удовлетворил свои хотелки. Дальше что?
С его лица медленно стирается ухмылка. Задумывается.
— Все правильно, Максим. Можешь не отвечать. Ты живёшь одним днём. В твоем возрасте это нормально. В моем возрасте это непозволительно.
— Да какой, на хрен, возраст, Крис?! — такой взрывной, эмоциональный. — При чем здесь наш возраст?
Отворачиваюсь к окну. Нет сил и желания с ним спорить. Ничего и никого не хочу. Идите все к черту!
Паркуемся на стоянке для сотрудников. До начала рабочего дня еще пятнадцать минут. Открываю сумку, вынимаю его крестик, протягиваю на открытой ладони. Максим долго смотрит на него, не берет.
— Я думал, потерял, — уже спокойно произносит он. — Мне его мама дарила на совершеннолетие, за неделю до смерти. Это самое дорогое, что у меня от нее осталось.
Этот парень имеет уникальную способность. Несмотря на свою наглость, дерзость и развязность, он умеет быть открытым, искренним и пробивать мои барьеры.
Забирает крест и тут же его надевает.
— Спасибо, королева, — перехватывает мою руку, тянет к себе, преодолевая сопротивление. Целует пальцы. Так тепло, открыто. Не отпускает. Накрывает моей ладонью свою немного колючую щеку, прижимает. Замираем.
Вот зачем он это делает?
— Я никогда не уйду от мужа. Пожалуйста, если в тебе есть хоть что-то человечное, не делай этого со мной, — вырываю ладонь и выхожу из машины, спеша на работу.
Глава 19
Максим
— Бля, Макс. Да ну на хрен. Ну какой стритрейсинг? Ты дорогу видел? Голый лед, — сокрушается Сева.
— Пох*й, так даже азартнее. Можешь не участвовать, — отвечаю, сворачивая на загородную трассу, где мы обычно гоняем летом. Я давно не участвовал. Перерос эти безбашенные показухи. Как-то расхерачил там пару тачек и нос об руль. Адреналина нахватался столько — на всю жизнь хватит. А сейчас хочу. Чтобы без тормозов, на полном экстриме, выплеснуть все, что во мне свербит уже несколько дней.
— Ну хочешь экстрима — прыгни с тарзанки, там хотя бы страховка, — гундит Сева. — Это же самоубийство.
Не отвечаю, паркуюсь возле заброшенного завода. Трасса здесь хорошая и пустая. Авет уже там с толпой болельщиков. Девочки, мальчики. А мы вдвоем. Мне не нужны зрители, мне нужен адреналин и вышибить мозги, которые последнее время думают только о королеве. Слишком много высокомерности от неё в мою сторону. Я в ее глазах — пацан, думающий членом, а она у нас, бл*ть, серьёзная замужняя дама. Лицемерно отшвыривает меня снова и снова, как щенка, который увязался за ней на улице. Плохо не оправдывать надежды женщины. Буду отморозком без мозгов.
Не выходим, курим в машине, рассматривая толпу.
— Макс, на хрен ты повёлся? — опять паникует Сева.
— Он кинул мне вызов, я принял. Не ной, как баба.
— Меня, знаешь ли, не прельщает друга по частям собирать. Было бы лето, я бы еще поучаствовал. Но зимой… Занесёт, и хрен ты вырулишь, какой бы профессионал ни был.
— Предлагаешь просто съехать? — ухмыляюсь я.
— Предлагаю послать его на хрен.
— Обязательно, как только выиграю гонку, — открываю двери, выхожу из машины. Не все так плохо, резина у меня хорошая. Авет слишком порывистый и самоуверенный, это его и подведёт. Натягиваю кожаные перчатки, иду к толпе. Здороваемся, пожимая руки.
— Если честно, не думал, что ты подпишешься, — ухмыляется Авет. Рисуется перед девочками, строит из себя крутого. Он тоже из «золотых», младше меня года на два. Нет на три уже. Завтра у меня день рождения. Юбилей, мать вашу. Двадцать пять. Но все равно не дорос до чего-то стоящего. Вот на хрена я это вспомнил? И так последние несколько дней любая мысль или действие приводят меня к ней.
«Я никогда не уйду от мужа…» — пульсирует в моей голове.
Было бы за кого держаться…
— Ну что, каковы ставки? — вынимает из кармана пачку денег.
— Давай без прелюдий. Погнали. Деньги на карту мне потом скинешь. Рисоваться перед бабами будешь?
— Ну что так грубо, Демыч? — вальяжно хлопает меня по плечу. Да, меня так иногда называют. Кликуха по фамилии. Но только свои. Дергаю плечом. Разворачиваюсь,
