– Прошу тебя, пощади… Пощади моего сына!
– Надеюсь, вороколы выклюют тебе глаза!
– Да сгорит весь твой дом!
Кайрус слышал все это не раз. Не двадцать и даже не сотню. Одно и тоже повторялось с каждым приговором. Впервые он услышал в свой адрес подобное, когда пошел с отцом в семилетнем возрасте. Мальчики лет шести – семи должны начинать постигать дело своей семьи. Конечно, поначалу им приходится тяжело – их пугают крики боли и злые лица, пугают проклятия и жестокость толпы на площади, им не понятны приговоры. Но первое, что им требуется научиться делать – ограждать душу и разум от происходящего, побороть жалость и брезгливость, и лишь после этого они смогут продолжать.
В первый день с отцом Кайрусу все время хотелось плакать – тогда на площади наказывали молодых юношей-воришек – самому старшему из них было лет шестнадцать, не больше. Те мальчишки обокрали служанку королевы Миррен Старскай, матери усопшего короля Гийера Старская. У королевы тогда были то ли вечные мигрени, то ли кашель – Кайрус и не помнил уж, но зато помнил другое – как всем ворам за такое деяние отрубили руку, пожалев лишь самого младшего и лишив его двух пальцев с правой руки.
Именно тогда будущий палач рыдал и отказывался помогать отцу, он должен был собирать отрубленные конечности и мыть помост от крови. И его пугали ужасные проклятия и искривленные гримасой злости лица вокруг. Отец объяснил Кайрусу, что это их предназначение, и, что если не будет палачей, на которых люди будут выплескивать злость, если не будет палачей, что исполняют волю лордов и королей, если не будет тех, кто наказывает за преступления, то мир погрузится во мрак.
Молодой король Гийер тогда лишь планировал занять место отца, его коронации еще не было, а Фалин еще не успел отплыть в Новые Земли. Королева Миррен, в первую очередь – супруга, мать и женщина, страдала от своих болезней. Совершила ли она плохой поступок, отправив служанку за травами для себя? Было ли неправильным с ее стороны дать серебреные монеты и попросить обменять их на снадобье девушку, чья жизнь заключалась в служении и помощи королеве? Было ли справедливо обокрасть молодую служанку толпе, пусть и молодых, но все же мужчин? И следовало подумать также, что могло бы произойти не накажи за столь хамское нападение воришек. Быть может, спустя год, а то и меньше, все, совершенно не стыдясь, обворовывали и убивали бы друг друга на глазах у прохожих, а придворные боялись бы покидать стены замка без воинов.
Кайрусу объяснили про справедливость, но куда больше про то, что у каждого есть своя цель, своя работа и свой талант. Его талант, как и у его отца, дяди, кузена и всех по мужской линии – быть оружием для свершения правосудия.
– Нет!
Одна из осужденных, на сколько он помнил, ее звали Найра, бросилась к Франку, но помощники Кайруса остановили ее и вернули на место.
Палач сопроводил до виселицы осужденного и надел на его шею петлю. Как и любой другой человек, Франк имел право исповедаться, высказаться или попросить прощения. На помост к приговоренному поднялся жрец из городского Храма, и палач терпеливо ожидал, пока служитель Богов отойдет в сторону.
Кайрус нажал на рычаг, цепи скрипнули и пол под Франком провалился. Ларс, тем временем, уже нес отцу щипцы и небольшую жаровню, а Рисс розги.
– Осужденный Дорр, осужденный Илон, осужденный Фер и осужденный Мил, Его Величество великодушен и пожелал смягчить для вас наказание. Вас приговорили к двадцати ударам розгами каждого, а также вам и вашим отпрыскам запрещено работать в замке.
– Нет! Но я не сделал ничего плохого! Меня схватили и осудили по ошибке! – Мил и его семейство работали на кухне.
– Осужденная Иви и осужденная Зея, в отношении вас Его Величество проявил милосердие, вас приговорили к семи ударам розгами каждую. Осужденная Найра, за ваши деяния, клевету и подстрекательство, вас приговорили к избавлению от языка, коим вы поливали грязью королевскую семью и проклинали невинных, и десяти ударам розгами.
