Через некоторое время Элисса снова остановилась, чтобы оглядеться. Белый песок пляжа. Тихий морской прибой. «Рай, — подумала она, — потерянный рай».
— Ты уверен, что я никогда здесь не была?
Было очевидно, что Элисса страдала. Мучение было нарисовано на ее лице, слышно в ее голосе. Алекс изо всех сил хотел ей помочь, но не знал как.
— Со мной точно нет, — ответил он, проведя рукой по волосам. Он одновременно чувствовал себя растерянным и виноватым. — Ты ведь до сих пор совсем ничего не помнишь, так? Несмотря на то, что мы здесь уже неделю.
— Я постоянно пытаюсь вспомнить. Такое ощущение, что я каждый раз натыкаюсь на стену у меня в голове. Бывают мгновения, когда перед внутренним взором, как в тумане, проплывают обрывки воспоминаний, и мне кажется, что я вот-вот ухвачу какой-то их фрагмент…
— Дежавю, — Алекс описал ее ощущения с помощью того же слова, которое она употребила в отношении его самого еще в день их прибытия на остров. Кажется, что это было так давно!
— И да, и нет. Иногда это ощущение возникает в местах, в которых, как ты подсказываешь, я еще никогда не бывала. А там, где мне все должно быть знакомо, я не чувствую ровным счетом ничего.
— А перед твоим возвращением на Корасон? — хотел он знать. — За все эти годы, что я тебя искал? Тоже — ничего?
Впервые за время их прогулки по берегу моря Элисса помедлила с ответом. Конечно же, что-то было. Тот самый сон. Возбуждающий, полный страсти эротический сон. Но как объяснить это Алексу?
Она опустила глаза и смущенно закусила нижнюю губу, чувствуя, как ее заполняет привычная смесь горячего желания и чувства стыда. И, несмотря на то, что не могло быть сомнений в том, кто тот мужчина из ее снов, она продолжала стыдиться своего собственного поведения.
— Элисса? — Алекс лихорадочно пытался понять, почему она вдруг так переменилась. Она что-то скрывала от него, в этом он был уверен, но что именно? И вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль: — Почему ты назвала дочку Александра Доун?
Вопрос Алекса застал Элиссу врасплох.
— Я… я не знаю, — запинаясь, проговорила она, внезапно понимая, что никогда не задумывалась о значении этих двух имен. — Когда меня увозили в больницу, я еще не определилась с именем, ведь все произошло на два месяца раньше срока… Но потом, когда я в первый раз посмотрела на малышку… я сразу поняла, как назову ее. Александра Доун. Сэнди.
— Это все? — Алекс положил руки Элиссе на плечи и почувствовал, как она вздрогнула. Она тотчас повернула голову в сторону, чтобы не сталкиваться с ним взглядом. Однако он взял ее пальцами за подбородок, нежно повернул ее лицо к себе и внимательно посмотрел в ее глаза: — Что еще? Скажи мне, Элисса.
— Иногда мне снится сон, — призналась она, краснея.
— Снится сон? — непонимающе переспросил он.
— Да, один и тот же сон, — кивнула она. — Я вижу его снова и снова. В нем я… с одним мужчиной… мы занимаемся любовью.
Сердце Алекса забилось быстрее.
— Этот мужчина — я?
Элисса сглотнула.
— Думаю, да. Когда я просыпаюсь, я не помню ни его имени, ни как он выглядит. Я помню… — она облизала губы, — только ощущения.
Алекс закрыл глаза, стараясь убедить себя, что он не видит, как маняще блестят ее губы, после того как она провела по ним влажным языком.
— Но это всегда один и тот же мужчина?
— Да.
— И одни и те же ощущения?
— Да.
Он посмотрел ей прямо в глаза:
— И… когда это началось?
Элисса вздохнула, понимая, что теперь должна рассказать ему обо всем.
— Первый раз это случилось примерно через четыре месяца после того, как родилась Сэнди. Была сильная гроза, ужасно грохотал гром, дождь лил как из ведра, завывал ветер.
— Как во время урагана.
Элисса кивнула, почти физически ощущая, как работает голова Алекса. Она не знала, как он отреагирует, когда в его уме, наконец, сложится вся картина. Но она никак не ожидала, что лицо Алекса вдруг густо покраснеет, а затем станет мертвенно-бледным, как у человека, испытавшего сильный шок.
— Сон снится тебе во время грозы, — тихо сказал он, отпуская ее плечи.
— Верно.
— В тот вечер, когда ты была у меня, тоже была гроза, Элисса.
— Я знаю.
— Так, значит, когда я… боже мой, неужели ты тогда спала? — Голос Алекса дрогнул. — Да, так и было, — ответил он сам на свой собственный мучительный вопрос. — Ты спала с открытыми глазами. И когда ты проснулась и поняла, что мы с тобой… — Полными боли глазами он взглянул на нее. — Ты ведь говорила об этом, верно? Все, что ты сказала мне на следующий день в твоей квартире, было правдой. Что ты не знала, что между нами случилось и почему это произошло. Но я… я… о, Элисса!
— Алекс… — начала она было, протянув к нему руку. Но выражение его лица заставило ее осечься и отдернуть руку. На секунду Элиссе показалось, что ее сердце остановилось.
В воздухе повисла тишина.
— Ты была права, что ушла от меня, — мрачно процедил Алекс. — После того что я сделал.
— Нет, дело было в другом.
— Нет, в этом. — Взгляд Алекса медленно изучал ее лицо, словно старался запомнить его навсегда. — Я думаю, сейчас тебе лучше вернуться на виллу.
— Алекс…
— Пожалуйста, Элисса. — В его голосе звучала мольба. — Иди.
Ей больше ничего не оставалось.
Еще задолго до рассвета у Алекса созрело окончательное решение, над которым он раздумывал всю ночь. Он будет продолжать жить в одиночестве, как большую часть своей жизни. Без пощады и поблажек себе самому.
Возможно, когда-нибудь Элисса простит ему то, что он с ней сделал. Потому что она — добрый и великодушный человек.
Но сам себе он никогда этого не простит.
Он заслужил то наказание, которое сам себе назначил. Все, что ему оставалось, это попытаться хоть как-то смягчить ту боль, которую он причинил Элиссе.
Вскоре после того, как взошло солнце, он постучался к ней в дверь. Он знал, что она не спит, так как свет в ее комнате горел всю ночь, и только что он видел, как ее силуэт скользнул за занавесками.
Она сразу открыла дверь, будто ждала его.
— Алекс! — воскликнула она громким шепотом. — Я так волновалась.
Под ее глазами темнели крути. Несмотря на легкий загар, покрывший ее кожу за проведенные на острове дни, ее лицо было очень бледным.
— Со мной все хорошо, — прошептал он в ответ, чтобы не разбудить дочку, которая, как он только что убедился, мирно спала в комнате напротив. — Можно войти?
— Да, конечно. — Ее голос слегка дрожал, а жесты выдавали, что она нервничает. — Нам нужно поговорить.
— Мы уже достаточно говорили, Элисса.
