— Габриель согласился на этот брак, потому что альтернатива была, по его словам, «слишком грязной», — сказала она. — Я подумала, что если мы не можем любить друг друга, то, по крайней мере, можем попытаться быть командой, раз уж мы застряли вместе. После ссоры я поняла, что мы никогда не будем парой. Поэтому я решила вести раздельную жизнь. Я устроила его с комфортом.
По какой-то причине это слово сильно разозлило его.
— Почему ты не развелась с ним?
Она одарила его легкой грустной улыбкой.
— Соглашение, подписанное моим отцом, предусматривает десятилетний неконкурентный опцион. Если я разведусь с Габриелем до истечения десяти лет, его семья аннулирует мои контракты на доставку. Если я попытаюсь нанять другую судоходную компанию, я буду должна его двоюродному брату огромную сумму денег в качестве компенсации. Это нанесет финансовый ущерб нашей семье.
У него было отвратительное предчувствие.
— А если Габриель умрет?
— Забавно, что ты спрашиваешь. Если Габриель умрет, я тоже буду оштрафована. Хотя этот штраф составит одну десятую от суммы, которую мне пришлось бы заплатить, если бы я развелась с ним. Его существование доставляет неудобства его семье. Они хотят, чтобы он умер, не запятнав свои руки кровью. Они ожидают, что я убью его, чтобы освободиться.
В нем закипала ярость.
— Твой отец…
— Как я уже сказала, он считал меня слишком мягкой. Это был его урок о трудном выборе.
Он не был уверен, кого ему больше хотелось придушить, ее отца или мужа.
Ее глаза были ясными, взгляд жестким.
— Я не буду этого делать. Я не позволю им заставить меня убить другого человека. Я сама буду решать, чью жизнь я заберу.
Габриель был самым тупым человеком в галактике.
Рамона вздохнула.
— Мой план состоял в том, чтобы переждать срок действия контракта. Как только мы получили результаты исследования секо, я поняла, что это идеальный способ поставить финансы семьи на твердую почву. Нам нужно было найти что-то, чтобы заменить ретрансляторы, и секо предоставило идеальную возможность. Я с головой ушла в работу.
Ему было знакомо это чувство.
— Я не ожидала никакой супружеской верности, — продолжила она. — Я дала Габриелю много денег и полную свободу, с которой он мог справиться. Все, что ему нужно было сделать, буквально, единственное, что он должен был сделать — это быть верным семье. Он оказался неспособен даже на это. Ты знаешь, как он получил наши файлы, Матиас? Он вошел в киберцентр, улыбнулся и загрузил их. Никто не обратил на него никакого внимания. Мы так долго считали его безвредным и бесполезным, что никто даже не усомнился в его праве быть там. Он сразу же ушел со всеми нашими исследованиями. И за этого мужчину я вышла замуж. А теперь с меня хватит. Меня больше не волнуют ни его семья, ни штрафы. Я только хочу освободиться от него.
Она будет свободна от него, даже если это будет последнее, что сделает Матиас.
Рамона пожала плечами, словно пытаясь снять сдерживающую одежду.
— Твоя очередь.
— Мне нужен был закон.
— Техническое эмбарго шестого уровня, — догадалась она. — Это был ты?
Он кивнул.
— Разработка секо потребовала импорта мешалок частиц Келли. Обойти это было невозможно. Потребовалось бы восемнадцать месяцев, чтобы построить их на планете, восемь месяцев на запуск завода, а остальное — на сборку. У нас не было на это ни времени, ни средств, но мы могли бы купить их за небольшую часть стоимости. Я потянул за кое-какие ниточки, чтобы получить предложение об отмене эмбарго в Сенате, но Дрюэри и его блок заблокировали отмену.
Удивление отразилось на ее лице.
— Ты продал себя Дрюэри из-за исследования секо, а мы и Дейвенпорты выиграли от этого.
Он улыбнулся.
— Звучит не очень, когда ты так говоришь.
Она провела рукой по лицу.
— Ради любви к галактике, Матиас, почему ты не попросил о помощи? Мы могли бы объединиться с Дейвенпортами. У нас есть связи в политике…
— Ты бы помогла отступнику?
