– Тогда почему она должна стучать?
– Она не должна стучать. Она может войти, когда захочет. Но ей нравится показывать всем, как мы стараемся исключить ее из нашей жизни. Это все дерьмо. Как мы можем ее исключить? Слуп на ней женился, разве нет?
Ричер промолчал.
– Так что можешь у нас работать, если хочешь, – сказал Бобби. – Но держись подальше от нее и ребенка. Я это для твоей же пользы говорю, понял?
– А я могу тебя кое о чем спросить?
– О чем?
– Ты знаешь, что у тебя шляпа надета задом наперед?
– Что у меня надето?
– Кепка, – пояснил Ричер. – Задом наперед. Мне интересно, знаешь ли ты это. Или, может, она случайно перевернулась.
Бобби уставился на него.
– Мне так нравится, – сказал он.
Ричер снова кивнул.
– Да, наверное, защищает шею от солнца, – сказал он. – Чтобы она не стала еще краснее.
– Думай, о чем говоришь, – заявил Бобби. – Держись подальше от семьи моего брата и думай, о чем говоришь.
Затем он развернулся в темноте и зашагал назад, к большому дому. Ричер стоял и смотрел ему вслед. На далеком юго-западном горизонте продолжали резвиться зарницы. Затем Бобби скрылся за конюшней, и Ричер слышал лишь шорох его шагов по пыльной земле, а потом и они стихли.
Глава 6
Ричер сразу лег спать, хотя было еще рано. «Спи, когда можно, чтобы не хотеть, когда нельзя». Этому правилу он всегда следовал. Он никогда не работал в обычном режиме. Для него вторник ничем не отличался от воскресенья, понедельник от пятницы, а день от ночи. Он мог с удовольствием проспать двенадцать часов, а потом работать следующие тридцать шесть. Если же не приходилось работать тридцать шесть часов, он снова спал двенадцать часов, потом снова и снова, пока что-нибудь не случалось.
Кровать оказалась короткой, а матрас комковатым. Тяжелый воздух опустился на простыню, точно горячий густой суп. С улицы доносились голоса насекомых, которые громко щелкали и пищали. Их, наверное, был целый миллиард, и Ричер мог бы услышать каждого в отдельности, если бы сосредоточился, а так их вопли слились в единый пронзительный звон. Звуки ночи, далеко от населенных мест. Где-то кричали кугуары и койоты. Лошади тоже это слышали, и Ричер уловил их беспокойство. Они затихали ненадолго, но после очередного жалобного, призрачного стона начинали снова волноваться. Потом раздался громкий шорох, и Ричеру показалось, что он уловил движение воздуха, когда целая колония летучих мышей поднялась в воздух. Он представил себе, как рассекают воздух кожистые крылья, и заснул, глядя на звезды в маленькое окно под потолком.
На дороге из Пекоса в Эль-Пасо (а это более двухсот миль) время от времени встречаются мотели, заправочные станции и закусочные. Команда убийц ехала примерно час на запад, проделав семьдесят миль, затем остановилась во втором месте, которое им встретилось на пути. Это правило установила женщина. Никогда не задерживаться на первой возможной остановке. Всегда на второй. И непременно приезжать очень поздно. Для нее это было чем-то вроде предрассудка, но она утверждала, что так нужно ради их безопасности.
Они притормозили около заправочной станции для больших грузовиков, где неподалеку имелись двухэтажный мотель и закусочная, работавшая круглосуточно. Высокий мужчина отправился в мотель и заплатил наличными за два номера: один – на первом этаже, в дальнем конце от стойки регистратора, а другой – на втором, примерно посередине коридора. Женщина выбрала себе номер наверху.
– Постарайтесь выспаться, – сказала она своим партнерам. – Нам предстоит работа.
Ричер слышал, как Джош и Билли вернулись в два часа ночи. На улице было по-прежнему жарко, насекомые по-прежнему голосили во дворе. Шум мотора стал слышен примерно в паре миль к югу, он постепенно приближался. Машина сбросила скорость, сворачивая в ворота, потом покатила по двору, въехала в гараж внизу, и двигатель замолчал. После этого до Ричера доносились лишь щелчки и постукивание, когда мотор начал остывать. Джош и Билли шумели и топали. Ричер старался не обращать на них внимания и не просыпаться, но определил, что сначала они по очереди отправились в ванную, затем к своим кроватям. Пронзительно заскрипели пружины – и все, больше никаких звуков, только неумолчный звон насекомых и влажное ритмичное дыхание мужчин, которые тяжело трудились весь день и от души пили весь вечер. Эти звуки были Ричеру хорошо знакомы. Он провел в таких спальнях семнадцать лет.
