— Я быстро!.. — донеслось в ответ уже из-за двери.
* * *
Какой мерзкий тип, а ведь уберег от греха!
В то самое время, когда Чехович с Киршнером вели светскую беседу в доме последнего с изображением льва и арфы над воротами, совсем недалеко от них, на соседней улице, Ян Гус, сидя в своей комнате, вспоминал события этого утра и строил план дальнейших действий по изгнанию немцев — из университета и из Праги.
Накануне они с Мартой, прислугой Киршнера, которую так вовремя послал ему Господь, договорились встретиться этим утром, чтобы та показала ему «дьявольскую книгу» своего хозяина. И весь остаток дня, а затем и всю ночь перед встречей, Гус мучился вопросом — как поступить, если окажется, что книга эта реально существует?
Самым простым и логичным было бы взять ее, как вещественное доказательство, и привлечь Марту в качестве свидетельницы того, что книга эта действительно принадлежала Киршнеру.
Но ведь это — кража, как ты ее не называй. И хотя, суд святой инквизиции, если он состоится, скорее всего, не будут интересовать малозначащие подробности, вроде той, как книга оказалась у Гуса, но Ян Гус — не вор, и никогда им не был.
Что ж, можно и не забирать книгу, а лишь взглянуть на нее собственными глазами и убедиться в ее существовании и принадлежности Киршнеру. Но… Он, Гус, со своими проповедями, обличающими католическую церковь, — как заноза в заднице у ее руководства. А Иоганн Киршнер — уважаемый и авторитетный ученый, все труды которого полностью соответствуют Священному Писанию и учению церкви (Гус — то хорошо знает, чего на самом деле стоит его «праведность» — ну, и что ему делать с этим знанием?). В такой ситуации попытка обвинить Киршнера в колдовстве, скорее всего, приведет к тому, что церковь обвинит его самого — она найдет, в чем. И даже свидетельство Марты не поможет, да и не испугается ли она тогда свидетельствовать против Киршнера?
С такими противоречивыми мыслями встретился он утром с Мартой у дома ее хозяина, решив в последний момент, что надо уже, в конце — концов, хотя бы взглянуть на книгу и убедиться в ее существовании, а там — видно будет. Господь подскажет, что делать дальше.
Но оказалось, что Господь все решил еще раньше. Когда Марта ввела его в дом, дорогу в кабинет Киршнера им преградил огромных размеров старик — швейцар, омерзительный и наглый, и повел себя так решительно, что Гус тут же понял, что взять эту крепость нечего и думать. Пришлось просто заставить служанку поклясться, что она действительно видела книгу у Киршнера — и ограничиться этим.
С юности он привык ставить перед собой задачи — и добиваться своего. Упорство и упрямство были теми качествами, которые помогали ему. Именно благодаря им, он, юноша из нищей семьи, сумел поступить в университет, закончить его, и пройти путь от вечно голодного студента, питавшегося каждый день одной гороховой похлебкой и закусывавшего ее ложкой, самостоятельно сделанной из хлебного мякиша, до ректора. Главное было — всегда двигаться шаг за шагом, чтобы каждая следующая цель была выше предыдущей. Как по лестнице.
Теперь главной целью было изгнать немцев — если не вообще из университета, то по крайней мере, с руководящих должностей в нем. Да и во всей Чехии. Он объявляет свой личный «крестовый поход» против засилья немецкого языка, немецкой науки, немецкого богословия… Да-да, и богословия тоже. А немецкое богословие в Пражском университете — это, прежде всего, Иоганн Киршнер — ученый, пользующийся беспрекословным авторитетом как в научных кругах, так и у руководства Церкви. Вот с него-то и следует начать, он и должен стать первой ступенькой в этой лестнице. Так что, не иначе, как сам Господь послал ему эту Марту и «дьявольскую книгу».
Это — цель. Но каковы средства?
Увы, как только Гус начинал думать о доступных ему средствах, он снова чувствовал себя тем самым, нищим студентом, хлебавшим гороховую похлебку ложкой из хлебного мякиша.
