«Арадо» вернулся к «Пингвину» и легко, словно чайка, сел на воду. И только тогда летчик вспомнил о том, что сомневался в удачном исходе полета. Командир снова оказался прав: ничего не бойся, просто делай свое дело.
— Проверьте, следует ли танкер новым курсом! — крикнул Крюдер с мостика.
— Мы должны сначала принять горючее, господин капитан.
— Хорошо, тогда займитесь этим. Все уже готово.
Оба летчика заполнили топливный бак самолета из канистр, которые передавали им с борта «Пингвина». Когда бак был полон, они снова взлетели.
Когда они прибыли на место, куда должен был подойти танкер за пару часов, которые они его не видели, море было пустынным. Они еще раз проверили курс и сверили часы. Все верно. В расчетах не было никакой ошибки. Тогда что же случилось? Ошибка компаса? Не может быть, он проверен и перепроверен. Куда же к черту подевалось судно?
— Да вон же он!
Танкер был обнаружен довольно далеко слева по курсу. Проведенные вычисления показали, что судно примерно полчаса назад вернулось на прежний курс. Но почему? Быть может, капитан что-то заподозрил, не обнаружив нигде в пределах видимости «Кумберленд»? Или он оказался смелым викингом, не приемлющим чужих указаний относительно курса своего судна? Нельзя исключить и того, что матросы в конце концов рассмотрели свастики на крыльях «Арадо». Какова бы ни была истина, следовало срочно что-то предпринять. Но что?
Самолет подлетел ближе к танкеру. Представлялось совершенно очевидным, что его капитан не имел ни малейших намерений следовать указанным ему курсом. Упрямый осел, подумал наблюдатель. Его даже на мостике не было. Создавалось впечатление, что он утратил интерес к происходящему.
Моряки же на борту танкера были непонятно безразличны к появлению самолета. Изредка то один, то Другой останавливался, бросал беглый взгляд в сторону «Арадо» и продолжал заниматься своими делами. Если они действительно заподозрили, что послание с «Кумберленда» — ловушка, их хладнокровие выше всяких похвал, подумал наблюдатель. К тому же они прекрасные актеры. С другой стороны, если они ничего не подозревают, тогда их поведение вряд ли свидетельствует о гармоничных отношениях между Англией и Норвегией.
Но все это в общем-то не имело значения. Ситуация была глупой. Наблюдатель представил себя докладывающим о ней Крюдеру и невольно поежился. Нет танкера! Воображаемая картина ему совершенно не понравилась. Возможно, они могли заставить упрямого норвежца лечь на предписанный ему курс, но тогда танкер нельзя упускать из виду. А тем временем приближался вечер, а вслед за ним — чернильно-черная ночь. Луна появится на небе только после полуночи. Да и в любом случае топлива было недостаточно, чтобы оставаться в воздухе до прибытия «Пингвина».
«Арадо» подлетел совсем близко к танкеру, и — вот удача! — он вернулся на предписанный курс. Но не успели летчики поздравить себя с успехом, как танкер снова лег на старый курс. Игра в кошки-мышки продолжалась до тех пор, пока позволяло наличие топлива в баке.
Мюллеру это надоело, и он сбросил перед носом танкера бомбу. Требование остановиться было убедительно подкреплено пулеметным огнем по мостику.
На борту судна замигала сигнальная лампа.
«Я останавливаюсь, — сообщили с танкера, — но доложу об этом в адмиралтейство».
Норвежский капитан кипел от негодования. «Арадо» сел на воду рядом с танкером. В баке уже не было топлива, чтобы он мог оставаться в воздухе, но ведь норвежцы об этом не знали.
А пока суд да дело, «Пингвин» на полной скорости спешил к танкеру. По указанию капитана все моряки, свободные от вахты, отдыхали. В пять часов впередсмотрящие танкер не видели. В шесть часов тоже. Наступил вечер, и около семи часов было уже совсем темно. В 19.45 впередсмотрящий доложил:
— Вижу навигационные огни справа по борту.
Почти сразу же были замечены огни рядом с судном почти на уровне моря. Это мог быть только «Арадо». На «Пингвине» включили прожектор. Да, это были они — норвежский танкер и немецкий самолет. Прожектор зашарил по танкеру. Насколько можно было видеть, орудий на нем не было.
Сопровождаемые громким визгом и скрежетом шлюпбалок, на воду спустили две шлюпки с абордажной партией. Два громких всплеска возвестили об их благополучном «приводнении». И началась операция, которая была отработана до автоматизма на учениях, поэтому шла гладко, несмотря на довольно сильное волнение. Все движения были точными и согласованными.
Лейтенант Уорнинг находился в первой шлюпке. Вскарабкавшись по переброшенному через борт веревочному трапу, он сразу же увидел форменную фуражку с золотым шнуром. Его ожидал сам норвежский капитан. Увидев перед собой вместо английского военно-морского офицера немца, потрясенный норвежец отступил на несколько шагов.
— Черт побери! — воскликнул он. — Я понял, что тут какая-то ловушка, но и подумать не мог, что в этих водах может оказаться немецкий корабль.
Не ожидая дальнейших приказов, зная, что нужно делать, немецкие моряки разбежались по судну. Большинство из них до войны были моряками торгового флота, поэтому они отлично знали устройство торговых судов и не рисковали заблудиться. Радисты заняли судовую радиорубку, механики — машинное отделение, матросы — мостик. Все прошло настолько быстро, что удивленные норвежцы не успели и подумать о сопротивлении. Вахтенные на мостике еще даже не уничтожили секретные документы.
Через пятнадцать минут после того, как Уорнинг ступил на палубу танкера, он передал сообщение на «Пингвин»:
«Судно в наших руках. Это норвежский танкер „Филефьелль“. Груз: 10 000 тонн бензина, 500 тонн нефти. Судовые документы целы».
Мюллер, все еще находившийся на «Арадо», прочитал сообщение и понимающе кивнул. 10 000 тонн бензина! Неудивительно, что они стали такими сговорчивыми, когда рядом была сброшена бомба.
Крюдер решил взять с танкера максимально возможное количество продовольствия. Но тут отправленные на танкер эксперты сообщили, что нефть пригодна для использования на «Пингвине». Это была несомненная удача. Нефть, транспортируемая на танкерах, не всегда пригодна для использования в современных морских двигателях. Поэтому Крюдер принял решение привести танкер в более спокойные воды и перегрузить топливо на «Пингвин».
Пока оба судна двигались в указанный Крюдером район, впередсмотрящие заметили огни справа по борту: один — рубиново-красный, другой — ядовито-зеленый. Совершенно очевидно, это была часть навигационных огней сравнительно крупного судна. Наступила полночь, взошла луна, и в молочно-белом свете стал виден темный силуэт нового судна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
