С другой стороны, креветок было так мало, что они вообще могли ему не попасть. Это была глупая идея с самого начала, и она уцепилась за нее лишь потому, что ничего другого ей в голову не пришло.
Лишь когда она погасила свет, ей в голову закралась неприятная мысль. Что, если она ошибается и креветки дадут о себе знать чуть позже, когда он будет один у себя в комнате? Что, если с ним случится приступ, что, если он потеряет сознание? И так как ему будет некому помочь, он умрет. И все из-за нее.
— Не смеши! — сказала она себе. Однако тревога не отступала, и, пролежав в постели целый час, Каролин поняла, что не уснет, пока не удостоверится, что с самозванцем все в порядке.
Она сбросила одеяло и натянула джинсы. Если она застанет лже-Алекса в добром здравии, то непременно сообщит ему, что он спокойно слопал блинчики с начинкой, которая для настоящего Алекса была бы смертельно опасной.
В доме было темно и тихо. Джордж и Тесса еще не вернулись со своей лыжной вылазки, Салли, Уоррен и Пэтси уже спали. Ни одна ступенька даже не скрипнула, пока Каролин поднималась вверх по лестнице, и к тому времени, когда она добралась до дальней спальни в самом конце коридора — той самой, что до недавнего времени принадлежала ей, — у нее началось головокружение.
Она тихо постучала в дверь и немного подождала. Никакого ответа не последовало, однако из-под двери пробивалась полоска света. Она постучала снова и негромко назвала Алекса по имени. Опять ничего.
Она уже повернулась, чтобы уйти, когда с той стороны раздался глухой стук, после чего кто-то щелкнул замком. Может, он там не один, неожиданно пришла ей в голову мысль. Вдруг там Тесса? Вдруг она нагрянула к нему среди ночи и улеглась в его постель?
Дверь приоткрылась. Алекс молча стоял перед ней. Он был без рубашки, и было в этом зрелище нечто угрожающее. Каролин попыталась заглянуть внутрь, но ничего не увидела.
— Что тебе нужно? — спросил он неприветливым шепотом.
— Ты один? — неожиданно для себя спросила она.
Он неприятно рассмеялся.
— Представь себе, что да. А ты думала, у меня гости?
— Твой сообщник, ты хочешь сказать?
— Иди к черту, — он захлопнул было у нее перед носом дверь, но она не дала ему это сделать, чем опять несказанно себя удивила.
— С тобой все нормально? — спросила она.
Ему ничего не мешало захлопнуть дверь — в конце концов, сила была на его стороне, но он этого не сделал. Он просто стоял, прищурившись и пристально глядя на нее. Его глаза казались особенно яркими на бледном лице.
— А с какой стати должно быть иначе?
Чувство вины, однако, не желало ее отпускать — хотелось убедиться, что он ее не обманывает.
— Мне можно войти?
Он насмешливо улыбнулся:
— Войти? Ну, конечно, киска. Почему ты сразу не сказала, зачем ко мне пожаловала? Я всегда готов ублажить тебя.
Впрочем, дверь шире открывать он не стал, и Каролин поняла: самое разумное в этой ситуации — развернуться и уйти. Но разум, наверное, ее покинул. Она распахнула дверь, и он тотчас отступил, пропуская ее в тускло освещенную комнату.
Алекс направился к огромному, заваленному подушками дивану перед камином — дивану, который она выбрала именно по причине этих самых уютных подушек, — и небрежно развалился на нем, глядя на нее с насмешливой ухмылкой.
— Закрой дверь на замок, дорогая, — велел он, — и я налью нам чего-нибудь выпить.
Каролин закрыла за собой дверь, на тот случай, если кто-то из Макдауэллов услышит их голоса и захочет заглянуть в комнату. Запирать дверь на замок она, однако, не стала.
— Думаю, ты сегодня уже достаточно выпил.
Алекс с противной улыбочкой еще небрежнее развалился на ее диване.
— Может, да, — произнес он. — А может, и нет.
Ее глаза постепенно привыкли к царившему здесь полумраку. При этом Каролин избегала смотреть куда-то ниже его шеи — хотела она того или нет, но вид его тела возбуждал. Чего она не могла сделать, так это отвернуться. Несмотря на зиму, он был загорел и мускулист, правда, в меру, чтобы тело не утратило присущей ему хищной грации. Джинсы низко сидели на бедрах, на груди пушок золотых завитков, живот подтянутый и плоский.
