тарелки и драила плиту. Я почувствовала себя отомщённой.
Ох уж я! Злой, нехороший Дикий шип!
Смирившись с собственным несовершенством, я погрузилась в работу, попутно поглядывая на Лиля. Наши объяснения завершились созданием дружеского союза, но я всё равно держала в голове, что стоит придержать язык.
Истории про оракулов оставались для меня сказкой. Я немного знала о сути фейри, поэтому ещё могла поверить в случайную клятву, но в остальном продолжала сомневаться. Лиль крутился и недоговаривал. Как пить дать!
Бродя с метлой между могилами, я оказалась возле необычного захоронения: расчищенную от лишней травы и листьев плиту украшала гранитная фигура, изображавшая древнюю богиню Хаоса.
Я узнала её по руническим знакам на длинной накидке и венцу с символом кристаллического паука. Вторая величественная и пугающая корона из острых рогообразных шипов была повреждена, изломана и сколота. Прекрасное юное лицо защитницы всех магов хаоса обращалось к небу.
— Владычица Глунадр, — с почтением произнёс Лиль за моим плечом.
— Стихийники оставили символ сопротивления их власти у всех на виду? — Я удивилась. — Позволили поставить Глунадр возле корпуса?
— Ты забыла, что до войны Академия принадлежала хаотикам? Доктор Михель недавно говорил об этом.
Накануне в лазарете я не придала значения словам лекаря, но сейчас по-новому посмотрела на кладбище, парк, контуры зданий за деревьями. Когда меня впервые вели в корпус отверженных, я уже видела разбитые и покосившиеся памятники — почерневшие осколки древней цивилизации. Такие же разрозненные и потерявшие силу, как и мы.
— Они присвоили наше прошлое, Лиль! А теперь называют варварами!
— И постараются лишить будущего, как лишили церемониальной короны богиню Глунадр. — Фейри кивнул в сторону статуи.
— Это мы ещё посмотрим, — насупившись, проворчала я.
Незримая тень опять легла на сердце, сковала печалью. Я растерянно смотрела на могилу и медленно понимала, что меня зацепило в её убранстве.
— Здесь свежие цветы. — Я указала на букетик весенних полевых цветов у подножия статуи. — Кто их приносит?
— Ты не поверишь, — прищурившись, лукаво улыбнулся Лиль.
Умеет же, негодник, нагнать таинственности!
Ясные глаза фейри сияли восторгом обладания секретом, точно настоящим сокровищем. Я в нетерпении стукнула метлой о землю:
— Ну!
Состроив забавную мину, Лиль не стал долго меня мучить:
— Господин Эссар.
Вначале я решила, что ослышалась. Какое нелепое предположение, чтобы презренный предатель заботился о чьей-то могиле!
— Врёшь! Поклянись перед защитницей Глунадр!
— Хм… У меня, конечно, сложные отношения с клятвами, но в этом — без сомнений, — откровенно расхохотался Роуз. — Клянусь, что видел своими глазами, как декан приносил цветы.
Я невольно посмотрела в окно кабинета Эссара. В глубине полумрака мелькнули светлые локоны и гордая стать Элизи. Секретарша частенько наведывалась к господину Гастону. Чем они занимались наедине, я прекрасно представляла. В душе закопошились злые осы досады. Образ красавицы-секретаря Академии вызывал у меня неприязнь.
Я молча присела над могильной плитой, разглядывая надпись, прочла вслух:
— Два сердца одним ударом. Свободна навеки. Что это значит?
Лиль пожал плечами:
— Не знаю. Со студентами редко говорят о прошлом факультета. Маги приходят и исчезают в подземелье. Истории умирают вместе с ними.
Под странной надписью высекли один из знаков магии хаоса.
— Символ освобождения и открытых дверей, — неуверенно сказала я приятелю.
— Ты права, узнаю знак, — кивнул Лиль. — Мы часто работаем с похожими рунами на практикумах. Не спрашивай зачем! У меня нет ответов. Наставники решают, как проходят занятия.
Повинуясь безотчётному порыву, я провела пальцем по линиям символа, грудь под блузой неожиданно обдало жаром, а рубленые полосы руны на секунду вспыхнули под рукой.
18
Всю следующую неделю я мысленно возвращалась к необычному захоронению на старом кладбище, надписи на могильной плите и декану, который оставляет цветы у подножия богини. Холодный, мрачный Эссар и нежный весенний букетик никак не объединялись в моей голове в правдоподобную картинку. Гастон такой же застывший и каменный, как статуя Глунадр.
Лиль точно что-то напутал! Или это такие шутки фейри?
Тревожила меня и руна, которая откликнулась на дар. Я сразу поделилась с Лилем, что ощутила жар, опаливший грудь. Не слишком больно, но неприятно. Фейри сам заметил вспыхнувший символ и, подумав, предположил:
— В Академии оставлено много тайных знаков. Никто не знает, зачем они нужны. Магия некоторых рун хранит заряд хаоса. Вероятно, это тот самый случай.
Мне пришлось согласиться с предположением Роуза. Всё равно других версий не было. Особо долго задумываться стало некогда — началась настоящая студенческая жизнь с лекциями и практикумами.
Так вышло, что на факультет меня привезли в дни отдыха, а график магов с незрелым даром содержал не только дежурства по столовой, работу в теплице или уборку территории.
Наше утро начиналось рано, когда свет только прорисовывал контуры деревьев в парке и далёкие стены, отделявшие Академию от городских кварталов. После скудного завтрака, больше распалявшего аппетит, чем насыщающего, студенты отправлялись в классы или на тренировочную площадку. Хотя бы эта сторона жизни в Академии сулила надежды. Я была не прочь попробовать свои силы в настоящей магии.
Тихие и незаметные призраки Дея, Дафна и совсем взрослый парень Вирес с постоянно пробивающейся на лице чёрной щетиной оставались с нами. Они успешно прошли испытание в турнирном зале и вот-вот должны были отправиться в подземелье. Время шло, а студенты не исчезали.
— Несколько дней или неделя, — шептались между собой однокурсники. — Их уведут на нижний ярус.
Эссар тянул с отправкой «выпускников», а Вирес заметно нервничал. Нередко мы видели его отчаянный взгляд, лихорадочное возбуждение или заставали отрешённым и потерянным.
Мне было так его жаль! Не представляю, что я предприняла бы на месте Виреса и девочек.
Дафна и Дея, похоже, давно преодолели закономерный ужас перед подземельем. От сокурсников я знала, что взрослых магов и молодых выпускников факультета отправляют на работы с кристаллами в сердце Академии. Вся добыча оседала в хранилищах Совета, который распоряжался продажей этого ценного ресурса.
Как-то перед сном Зоуи рассказала, что Урса провела под землёй целый год. Мы шептались, сидя на кровати, пока все не улеглись. Урса решала какие-то вопросы с деканом и ещё не вернулась в спальню.
Сокурсницы болтали, обсуждали прошедший день и парней. На факультете образовалось немало пар, скрывающих отношения от занудного Свана, который каждый день обвинял кого-то в бесстыдном поведении и кричал на нас за несоблюдение порядка. Полагаю, он считал нас бездушными механизмами, работающими на хаотите: стоит один раз наладить и отклонений от расписания или правил не случится.
— Год в самом низу, — шёпотом повторила я, осознавая весь ужас такой жизни.
— Наставница не любит вспоминать, как
