Впрочем, до поры можно было не думать даже о Ресургеме. Он был всего лишь археологической колонией, изолированной, лежащей в стороне от межзвездных коммерческих путей, и правивший на нем тоталитарный режим грешил дезинформацией. Проверить сведения о тамошних событиях не представлялось возможным. И поэтому еще некоторое время жизнь в других системах, населенных людьми, шла как прежде.
Но сегодня ингибиторы появились у других солнц.
Первыми дурные вести принесли ультра. Поддерживая связь между своими кораблями, они советовали друг другу не приближаться к некоторым системам. Там что-то случилось, и это выходило за рамки обычных представлений о катастрофах. Не война и не эпидемия, а нечто неизмеримо худшее. То же самое произошло с амарантийцами, а может быть, и с вертунами.
Число человеческих колоний, чья судьба прямо свидетельствовала о нападении ингибиторов, не превышало дюжину, но сферические волны паники, разбегаясь по космосу со скоростью радиоволн, обладали громадной разрушительной силой. Поселения на поверхности планет эвакуировались, причем зачастую люди бросали все свое имущество, спеша укрыться на кораблях или в пещерах. Склепы и бункеры, служившие в мрачные десятилетия плавящей чумы, а потом заброшенные, были срочно восстановлены. Само собой, количество беженцев было огромным, и всех не могли вместить ни суда, ни подземелья. Вспыхивали восстания и небольшие, но яростные войны. Крушение цивилизации не помешало наиболее предприимчивым представителям человеческого рода сколотить бесполезные состояния. На плодородной почве страха перед будущим, словно черные орхидеи, во множестве росли культы конца времен и Судного дня. Люди были уверены, что их дни сочтены.
Стоит ли удивляться, что в ту грозную эпоху многие устремились на Хелу? В лучшие времена чудо Куэйхи не привлекло бы такого внимания, а теперь корабли ультра привозили замороженных паломников десятками тысяч. Не все они искали ответы в религии, но, коль скоро решали остаться на Хеле, служба крови быстро обращала их в свою веру.
Рашмика не считала себя вправе судить этих людей за сделанный ими выбор. Не родись она здесь, возможно, и сама бы прилетела с волной паломников. Вот только причины у нее были бы другими. Она бы искала правду. То же стремление привело Дэна Силвеста на Ресургем, и вынудило его вступить в конфликт с колонией, и в конце концов погубило.
На ум пришел заданный Линкси вопрос: что заставляет Рашмику ехать к Вечному Пути? Желание разыскать Харбина? Или это всего лишь предлог, чтобы скрыть истинную причину побега – как от себя, так и от других? Она видит ложь в словах любого собеседника. Но уличить во лжи себя – как же, оказывается, это непросто…
– Я ищу Харбина, – прошептала она. – Хочу найти брата, больше мне ни до чего нет дела.
Но когда она задремала с чашкой шоколада в руках, ей приснились насекомовидные вертуны, и детали их анатомии перетасовывались столь же часто, сколь и бессмысленно.
Свернув на участок тропы с неровным льдом, ледокат затрясся и сбавил скорость. От его рывков Рашмика проснулась.
– Дальше сегодня мы уже не проедем, – сообщил Крозет. – Темнеет, да и вымотался я. Сейчас найдем местечко поуютнее – и на боковую.
Рашмике он и впрямь казался очень усталым. С другой стороны, Крозет так выглядел всегда.
– Нет уж, дорогой, – сказала ему Линкси. – Я не уверена, что мы в полной безопасности. Ступай-ка в корму да вздремни, а я порулю пару часиков.
– А чего нам бояться? – спросила Рашмика.
– Ну, мало ли… Еще несколько миль лишними не будут. Иди-ка ты тоже в хвост и постарайся поспать. Завтра опять тяжелый день, и я не могу обещать, что нас не догонят.
Линкси уже заняла место водителя, ее пухлые, как у младенца, пальчики легли на истертые джойстики. Пока Крозет не изъявил желания остановиться на ночлег, Рашмика была уверена, что машина оборудована автопилотом, – он поведет дальше, пусть и не так быстро. Надо же, оказывается, они не стронутся с места, если ледокатом не будет управлять человек.
– Я могу помочь, – предложила она. – Правда, такие машины не водила, но, если покажете, наверное, справлюсь…
– Спасибо, как-нибудь обойдемся, – отказалась Линкси. – И потом, на нас с Крозетом свет клином не сошелся. Утром поведет Кулвер.
– Простите, я не хотела…
– Насчет Кулвера не беспокойся, – перебил Крозет. – Ему нужно чем-нибудь занять шаловливые ручонки.
