Мила закашлялась. Что-то ей снова подурнело.
***
- Ты можешь его просто выкупить.
- Марат, это карточный долг.
- Мне жаль, что Лебедев потерял тормоза. И всё началось ещё двадцать лет назад. Неплохой мужик был.
Глеб сжал губы. Они с Саитовым стояли на веранде ресторана и курили. Стол был накрыт неподалеку. Они уже успели поужинать, но расходиться не спешили. Вопрос так и не был решен.
- Ты знал Елену?
Марат усмехнулся и сделал затяжку.
- Знал. Правильно вы с Тойским и сделали, что взяли присмотр за девочкой. С Лебедевым бы давно сшалавилась, или он так же проиграл бы её в покер.
При мысли, что старый ублюдок не побрезговал бы поставить Милославу на кон, у Глеба рождалась потребность выпустить ему кишки.
Нельзя.
К сожалению…
Мила его любит. Это понятно. Но мудаку не помешало бы начистить морду, чтобы тот пришёл в себя, открыл глаза и увидел бы, какая красавица-дочка у него выросла. А он… Искал, как с её помощью извлечь побольше выгоды. И если бы Глеб его не изолировал бы в клинике, тот пустился бы во все тяжкие.
Глеб сделал затяжку, выпустил сизую струйку и лениво наблюдал, как та рассеивается в ночной полутьме.
- Я слышал, вы перетасовали колоду, - Марат затушил сигару и оперся локтями о перила.
- Да. Поэтому я беседую с тобой.
- Глеб, я выше всё сказал. Мы с тобой сможем все уладить бесшумно.
- Не люблю быть обязанным.
- Ты и не будешь. Решим. Береги девочку.
Уголок губы Глеба слегка дернулся кверху.
- Когда это Марат Саитов стал настолько сентиментальным? Ты ли это?
- Ерничаешь? Молодежь, - Саитов усмехнулся в ответ. – Племяшка у меня тут нарисовалась. Неожиданно. Но тоже девочка с характером. Пока ни в какую меня не желает признавать.
- Жена Багровского?
- Вот видишь, ты тоже хорошо осведомлен.
Глеб тоже затушил сигарету.
- В казино?
- В следующий раз. Марат, разговор не окончен. Не хочешь принимать от меня деньги – решим иначе.
- Конечно, решим.
Старый лис. Хотя каждый, кто посмотрит на Марата, вряд ли назовет его старым. Мужчина слегка за пятьдесят, молодых любовниц меняет с периодичностью раз в полгода. Хорошо, что хотя бы они не становятся от года к году моложе, иначе вскоре запахло бы педофилией. Алашеевы аккуратно в своё время прощупывали его на предмет слабости – не было у Марата Саитова постыдных слабостей, за которые могли бы притянуть. Даже зависть брала. Прожить полвека и не иметь компромата, вернее, подчистить за собой с такой тщательностью – это талант.
Дом Лебедевых он забирать не будет. Вообще, странен сам факт, что Саитов принял подобную ставку. Знал же, что Лебедев почти что родня Тойскому. Может, дело и не в Лебедеве самом?
Глеб поставил в голове галочку. Даст задание прощупать эту нить.
Они попрощались, и Глеб выдвинулся в сторону дома, который снял.
Он хотел увидеть Милу.
Принцесса заперлась в высокой башне. Пора её оттуда вызволять. Стефан Маркович сказал, что Мила вполне удачно справляется с болезнью, и прогулки на свежем воздухе ей помогут быстрее прийти в норму. Вот на прогулку он её и вытянет. Хватит сидеть в комнате и делать вид, что она едва ли не при смерти. Похандрила и будет. Он дал ей время.
Глеб ожидал найти Милославу в спальне, закутанную в плед. Или спящую.
И никак не ожидал увидеть её стоящей к нему спиной.
У окна.
В пеньюаре, который не скрывал абсолютно ничего.
Ни её потрясающих, соблазнительных форм. Ни тонкого кружевного белья.
Белого…
Она умела преподнести себя.
Волосы собраны кверху в эту совершенно, казалось бы, сейчас неуместную прическу «дульку» или как она там называлась. Открытая шея… беззащитная… Несколько прядей упали на плечи.
Есть женщины, которые будут часами наводить лоск и придавать себе шарм. Визажисты, парикмахеры, стилисты. Будут бесконечно долго менять наряды и выбирать белье. А есть категория девочек, которым достаточно вот так встать, накинуть на плечи кружево и всё – мужчина у их ног. Глеб не сомневался: Мила даже не накрасилась. Ей не к чему. Природа была щедра к ней, наделив той редкой природной красотой, которую ничем не надо подчеркивать.
