нашествия демонов в ее родной мир. Как, впрочем, и вся ее община: мало кого волновали призрачные и далекие угрозы. До тех пор, пока отродья не пришли на их земли. Застигнув врасплох веселящееся ночью племя, они вырезали каждого, кто хотя бы пытался встретить их с оружием. Но им повезло гораздо больше, чем выжившим.
Угодивших в плен пытали и насиловали до тех пор, пока все они не превратились в бесформенные куски мяса. Не тронули только детей и подростков, но лишь для того, чтобы забрать с собой в мир бездны, где всех их в качестве живого товара продали на рынке плоти.
Оказалось что здесь тоже есть свои города, где живут как рядовые демоны или гости с других планов, так и местная знать и их правители. Эта пародия на цивилизацию жила по собственным, заставлявшим кровь стыть в жилах законам.
В итоге часть ламий купили для собственных плотских утех любители экзотики, других – для тех же целей хозяева местных борделей.
Остальным, включая Ка’риш, повезло несколько больше. Их приобрели в качестве будущих гладиаторов для многочисленных арен бездны. Большинству, правда, было суждено в первые же дни отправиться на заклание к действующим чемпионам или просто достаточно опытным бойцам, да бы те могли в очередной раз подтвердить собственные титулы и заодно развлечь публику экзотикой.
И лишь нескольким «счастливчикам» удалось пополнить ряды именно рекрутов гладиаторских школ. Впрочем, везение было весьма спорным и по-настоящему повезло лишь тем, кто достаточно быстро погиб в своих первых боях. Для остальных жизнь поначалу даже стала казаться сносной ровно до тех пор, пока подающих надежды новичков не заметили местные аристократы.
Бойцов сдавали в аренду вне зависимости от пола заказчика или его желаний. Даже став полноценными гладиторами, они оставались лишь живым товаром. Дорогими игрушками, которые никто не боялся сломать или испортить. А ломались после таких забав многие. Ка’риш также не смогла избежать печальной участи, хотя по неизвестным причинам ее не замечали дольше, чем остальных. Возможно дело было в том, что одна из аристократок «вовремя» пополнила свою коллекцию рабов двумя азатами.
Создания, рожденные на другом плане, были очень похожи на ламий и отличались от них лишь наличием пары белоснежных крыльев, но считались куда более редкой диковинкой. По крайней мере, в высших слоях общества демонов дела обстояли именно так.
Из-за того, что внимание богатенькой публики доставалось более экзотическим рабам, хозяин Ка’риш вознамерился сделать из нее нового чемпиона своего лудуса. Но хрупкая с виду ламия хоть и была сильным бойцом, высшим демонам была отнюдь не ровней.
И тогда местный хирург принялся за ее «улучшение». Бесчисленное количество ножей сутками напролет разрезали ей плоть, чужие органы заменяли родные, магия ускоряла процесс заживления и приживления. Но стоило ранам зажить, как страшная пытка снова возобновлялась.
Так родилась новая Ка’риш – одна из немногих чемпионов родной арены, которая без труда расправлялась с любым противником. Грозная и сильная, как марилит*, опасная и коварная, как медуза, и прекрасная, как ламия, которой она все еще оставалась.
Она проливала кровь своих врагов на песках бесчисленных арен по всей бездне, а после ублажала одного из многочисленных любовников, что оказывался достаточно богатым, чтобы купить ее сразу после сражения. Разумеется, никто и никогда не интересовался ни ее желаниями, ни настроением, ни даже физическим состоянием.
Единственным условием «аренды» было вернуть товар живым, но это крайне редко было сдерживающим фактором и многие рабы не переживали утех во дворцах и виллах высшего общества. Но ей «повезло» больше, чем остальным: она не сошла с ума и не была убита во время забав. Была ли она при этом сломлена? Да, и неоднократно.
И когда по всему городу прокатилась волна восстаний и убийств, устроенных вторженцами с плана материи, она первой обратила свои клинки против своего хозяина и его прихвостней. Как никогда, в тот день она упивалась смертями и муками своих врагов, буквально усеяв трупами путь своего бегства. И на этом пути ей встретилась дроу.
Эльфийка была одной тех смельчаков, что осмелились устроить столь грандиозный переполох. Смертные вырезали почти всех работорговцев и убили огромное количество представителей местной знати. Ходили слухи, что одного из них выгнали из местного бара за устроенную драку. Как такое в принципе возможно, ламия представить не могла. Но зато это снимало все вопросы относительно смелости и безрассудности вторгнувшихся в бездну.
Врагов было много и оказавшаяся в одиночестве дроу обещала вернуть Ка’риш в родной мир в обмен на помощь. Но увы, когда девушкам удалось скрыться, артефакт, что должен был перенести обеих в лагерь сюзерена эльфийки, дал сбой. Что именно послужило причиной, выяснить так и не удалось. Девушки оказались заперты в суровом и неприветливым мире, без малейшей надежды на возвращение.
Ламия посмотрела на обходящего тушу поверженного отродья полуорка.
«Пока я дышу – никому не будет позволено обидеть тебя» – всплыли в памяти слова, что прошептал ей этот здоровяк. На душе стало чуточку спокойнее, а в следующую секунду страх окончательно уступил гневу и решимости – «Нет, себя она этим тварям живой точно не позволит заполучить! Как и этот мир, ведь как бы не был он суров и неприветлив, он стал для нее новым домом!»
*Марилит – шестирукий демон, со змеиным туловищем вместо ног. Коварные и опасные, они рождаются преимущественно из душ правителей и полководцев. Они крупнее ламий, но не имеют змей вместо волос и не обладают способностями медуз.
Интерлюдия третья – Велес и Мара
Чертоги старшего брата никогда не нравились Маре. Хотя, казалось бы, старший из богов, да еще и сам обрекший себя на вечное заточение, должен был озаботится каким-то подобием роскоши и комфорта пусть даже иллюзорными, но нет. Все по минимуму – абсолютному минимуму, а если быть совсем точной, то вообще ничего. Пустое пространство с бесконечной тьмой по периметру и легким туманом устилающим твердь.
В прочем производить впечатление на смертных здесь должно быть самое-то, особенно если перед ними он решит появиться в облике дракона, а он этот облик любил. Да и своим последователям или избранникам любил порой