Линкси отвесила мужу затрещину, но сделала это с улыбкой. Рашмика допила остывший шоколад, чувствуя невероятную усталость и в то же время радуясь, что первый день все-таки закончился, и закончился благополучно. Она не питала иллюзий насчет того, что самое трудное осталось позади, но решила, что даже маленький успех можно по праву воспринимать как небольшую победу. Очень хотелось поговорить с родителями, сказать, чтобы не волновались, с ней все хорошо и она все время думает о них. Но девушка дала себе слово не посылать весточки домой, пока не доберется до каравана.
Вслед за Крозетом она двинулась в корму грохочущего ледоката. Под управлением Линкси машина шла иначе. Нельзя сказать, что женщина правила хуже Крозета, просто ее стиль вождения был другим. Ледокат прыгал как мячик, выписывал в воздухе длинные дуги. Такие движения убаюкивали Рашмику, но она снова и снова просыпалась в страхе – ей снились падения в бездонные пропасти.
Утром она получила хоть и тревожную, но долгожданную новость.
– По радио было специальное сообщение, – сказал Крозет. – Официально заявлено о твоей пропаже и о начале поисковой операции. Ну что, гордишься собой?
Рашмика тяжело вздохнула, пытаясь представить, что произошло с вечера.
– Это полиция, – подала голос Линкси, имея в виду организацию, призванную блюсти закон и порядок на Равнине Вигрид. – Уже наверняка выступили поисковые отряды. Но, надеюсь, им нас уже не догнать. Стоит нам примкнуть к каравану, и полицейские отвяжутся.
– Странно, что отправили поисковиков, – сказала Рашмика. – Неужели власти считают, что мне угрожает опасность?
– Дело не только в этом, – сказал Крозет.
Линкси оглянулась на мужа.
Они что-то знают. Но что? У Рашмики желудок вдруг собрался в тугой комок, по спине побежали мурашки.
– А ну, выкладывайте! – потребовала она.
– По радио сказали, что тебя хотят вернуть домой и допросить, – ответила Линкси.
– О чем, о моем побеге из дома? Им больше нечем заняться?
– Нет, не об этом, – сказала Линкси. – Вернее, не только об этом. – Она опять оглянулась на Крозета. – Дело в той диверсии, что была на прошлой неделе. Ты ведь знаешь, о чем я?
– Да, – ответила Рашмика, вспомнив воронку, которая осталась на месте склада взрывчатки.
– Полиция считает, что это ты взорвала склад, – объяснил Крозет.
Хела, год 2615-й
Они сошли с орбиты, и по мере того, как «Дочь мусорщика» замедляла ход до нескольких тысяч километров в час, Куэйхи ощущал нарастание собственной тяжести. Хела увеличилась в размерах, ее безжизненная, бесформенная поверхность поднималась навстречу разведчику. Эхо металлического объекта оставалось на радаре, мост тоже.
Куэйхи решил спускаться по спирали, считая рискованным лететь к объекту кратчайшим путем. И уже на первой петле, в тысяче километров над поверхностью Хелы, увиденное заворожило его – словно перед ним выложили увлекательнейшую игру-головоломку.
Из космоса впадина едва угадывалась – минимальное снижение альбедо, темный шрам на лике планеты. Теперь же Рифт приобрел измеримую глубину и особенно четко проглядывался через увеличивающие камеры. Никакой геометрической четкости в форме впадины не наблюдалось, кое-где склоны полого спускались к самому дну, но преобладали отвесные обледенелые стены, гладкие и неприступные, как шлифованный камень. Склоны имели цвет мокрого сланца. Дно Рифта тоже менялось – от глади соленого озера до безумного нагромождения торосов, изрезанных тонкими, как волос, черными расселинами.
Чем ближе подлетал Куэйхи, тем больше пропасть напоминала ему незаконченную головоломку, отброшенную Богом в досаде.
Он поминутно смотрел на радар. Эхо никуда не делось, но, по мнению «Дочери мусорщика», ничто не предвещало нападения. Скорее всего, это просто какой-то металлический хлам. Мысль не внушала радости, поскольку из нее следовало, что кто-то уже успел побывать возле моста и не нашел ничего стоящего, о чем можно сообщить другим. Хотя, возможно, какое-то непредвиденное событие помешало отправить отчет. Куэйхи не знал, какой из этих вариантов ему нравится меньше.
Завершая первый виток спирали, он сбросил скорость до пятисот метров в секунду. Поверхность спутника была уже близко, и он ясно видел, как меняется местность – от уступчатых возвышенностей до гладких равнин. Лед царил далеко не везде, бо́льшая часть лунной поверхности была скальной, да и из ледяного покрова тут и там выпирали массивы трещиноватой коренной породы; хватало на нем и каменных россыпей. Над дремлющими вулканами курились дымки. Склоны возвышенностей были покрыты и мелким щебнем, и крутобокими глыбами размером с орбитальный анклав; иные торчали из льда под острыми углами, как носы и юты затонувших парусников; иные лежали в некоем подобии порядка, на манер гигантской скульптурной инсталляции.