Потому что самым естественным и логичным шагом было бы сообщить о книге епископу Збынеку и потребовать расследования — но как раз это и было невозможно после всех разоблачений отдельных священников и всей католической церкви, — а значит, и самого Збынека, как ее главы в Чехии, — которые он, Ян Гус, постоянно делает в своих проповедях. И даже ради достижения своей цели, Гус не откажется от своих слов — деятельность самого Збынека и его священников сама нуждается в тщательном расследовании, и обязательно будет расследована!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда — нибудь.
Итак, обращение к архиепископу — к этому архиепископу! — совершенно невозможно по двум причинам.
Во-первых, это безнравственно. В чем он может обвинить Киршнера? В ереси и общении с дьяволом? Да архиепископ и его священнослужители сами вытворяют такое, по сравнению с чем ереси и общение с дьяволом — шалости невинного ребенка!
Во-вторых, единственный результат, к которому этот безрассудный шаг может привести — это неприятности для самого Гуса.
Так что же, выхода нет? Жизненный опыт — тот путь, который он прошел от голодного студента до ректора университета, научил его, что выход есть всегда. Выход был и сейчас, и назывался он — король Вацлав Четвертый. Король Чехии явно благоволил ему — Гус и сам не знал, за что. Может, по принципу «враг моих врагов» видел в нем союзника в своем противостоянии с Духовными влястями.
Но противостояние — противостоянием, а отношения, хотя бы чисто официальные, обе стороны были вынуждены поддерживать. А значит, можно попробовать обратиться к церковным властям через Его Величество. В конце — концов, король может вообще не упоминать про Гуса, а сообщить Святой Церкви о «дьявольской книге», хранящейся у Киршнера, от своего собственного имени. И кстати, для него самого такой вариант даже лучше — епископ наверняка оценит этот поступок его величества, что послужит поводом к их примирению.
* * *
В королевском дворце, как всегда — торжественная тишина, необходимая монарху для принятия судьбоносных решений. Как и большинство королевских дворцов в Европе, а Гус видел их много и в Германии, и во Франции, снаружи он больше напоминал крепость. Так уж получалось у королей, каждый из которых был или, во всяком случае, считал себя «великим полководцем» — вроде бы, «на входе» строишь дворец, а «на выходе» все равно, получается крепость…
Выражение лица человека при встрече — важный момент, на который Гус привык обращать внимание еще со студенческих времен. В последнее время выражение лица короля при встрече с ним сменилось с приветливого на недовольно — озабоченное, и читалось на нем примерно следующее: «У меня самого все эти епископы и размножающиеся папы — вот уже где сидят, а тут еще твои проблемы с ними приходится улаживать»… И все-таки, старался улаживать — если бы не королевское покровительство… Да, страшно подумать, что уже случилось бы с ним, Гусом.
— Дьявольская, говоришь?
Они неторопливо прогуливались по галерее дворца, выходящей окнами на внутренний двор, в центре которого, словно обглоданный кукурузный початок, торчал одинокий шпиль недостроенного собора, заложенного еще при Карле Великом. Гус мимоходом успел подумать, что если бы отец Вацлава, Карл прожил подольше, строительство уже было бы завершено…
Он подробно рассказал королю всю историю, начиная со знакомства с Мартой, и ее рассказ о «дьявольской книге». Вацлав был явно заинтересован.
— Значит, сам ты ее не видел?
— Увы, Ваше Величество, — развел руками Гус. — Но поверьте мне, эта женщина говорит правду.
Вацлав остановился и посмотрел на Гуса внимательно и, как тому показалось, с легкой усмешкой.
— Откуда ты знаешь?
— Я умею разбираться в людях, — скромно ответил Ян.
— Ну, допустим… — король двинулся дальше, Гусу пришлось догонять его.
— Ваше Величество!.. — он счел момент подходящим для того, чтобы перейти к сути дела. Но его величество остановил его одним взглядом.
— Дались тебе эти немцы, Ян, честное слово! Киршнер — настоящий, большой ученый, известный в Европе. Он делает честь университету, основанному моим отцом.