И которая с годами превратится в роковую.
Сводящую мужчин с ума.
Глядя на её шею, на тонкий профиль лица, на тщательно сдерживаемое дыхание, от которого всё равно трепетно волновалась грудь, Глеб медленно заводился. Неудачные переговоры с Саитовым, новые сюрпризы от дуэта Лебедев-Тойский.
И под занавес – Мила. Тоже с сюрпризом.
В одном Тойский был прав: сексуальность Милы следовало придержать. Дай волю девочке - она быстро нашла бы покровителя. И давно.
Есть в ней то, от чего мужчины теряют головы.
Глеб, слегка склонив голову набок, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.
Мила стояла к нему вполоборота. Она видела, как он подъехал.
Подготовилась…
Принцесса, видимо, решив, что достаточно выждала, медленно повернулась к нему.
Да, без косметики.
Нежная.
Ранимая.
Невероятно желанная.
Её хотелось сжать, приласкать и одновременно отодрать.
Сегодня – последнее.
Мила улыбнулась лишь губами и выдохнула:
- Привет.
- Привет, - лаконично и сдержанно.
Он помогать не будет.
Она выдвинулась к нему, осторожно ступая босыми ножками. И это в период болезни!
Что задумала его Принцесса - непонятно? А вот почему – он прекрасно знал.
Мила подошла и остановилась от него в полуметре. Протяни руку - и перехватишь за талию, рванешь на себя и впечатаешь в грудь так, чтобы всем телом ощутить её мягкость и нежность.
Доступность.
Сегодня он не желал себя контролировать. У него было настроение – трахаться. Снять стресс, напряжение. Забыться. Поставить бы Милу на колени и отыметь её сладкий ротик, не заботясь о девочке. Прямо в горло. И кончить. Непременно в рот. А потом смотреть, как капля спермы стекает по губам.
Вожделение прострельнуло пах, дыхание сбилось. Парадокс заключался в том, что Глеб не хотел больше пользоваться услугами опытных эскортниц. У него была Мила. Он по ней голоден. До такой степени, что нутро скручивало, и дикие мысли лезли в голову.
Почему же дикие…
Мила негромко выдохнула, а потом начала опускаться на колени. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Лишь в глазах полыхнуло пламя.
Видеть её на коленях – дорогого стоит.
Склоненная голова, покорность, от которой бросало и в жар, и в холод одновременно. Нечто агрессивное поднялось в Глебе, но он пока тормозил себя.
Мила, по-прежнему ничего не говоря, не смотря на него, подняла руку и дотронулась до его бедра. У Глеба дернулся кадык. Тааак… Дальше?
Дальше её рука устремилась слегка вправо, но ширинку не накрыла. Испугалась? Глеб прищурился. Пальцы добрались до ремня, тронули пуговицу.
Мила не могла не заметить его возбуждение. Уже не маленькая, всё понимает. И продолжает действовать, зная о последствиях.
Что ж…
Её тонкие пальчики с розовым маникюром подрагивали. Нервничает, но упрямо продолжает идти к цели, не подозревая, какие эмоции вызывает в нем своей покорностью и нежностью. Ходит по грани, играя с огнем. И не факт, что не нарвется.
Сегодня.
Ремень поддавался ей с трудом. Кое-как вытащила его из шлевок и взялась за замок. Вот тут и замерла, растеряв решительность. Он смотрел на неё, не отрываясь. На красивые плечи, слегка прикрытые кружевом, на нереально соблазнительную ложбинку груди, что сверху открывалась в полной красе.
У Милы получалось плохо. Вернее, отвратно, и она это поняла. Потому что задрала лицо и выдавила из себя улыбку.
- Поможешь? – спросила тихо-тихо.
Глеб сжал зубы с такой силой, что раздался едва слышный скрежет. Он медленно поднял руку и положил её на затылок Милы.
А потом с силой сжал волосы, ту самую «дульку», из-за которой у него участилось сердцебиение.
- Принцесса, если ты встала на колени перед мужиком, будь готова к тому, что тебе вгонят по самое горло. Ты к этому готова? – прорычал он, оттягивая назад ей голову и заглядывая в глаза, что увеличивались по мере того, как смысл сказанного доходил до Милы.
