На ее блокноте лежала роза.
Джосс с изумлением смотрела на нее.
– Люк! – Она оторопело обводила комнату взглядом. – Люк, где ты?
Еще одно полено с треском упало в камине, осветив снопом искр покрытую сажей заднюю стенку.
– Люк, где ты, дурачок? – Она взяла цветок и поднесла к носу. Белые лепестки оказались ледяными и без всякого запаха. Джосс поежилась и положила розу на стол. – Люк? – резко повторила она. – Я знаю, что ты здесь. – Подошла к окну и отдернула штору от стены. Ни следа Люка.
– Люк! – Она побежала к двери и распахнула ее. – Люк, где ты?
Ни звука в ответ.
– Люк! – Она кинулась в кухню, почувствовав, что запах хвои стал еще сильнее.
Люк стоял у раковины и мыл руки.
– Привет! А я-то думал, куда ты подевалась… – Он замолчал, потому что она бросилась ему на шею. Он потянулся за полотенцем, вытер руки и мягко отстранил ее. – Джосс? В чем дело? Что случилось?
– Ничего. – Она все еще прижималась к нему.
Он подвел ее к столу и посадил на стул.
– Валяй, выкладывай.
– Роза. Ты положил розу на мой стол… – Она замолчала. – Ведь ты положил розу, верно?
Люк изумленно нахмурился. Быстро взглянул на нее и сел рядом.
– Я возился с машиной, Джосс. Хотел поработать до темноты. Свет в каретном сарае оставляет желать лучшего, да и холодно там дико. Лин все еще гуляет с Томом. Они пошли собирать еловые шишки, скоро должны вернуться, разве что я не заметил, как они проходили. Так что там про розу?
– Она очутилась на моем столе.
– И это тебя напугало? Ты у меня с приветом. Наверное, Дэвид оставил.
– Наверное. – Она смущенно улыбнулась. – Мне показалось, что я слышала… – Она замолчала. Хотела сказать: «Как кто-то звал Джорджи», но вовремя остановилась. Иначе не было бы сомнений, что она сходит с ума. Это все ее воображение, слишком переработала в темном и чересчур тихом доме.
– И где эта роза? Пойдем и посмотрим. – Люк резко встал. – Пошли, а потом я помогу тебе приготовить ужин для нашего отпрыска. Он наверняка откажется сегодня укладываться спать, пока вволю не насладится елкой.
Огонь в камине погас, осталась лишь зола. Люк задержался и подбросил в камин пару поленьев, а Джосс подошла к столу. Ручка лежала на странице и в том месте, куда она ее поспешно бросила, образовалось чернильное пятно. Рядом лежал засохший бутон розы, лепестки потемнели и свернулись, крошились под пальцами. Она подняла ее и заметила:
– Она была свежей, но ледяной. – Коснулась цветка кончиком пальца. Лепестки напоминали бумагу, листок на стебле рассыпался в прах, когда она дотронулась до него.
Люк взглянул на Джосс.
– Снова твое воображение. Думаю, она вывалилась из какого-нибудь отверстия в письменном столе. Ты же сама говорила, что там много всякой ерунды. – Он мягко взял розу из ее рук, подошел к камину и бросил его в огонь. Цветок вспыхнул и через секунду исчез.
12
Дневник Лидии раскрылся на странице, заложенной закладкой – большим сухим листом, от которого слабо и ненавязчиво пахло мятой.
«16 марта 1925 года. Он вернулся. Мой страх растет с каждым часом. Я послала Полли в дом приходского священника, чтобы позвала Симмса, а детей с няней отправила в Пилгрим-Холл с запиской леди Саре, в которой просила оставить их у себя на ночь. Кроме меня и слуг, в доме никого нет.»
Джосс подняла голову, и глаза ее остановились на пыльном окошке чердака. Солнце било прямо в окно, освещая потемневшие незабудки на обоях – все, что от них осталось за долгие годы. Несмотря на теплое солнце, Джосс тряслась от холода, ни на минуту не забывая о пустом доме под ней.
Остальная часть страницы оказалась чистой. Джосс перевернула несколько листов, пока не наткнулась на следующую запись, сделанную почти через месяц после первой, 12 апреля.
«Уже Пасха. В саду море нарциссов. Я сегодня нарвала несколько корзин, чтобы украсить дом. Слизь от стеблей испачкала мне платье – возможно, наказание мне за попытку выбраться из бездны отчаяния. Лучшие цветы я приберегла для могилы моего маленького.
14 апреля. Самуэль увез детей к маме. Без няни мне трудно за ними присматривать.
15 апреля. Полли ушла. Она была последней. Теперь я и в самом деле одна-одинешенька в этом доме. Кроме этого.
16 апреля. Снова приходил Симмс. Он умолял меня оставить дом. Принес еще святой воды, побрызгал ею всюду, но я подозреваю, что все духи Востока, даже сосуды, полные волшебной влаги, не в силах смыть кровь. Я не смогла уйти в дом священника и отослала его…»
– Джосс! – Голос Люка у лестницы прозвучал неожиданно и резко. – Том плачет.
– Иду. – Она спрятала дневник в ящик старого туалетного столика и повернула ключ. В дневнике были еще две записи, но почему-то она побоялась прочесть их. Теперь и она могла хорошо слышать Тома. Почему же это не произошло раньше?
Кто из детей Лидии умер? Кто из ее обширного и жизнерадостного потомства лежал в могиле на кладбище, которую она украшала нарциссами?
Она взбежала, перепрыгивая через ступеньку, по крутой лестнице и влетела в детскую. С каждым шагом жалобные завывания Тома слышались все громче.
Он стоял в кроватке, сморщив личико, мокрое, жалкое и злое. Увидев ее, он протянул к ней ручонки.
– Том! – Она схватила его и прижала к себе. – В чем дело, маленький? – Ее лицо уткнулось в его мягкие волосенки. От них пахло клубникой – в обед он ел клубничное желе.
Как могла Лидия пережить потерю ребенка? Одного из самых любимых?
Она еще крепче прижала к себе Тома, обнаружив, что тот мокрый. Рыдания уже переходили в шмыганье носом.
– Он в порядке? – Люк сунул голову в дверь.
Джосс кивнула. Она не могла говорить из-за комка в горле.
– Я его переодену и принесу вниз. Уже почти пора пить чай. А где Лин?
Люк пожал плечами. Он вошел в комнату и шутливо ткнул ребенка кулаком.
– Как ты, солдат? – Взглянул на Джосс. – А ты? – Он провел пальцем по ее щеке. – Все еще неважно себя чувствуешь?
Джосс вымученно улыбнулась.
– Немного устала, вот и все.
Джосс отнесла сухого и нарядного Тома в новом комбинезоне и полосатом свитере, который связала ему бабушка, в кабинет. Посадив его на пол, она дала ему стакан с карандашами, чтобы он мог чем-то заняться. Сама села за стол и потянулась за блокнотом. Рядом на другом столе стоял компьютер Люка. В файле под названием «Сын меча» уже было несколько страниц с описанием героев и кратким содержанием романа. Она посмотрела невидящим взглядом на свой блокнот, потом на пустой экран компьютера.
Ей хотелось начать писать, но тут взгляд упал на семейную Библию, которая лежала в углу на полке. Она с сожалением закрыла блокнот. Понимала, что не сможет серьезно работать, пока не покопается еще немного в истории, разворачивающейся на старых страницах толстой книги. Она сняла ее с полки и положила на стол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
