в трубе близко к матке прикрепился. Паршивец чуть не дотянул до нормальной беременности. Так вот, второй хирург требовал матку ампутировать, чтобы кровопотерю купировать. Ещё ж и кровь для вас искали. Время-то на минуты шло. А ГИГ упёрся… и вытянул вас. Он такой… — медсестра снова радушно улыбнулась. — Вы кушайте, давайте, и отдыхайте. Если что понадобится, вон на ту кнопочку давите, я прибегу. Я с вами до утра. Меня Маша зовут.
Маша уходит, а я бездумно пялюсь в потолок. У меня даже слёз нет…
Вот всё и решилось. Старший Моро мне в душу плюнул, а младший даже появиться не захотел… Зато тело искалечил. Нет мне больше дороги в салон мадам Марго. Мужчины любят красивые тела. А у меня, как я понимаю, даже не косметический шов… Хорошо ещё, что не трупный.
Я опускаю руку вниз и веду пальцами по шершавому послеоперационному пластырю… Мне опять не повезло. Будь я дома одна… Криво усмехаюсь в потолок. И что мне теперь делать?
****
Меня выписывают через десять дней. Глеб Игоревич приходит каждый день, сам всё контролирует, заставляет меня подниматься и ходить. Когда он дежурил в ночную, мы в ординаторской вместе пили чай с конфетами. Я забыла, когда вот так, без притворства, просто болтала с чужим мужчиной и получала от этого удовольствие. Я вижу, что нравлюсь ему. И это тоже приятно.
Наконец, наступил тот самый день. Пора домой. Собираю вещи. ГИГ печатает выписку и рекомендации. Коротко стукнув в дверь, захожу в ординаторскую:
— Глеб Игоревич, я могу забрать документы?
— Я занесу вам в палату. Подождите немного. — Как-то серьёзно, не отвлекаясь от компьютера буркнул ГИГ. Ладно…
Минут через десять в палату заглянул совсем другой мужчина — в джинсах и футболке Глеб Игоревич меньше всего походил на хирурга.
— Поехали?
О как, значит.
— Куда? — Давлю улыбку.
— К тебе домой. — Глеб протягивает мне выписку.
— А вы уверены, что нам по пути? — Улыбка всё-таки растягивает мои губы.
— Конечно! Адрес-то ваш я знаю. У меня ж на руках ваша история болезни. Забыли? — Его глаза смеются.
Притворно вздыхаю и соглашаюсь.
— Тогда поехали.
Я наклоняюсь за небольшой дорожной сумкой, но Глеб сам подхватывает её.
— Не надо носить тяжёлого минимум месяц. Полостная операция — не шутки.
— Как скажешь. — Я сама перевожу нас на новый уровень, переходя на «ты».
Минут через двадцать скромная тойота останавливается у моего подъезда. Глеб достаёт сумку из багажника, но в гости не напрашивается, а я не приглашаю. Благодарю его и поднимаю действительно лёгкую сумку.
Пока ищу ключ перед дверью, выходит соседка.
— Агата, детка, ты где была?
— В больнице, тёть Лид. — Мне ни с кем не хочется разговаривать, но с соседями надо жить дружно.
— Ох, ты ж… — Добрая женщина хватается за щёку рукой. — А что случилось-то?
— Операцию делали, аппендицит. — Почему соседям всегда надо знать, кто, куда, зачем…
Тётя Лида сочувственно кивает.
— Пока тебя не было, тут твой пару раз заходил… Он, что, не знал, получается?
— Кто «мой»? — Тут же напрягаюсь.
— Ну, тот… как его… Станислав, кажется. Красивый такой, представительный… — Соседка расправляет плечи, показывая какой представительный.
— Спасибо, тёть Лида, я разберусь. — Быстро проскальзываю в квартиру и отсекаю весь внешний мир.
Только Стаса мне не хватало. Прислоняюсь спиной к двери… и понимаю, что такое одиночество. Это когда тебя никто не встречает, когда никто к тебе не придёт, когда тебе не с кем переброситься и парой фраз… Разве можно быть одиноким, когда ты молодой и красивый? Можно…
Три дня я без дела шатаюсь по квартире, медленно хожу в магазин. Я потерялась… Мой мир опять поменялся, и я не знаю, что делать. Где же ты, мой ангел-хранитель? Тоже потерялся?
Я сидела и невидящим взглядом пялилась в огромную плазму, когда в дверь позвонили. В глазок виден только шикарный букет бордовых роз. Сука… Я, заведённая с пол оборота, распахиваю дверь:
— Тебе, что, плохо объяснили, чтобы ты не подходил… — и замолкаю.
Передо мной озадаченное лицо ГИГа.
— Не объяснили… Но хотелось бы узнать за что?
Глава 29
Я закусываю губу.
— Прости. Не ожидала, что это ты… — отступаю на шаг и жестом приглашаю Глеба внутрь.
— Хорошо, а то я уже напрягся. Это тебе, — протягивает мне букет и тортик. — Решил заехать проведать. Как себя чувствуем?
Его взгляд скользит по мне, глазки загораются. Я всегда слежу за собой. Привычка. И сейчас я при макияже, с укладкой и в коротеньком халатике с широким дорогим кружевом. Я знаю, что выгляжу дорого и очень аппетитно. Только надо пару килограммов набрать.
— Отлично чувствую. — улыбаюсь ГИГу. — Проходи. Кофе будешь?
— Буду. Только с дежурства. Давай, сначала шов посмотрю.
— Ага. Сейчас. Так и скажи, что хочешь на мои трусики попялиться.
— Ладно. Поймала. — воркует Глеб. — Я маньяк-фетишист. Прусь по трусикам. Их, знаешь ли, мне на работе не хватает. А теперь, дай посмотреть.
— Не дам. — иду в кухню. — Я сегодня не в настроении демонстрировать нижнее бельё. Так что, придётся тебе заехать ещё к кому-нибудь.
— Бля, весь кайф обломала. Всю дорогу мечтал… — бурчит Глеб и забирается на барный стул. — Почему кофемашину не купишь? — он внимательно наблюдает за тем, как я насыпаю в турочку кофе, заливаю холодной водой.
— Да, вот, всё жду, когда кто-нибудь щедрый подарит… — отшучиваюсь, но Глеб воспринимает серьёзно.
— Договорились. В следующий раз приеду с кофемашиной.
Он заставляет меня рассмеяться.
— Не надо, пожалуйста! Я терпеть не могу кофемашины. Ни одна из них не способна заварить кофе так, как я…
И это чистая правда. Глеб отхлёбывает кофе и закатывает глаза.
— Согласен. Ты лучше.
Мы не уходим из кухни. Просто болтаем. За два года я научилась поддерживать разговор с любым клиентом на любую тему. Я вижу, Глебу не хочется уходить, но я не собираюсь оставлять его у себя. Так что, часа через три прощаемся.
У самой двери он вдруг оборачивается.
— У тебя кто-то есть сейчас?
А вот и вопрос, ради которого он приехал. Беременность-то была. Отвечаю коротко:
— Нет.
Он довольно улыбается:
— Отлично! — быстро наклоняется и чмокает меня в щёку. — Просто отлично!
Ох, уж эти мужские игры.
— Тебе пора… — улыбаюсь, но выпроваживаю гостя.
Эта встреча греет душу. Весь вечер я смотрела на Глеба и думала, какая удивительная у него работа. Наверное, и работой это нельзя назвать… Он спасает жизни. А что есть у меня? Что я могу? Только ноги раздвигать… Решаю пойти хотя бы в автошколу. Ну, надо же чем-то заниматься.
