) ![]()
Фреольцы — публика благодарная. Они вошли во вкус, и вот уже вместо улыбок звонкий смех. Сгрудив-
668
шись на своей трибуне, они почувствовали себя как на матче: по рядам загуляли штофы и фляги, они показывали пальцем то на одного, то на другого из нас.
— Они заслуживают отдельного представления! Их подбирают в селах и пускают по ветру. Их прячут сзади и вверяют им тащить весь груз… Наши упряжные собаки, наши бульдоги на узде, наши пахари, без которых у нас не было бы ни одежды, ни утвари, ни инструментов, ни достойного ночлега, ни самогона бурдюками, ни воды бочками. Их имя — недоля, их бремя — как сталь. Для наших фаркопщиков нам пыли не жаль!
π ![]()
Барбак первым вытащил свой огромный каркас на середину зала. Он наполовину закрывал раскрасневшегося от таких почестей Свезьеста и Кориолис, чье появление на паркете взорвало публику свистом восхищения.
— Они по крайней мере умеют кое-что выжимать из своих женщин! — раздался голос какого-то Фреольца, между двумя глотками хмеля.
— Ты еще аэромастерицу не видел!
— Перед ними, дамы и господа, в шестом ряду, но в первом по таланту, укрылись наши четверо ремесленников. Первый орудует железом, второй деревом, третья огнем. Их имена? Леарх, Силамфр, Каллироя. А кто четвертый, спросит зал? Четвертый ловит на свою удочку удачу. Красавец и ловкач, рыбак, чья удочка повисла у вас над головами, он тот, чья рыба — это облака, для кого море в небе. Не раз спасал он нас, когда привычная охота бывала невозможна иль скудна. Ему обязаны мы лучшими из яств, когда, под звездным сводом, он запускает в облака свои ловушки из воздушных змеев и оставляет там парить, чтобы с утра на завтрак их спустить к столу. Под настроение он для нас то браконьер туч, то лазури попрошайка, то дел
667
воздушных мастер. Примите же его, как надлежит: Ларко Эоло Скарса!
¬ ![]()
Ларко вышел весь взволнованный, держа за веревку свою клетку, воспарившую над мачтами. Фреольцы были к изумлении от этой должности, которая не существовала и предыдущих Ордах, а следовательно, Ларко не обучался имеете с нами в Аберлаасе. До этого он был Диагональщиком, но присоединился к нам и нашел себе применение в Орде. За ним вышла моя Каллироюшка.
— Наша огница, по части обжига, стряпни, гончарства мастерица, — объяснил Караколь.
«И наш кузнец. Скует в два счета все, что в руки попадет», — последовало за приветствием Леарха. «Наш дровосек», — за радостно машущим Силамфром, который стал доставать из сумки чаши, бумеранги, резные лопасти винтов, трассировщицы, флюгера…
— Но перейдем к пятому ряду, в котором, как и полагается…
— Пятеро ордийцев!
— Верно. А в четвертом?
— Четверо!
— В третьем?
— Трое!
— Вижу, вы искусно ведете счет… Так вот, наш пятый ряд. Не просто братья, близнецы! С оледенелых берегов, что тянутся вдоль Контра. Они росли одни и выросли получше остальных: и вверх, и вширь, и вкось! Они нужны нам в Орде по трем причинам. Во-первых, чтобы тянуть вперед наш груз, во-вторых, чтобы тянуть на себе тех, кто должен был его тянуть да не потянул, а в-третьих, чтобы получать по самой роже боковыми зашквалами и закрывать своими шкурами хвост строя… Они несъемная часть
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})666
Орды, так и знайте, Горст слева и Карст справа, наши красавцы фланговики: братья Дубка!
Хороший замес — эти двое! Вышли к фреольской публике враскачку, обнявшись за плечи. Отважные физиономии, два вечных бутуза три метра в высоту. Не из придир, к тому же добряки до мозга костей. Очень я их люблю, этих двоих! Если бы каждый раз, когда они нас выручают, им давали по камню, у них бы уже давно была башня до небес.