Каролин нервно сглотнула застрявший в горле комок. Неожиданно она заметила, что тело его блестит от капелек пота, а обычно яркие и насмешливые глаза как будто слегка подернулись поволокой. Перепил, подумала она, но тотчас поняла, что это неправда.
— Что с тобой? — спросила она.
— Ничего, — улыбнулся он. — Почему бы тебе не подойти ближе, чтобы я мог проверить, что там у тебя надето под футболкой.
Под футболкой у нее ничего не было, и он это знал. Каролин не сдвинулась с места.
— Ты не Александр Макдауэлл, — бросила она ему.
— И ты пришла сюда, чтобы это мне сказать? Не поверю. Почему бы тебе не снять эту дурацкую футболку, чтобы я мог тебя поцеловать?
Каролин не понимала, как этот человек мог возбуждать и раздражать одновременно. Так же на нее действовал и настоящий Алекс.
— Ложись спать. — Она отступила к двери.
— Я так и поступлю, — проворковал он. — Но сначала ты скажи мне честно, что подвигло тебя на этот полуночный визит?
— Хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
— А что должно быть не так, Каролин?
Вопрос был задан мягко, с легкой укоризной в голосе.
— Потому что… — она не договорила, заметив на столе шприц, и повернулась к нему. На лице ее застыл ужас. — Ты наркоман!
Он ничего не сказал, смотрел на нее и ухмылялся.
— Как ты посмел! Как ты посмел явиться в этот дом, выдать себя за Александра Макдауэлла и при этом еще и накачиваться наркотиками!
— Видишь ли, они обладают антисептическим действием, — пробормотал он.
— Я бы сейчас разбила твой шприц вдребезги, если бы не боялась подцепить СПИД! — возмущенно воскликнула Каролин.
— О, можешь не беспокоиться. Во второй раз я им не воспользуюсь. Он рассчитан на одну дозу. — Было видно, что ее гнев лишь рассмешил его.
— Подонок! — бросила она ему. — Надеюсь, ты не собираешься окочуриться в нашем доме. Бедная тетя Салли этого не переживет!
— А с какой стати?
— Ты явно ввел себе что-то возбуждающее. Кокаин или типа того. У тебя учащенное, поверхностное дыхание и, готова спорить, зашкаливает пульс.
— А что, если пульс у меня зашкаливает потому, что ты рядом, доктор Каролин? — насмешливо спросил он.
— Я сейчас пойду приведу миссис Хэтэвэй. Пусть она как медсестра проверит тебя.
— Не волнуйся, со мной все в порядке.
Она смерила его презрительным взглядом. Боже, и это роскошное чудовище развалилось на ее любимом диване!
— Я бы убила тебя собственными руками, — заявила она ему и направилась к двери.
— Не переживай, ты еще можешь повторить попытку.
Она застыла как вкопанная. Неожиданно в душу ей закралось страшное подозрение. Не говоря ни слова, она подошла и взяла использованную упаковку от лекарства, которая лежала рядом со шприцем. Даже в тусклом свете камина она смогла прочесть название. Это оказался эпинефрин, препарат, снимающий тяжелые аллергические реакции. Такие, например, как реакция на креветки.
И тогда до нее дошло. Ощущение было такое, словно ее кто-то больно пнул ногой в живот. А все из-за нее, это она виновата, что ему пришлось ввести себе этот препарат. Ее затрясло. Затрясло с головы до ног, причем с такой силой, что она даже не услышала, как он поднялся с дивана и, встав позади нее, обхватил ее руками и прижал ее спину к своей влажной от пота груди. Прижал так близко, что она ощутила его сердцебиение.
— Не переживай, Каролин, — прошептал он ей на ухо. — Я вовремя вернулся к себе, и никто ничего не заметил. Ты не первая, кто пытался меня убить, и, предполагаю, не последняя. По крайней мере ты это не нарочно сделала.
— Но это невозможно, — тихо возразила она. — Этого не может быть.
— В жизни возможно все. Ты слишком долго прожила в стенах этого дома, иначе бы ты знала. Даже если восемнадцать лет назад ты и стала свидетельницей того, что кто-то в меня стрелял, это еще не значит, что я умер.