– Да сгорите в пламени и ты, и весь твой род!..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Столпотворение подошло к концу, стоило лишь привести в исполнение все приговоры. Жаждущие зрелищ люди расходились по своим делам, лишь несколько членов семей казненного и наказанных рыдали у помоста, бросали проклятия, или помогали осужденным подняться. Нескольких, после розог, пришлось уносить их родным на руках, это было обычным делом.
– Отец, я рад, что ты доверил мне помогать тебе сегодня! – Ларсу в этот день доверили нанести несколько ударов, это полезно для его обучения, не все ж ему мешки бить. Он весь пошел в Кайруса – широкоплечий, высокий, с широким лицом и тяжелой нижней челюстью. Мальчик уже проводил много времени на солнце, тренируясь в пытках и телесных наказаниях, наблюдая за отцом или развивая свое тело, а потому, как и его отец, имел сухие и выгоревшие на солнце темные волосы, загорелую кожу, а его еще детская опухлость медленно и верно перерастала в развитую мускулатуру.
– Тебе уже пора замещать меня, когда требуется и посещать со мной Совет, когда меня приглашают, Ларс. Как ты себя чувствуешь, Рисс?
– Мне не нравится здесь, отец. Люди плохо про меня говорили, и про тебя, и про Ларса. И они кинули в меня грязью!
Иногда люди переходили все грани дозволенного, в Кайруса, бывало, кидали и камнями. За причинение вреда палачам полагалось строгое наказание, но за такие мелкие провинности, как грязь, никто из королевских людей не стал бы вешать всю толпу. Вычислить же, кто именно сделал пакость не представлялось возможным.
– Да, такое случается, сын. Было больно?
– Нет. Но почему они нас ненавидят?
– Они понимают, в глубине души, что ничего не могут сделать с нами. Они выражают свое неодобрение приговором Его Величества. Но высказаться королю люди не могут. И потому винят нас.
– Но ведь мы не виноваты!
– Я знаю. Но пусть лучше они срываются на нас, чем на короле. Запомни, Рисс, мы делаем все правильно. К грязи и проклятиям придется привыкнуть. Тебе было страшно?
– Нет.
– Хорошо. Рисс, убери здесь и вымой пол. Ларс, помоги мне снять тело. Ты принес иглы и нити?
– Зачем?
– Чтобы зашить после. Вчера одна неназвавшаяся обратилась ко мне и пожелала купить сердце сегодняшнего мертвеца. Хорошо, молодец, бери за ноги! Да, молодец, Ларс. И нужен нож поострее, волосы висельника – ценный товар.
Рирз
Как бы ни было стыдно признаваться себе, но Рирз ощущал страх. До этого он боялся только своего отца, и что корабль вместо того, чтобы доплыть до Новых земель, потонет по задумке Рогора Холдбиста, где-то между двумя материками. Да, лорд одной из Великих Династий мог пожертвовать людьми, чтобы избавиться от своего нежеланного отпрыска. Вероятно, ему не захотелось терять хорошие и дорогое судно.
Когда Рирзу только показали странное существо, голубое и склизкое, трепыхающееся на земле, словно выброшенная на берег рыба, он испугался. Он никогда не видел такое! Но не стоило никому показывать своего страха, и Рирз держался.
Первое, что интересовало бастарда – можно ли напугать или убить это чудовище. И он, вспомнив, что нечто подобное было описано, пусть и лишь в глупых сказках, где почти всех чудищ побеждали добрым поступком и огнем, незамедлительно решил проверить один из пунктов. Оказывается, огня эти существа боялись. Он героически подносил факел, обсуждал с Айдином половую принадлежность плененного, а после ушел к себе в дом, наглухо закрыл все двери и завесил окно в своих покоях не только тряпкой, но и заколотил досками. К утру страх отступил, и бастард даже смог поспать несколько часов. Впрочем, на способность провалиться в сон скорее повлияли чувство защищенности, радость, что огонь пугает странных тварей и усталость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Проспавшись, Рирз переосмыслил все пережитое, взял себя в руки и успокоился.
Следующие дни были увлекательными – он пытался понять язык мужчины с голубой кожей – те же захваченные местные жители, что сейчас трудились на каменоломне, уже понемногу понимали слова прибывших из Ферстленда, хоть на это и ушли десятки дней. Чем лорд Холдбист хуже?