Когда он проснулся, насекомые молчали, а звезды исчезли. Вместо них в окно заглядывал рассвет. «Наверное, шесть часов утра», – подумал Ричер. Было уже жарко. Он поднял руку и взглянул на часы. Десять минут седьмого, суббота. Он подумал о Джоди, которая была в Лондоне. Там сейчас десять минут первого. На шесть часов больше. Она уже давно встала. Может быть, ходит по музею, рассматривает картины. Может, собирается на ланч в какое-нибудь английское кафе, где подают чай. А потом Ричер вспомнил про Кармен Грир, которая спит в большом доме и которую от возвращения мужа из тюрьмы отделяет сорок восемь часов. И про Элли: ей, наверное, жарко, она беспокойно ворочается на своей маленькой кроватке и, сама того не зная, приближается к дню, когда ее жизнь снова изменится.
Ричер отбросил в сторону смятую простыню и, прихватив с собой одежду, голышом отправился в ванную. Джош и Билли крепко спали, оба не потрудились раздеться, а Джош даже не снял сапоги. Оба похрапывали, растянувшись на своих кроватях. В воздухе едва уловимо пахло пивным перегаром. Запах похмелья.
Ричер пустил горячую воду и долго смывал с тела пот, потом переключил на холодную, чтобы окончательно проснуться, но она оказалась почти такой же теплой, как горячая. Он представил себе, как насос выкачивает ее из земли и она по дороге забирает часть земного жара. Ричер наполнил раковину водой и замочил в ней одежду. Он научился этому трюку еще в детстве, когда жил на тихоокеанских островах, от часовых, которым выпадало стоять дневную вахту. Если надеть мокрую одежду, получается что-то вроде кондиционера, сохраняющего прохладу, пока одежда не высохнет. Принцип испарения. Или резервуар для охлаждения. Ричер натянул мокрую одежду, тут же прилипшую к телу, и поспешил вниз по лестнице, чтобы встретить рассвет. Солнце висело над горизонтом прямо перед ним, небо над головой полыхало пурпурными красками, пыль под ногами оставалась горячей со вчерашнего дня.
Наблюдатели уже собрались на свой пост, как пять раз до этого. Они проделывали все автоматически. Один из мужчин заехал на пикапе за мальчиком, который уже ждал его перед домом. Затем они вместе отправились к дому второго мужчины, где обнаружили, что все изменилось.
– Он только что мне звонил, – объяснил второй мужчина. – Новый план. Мы должны поехать в какое-то место около Койаносы, чтобы получить новые инструкции. Лично.
– Лично от кого? – спросил первый мужчина. – Не от него, так ведь?
– Нет, от каких-то других людей, с которыми мы будем работать.
Мальчик молчал. Первый мужчина пожал плечами.
– Мне все равно, – сказал он.
– Кроме того, нам заплатят, – сообщил второй мужчина.
– Еще лучше, – сказал первый мужчина.
Второй втиснулся на сиденье, закрыл свою дверь, пикап развернулся и покатил на север.
Ричер завернул за угол и прошел мимо загонов к конюшне. Вокруг царила звенящая тишина, и казалось, будто все замерло от жары. Неожиданно ему стало интересно, ложатся ли лошади, когда засыпают. Он вошел в огромную дверь и обнаружил, что не ложатся. Они спали стоя, опустив головы, колени напряжены, чтобы удержать вес могучего тела. Большая старая кобыла, которую он оседлал накануне, почувствовала его запах, открыла один глаз, равнодушно посмотрела на него, пошевелила правой ногой и снова закрыла глаз.
Ричер огляделся по сторонам, пытаясь понять, что ему придется делать. Лошадей нужно кормить, значит, где-то должна быть сложена еда. Что они едят? Сено, кажется. Оно лежало повсюду. Или это солома для пола? Вскоре он обнаружил отдельную комнатку в углу с запасами какого-то корма. Большие пакеты из вощеной бумаги от поставщика в Сан-Анджело. Итак, получается, что лошади по большей части едят сено с витаминными добавками. Еще им нужна вода. В одном углу Ричер заметил кран с прикрепленным к нему длинным шлангом. И корыто в каждом стойле.
Он вышел из конюшни и направился по дорожке к дому. Заглянул в окно кухни. Там никого не было. Все тихо, никакой деятельности. Кухня выглядела точно так же, какой он ее видел, когда уходил из дома. Тогда Ричер зашагал к дороге, услышал, как открылась передняя дверь, повернулся и увидел, что на крыльцо вышел Бобби Грир. В той же футболке и кепке, только теперь она была надета правильно и козырек прикрывал глаза. В правой руке Бобби держал ружье, взятое из стойки в коридоре. Двадцать второго калибра, с затвором, современное, в хорошем состоянии. Он положил его на плечо и замер на месте.