— Для секо-генераторов? Да, я бы так и сделала. Я бы выкручивала руки своей семье до тех пор, пока их локти не были бы вывернуты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Лоббирование потребовало бы времени. Дрюэри был верным выбором.
— Как прошел тот разговор? Я протолкну закон, если ты женишься на моей дочурке?
— В значительной степени. Я знал, что он нечист на руку, хотя понятия не имел, насколько. Об этом я узнал позже. Мой первоначальный план состоял в том, чтобы подкупить его. Мы встретились. Должно быть, он увидел что-то, что ему понравилось, потому что он тут же предложил мне Кассиду.
Она покачала головой, а когда заговорила, в ее голосе звучала горечь.
— По крайней мере, у меня есть оправдание, Матиас. Мой отец заставил меня сделать это. Но ты, ты сделал это с собой.
— Нет, я принял стратегическое решение. Это не казалось плохой сделкой. Рано или поздно мне пришлось бы жениться. Кассида красива, умна и обаятельна.
Рамона всплеснула руками.
— Кассида предала тебя!
— Я ничего не говорил о ее преданности. Я обсуждал с ней некоторые вещи до помолвки. Я объяснил, что жизнь потомка полна опасностей, что однажды я могу не вернуться домой, и если у нас будут дети, возможно, ей придется растить их одной. Я пытался дать понять, что работаю безвылазно, но я пообещал, что найду время для нас двоих, и если у нее будут какие-то проблемы, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь с ними. Я сказал ей, что если она не хочет выходить за меня замуж, то ей и не нужно этого делать. Я бы позаботился о том, чтобы ее отец не заставлял ее, хотя пять минут наблюдения за Дрюэри и его дочерью сделали до боли очевидным, что он никогда не заставлял ее делать что-либо за всю ее жизнь. Я спросил ее, чего она хочет от этого брака.
У Рамоны было странное выражение лица. Он не был уверен, как его интерпретировать.
— Хочешь, верь, хочешь, нет, но она сказала, что хочет меня. Она была в восторге от того, что станет моей женой в традиционном смысле этого слова. Мы хорошо поладили.
Рамона застонала.
— Ну, конечно, она была полна энтузиазма… Неважно. Пожалуйста, продолжай.
— Казалось, что каждый достигнет своих целей. У меня прекрасная жена и закон, в котором я отчаянно нуждался, у Дрюэри — зять-потомок, а у Кассиды — муж, который будет поддерживать образ жизни, к которому она привыкла. Только после того, как мы поженились, все мы поняли, что никто не получает того, чего хочет. За исключением активаторов. Их то мы получили.
Он покачал головой. Оглядываясь назад, все это показалось идиотизмом.
— Дрюэри оказался огромной помехой, — продолжил он. — Все, к чему он прикасался, становилось испорченным.
— А Кассида? — спросила Рамона.
Он посмотрел на звезды над головой, чувствуя, как знакомое неприятное напряжение наполняет его мышцы.
— Я стал разочарованием для нее.
— Как ты можешь быть разочарованием? — Она казалась оскорбленной из-за него.
— Я думал, мы уже обсудили все ожидания перед свадьбой. Оказывается, меня не воспринимали всерьез. Кассида со своей матерью рассматривали меня как человека, способного все исправить. Мужчину, который при правильном руководстве и направлении стал бы всем, что им нужно.
Ее брови сошлись на переносице.
— И что им было нужно?
— Чего-то совершенно другого.
Она ждала, пока он уточнит.
Ему потребовалось мгновение, чтобы подобрать нужные слова. Он никогда ни с кем не обсуждал это. Он также никогда не планировал обсуждать это, и поэтому, чтобы сложить запутанный клубок мыслей и эмоций в законченные предложения, требовались усилия. Это причиняло боль.
— Сначала я не понимал, в чем проблема, поэтому, когда Кассида начала жаловаться, я попытался сделать ее счастливой. Она сказала, что хочет делать что-то стоящее. Я предложил ей должность в компании, но она отказалась. Она решила заняться благотворительностью, поэтому я выделил ей бюджет. Она потратила часть денег, но становилась все более и более несчастной. Оглядываясь назад, можно сказать, что были зацепки, мелочи, которые в то время казались незначительными. Она жаловалась, что кто-то другой получил место в совете директоров какой-то благотворительной организации вместо нее. Я сочувствовал.