— Свернувшись клубочком между близнецами, в самом сердце Пака, под опекой, хрупкие, нежно укрытые, наше самое драгоценное сокровище — три женщины. И первая из них не просто женщина, о нет, наш чистый ручеек, наша травница и лозоходка, единственная, без которой нам не обойтись, единственная, которую я так бережно люблю: Аои Нан!
< > ![]()
Я была настолько удивлена, что чуть не упала, постаравшись сделать реверанс. Фреольцы только пуще захлопали, засвистели высокими нотами, раздевая меня глазами… Для них я обрела существование ровно четыре секунды назад…
— Та, что по левую от нее сторону, друзья мои, — она для вас. Те, кто с текущим носом, у кого горло першит не от стихов, — все к ней, мы вам ее дадим по выгодной цене…
— Даром, она все равно ничего не стоит! — проревел Голгот.
— Целительница наших тел и душ, психолог, врачеватель, ветеринар нашей упряжки, утешительница в трудный час. Для нас, сирот, она совсем как мама: Альма Капис!
Ω ![]()
Мертвый груз стада, вот она кто. Хуже груженых саней эта Капис. Дойная корова, в лучшем случае. Без молока.
665
Еще и уродина. Зачем она вообще нужна? Понять не могу, на кой черт ордонаторы ее на нас повесили. Кого тут лечить? От чего? Заболел — значит, борись, а не хныкать беги к мамке, в юбку зарываться, чтоб тебе тарелку супчика налили, вербовых листиков до усрачки, чтоб всю ночь через ноздри блевалось зеленой тиной! Крутится тут перед матросами, мешок картошки, думает, что на нее смотреть приятно… Уберите уже кто-нибудь отсюда это грузило…
< > ![]()
Какая она сегодня красивая… Искупана, свежа, ее еще не до конца просохшие светло-каштановые кудри вьются в свете масляных фонарей. Длинное нефритово-зеленое платье подчеркивает глаза и формы. Она смеется в ответ фреольским шуткам: «Мама, мне плохо!», «Я палец поцарапал, помоги!». Степп смотрит на нее (как это забавно), как будто только сейчас заметил, что она, оказывается, хороша.
— Пятая и последняя женщина, которую я буду иметь честь и преимущество представить вам сегодня. Сейчас пред вами засверкает та, чье имя всем из вас известно. Ее мать знаменита на весь контровый мир, вплоть до самых глубин колодцев, а ее бабушка — самая что ни на есть легенда. Втроем они дали начало роду Меликерт, чья задача в Орде по части интеллекта была не менее престижна, а может, даже и превосходила обязанности скриба. Когда ей было всего десять, она выжила в ярветре, ставшем ее посвящением. Не раз она спасала нас от смерти, по дружбе! Она в списке элиты двадцати лучших аэромастеров, что высечен на мраморной доске Ордера. К тому же ей присуща элегантность, благородство, чутье потоков, которые кого угодно ошеломят и очаруют. Встречайте же с почетом, внучка Мацукадзе: Ороси Меликерт!
![]()
Фреольцы — публика благодарная. Они вошли во вкус, и вот уже вместо улыбок звонкий смех. Сгрудив-
Барбак первым вытащил свой огромный каркас на середину зала. Он наполовину закрывал раскрасневшегося от таких почестей Свезьеста и Кориолис, чье появление на паркете взорвало публику свистом восхищения.
Ларко вышел весь взволнованный, держа за веревку свою клетку, воспарившую над мачтами. Фреольцы были к изумлении от этой должности, которая не существовала и предыдущих Ордах, а следовательно, Ларко не обучался имеете с нами в Аберлаасе. До этого он был Диагональщиком, но присоединился к нам и нашел себе применение в Орде. За ним вышла моя Каллироюшка.
Я была настолько удивлена, что чуть не упала, постаравшись сделать реверанс. Фреольцы только пуще захлопали, засвистели высокими нотами, раздевая меня глазами… Для них я обрела существование ровно четыре секунды назад…
Мертвый груз стада, вот она кто. Хуже груженых саней эта Капис. Дойная корова, в лучшем случае. Без молока.