Равномерная тяга двигателей удерживала «Дочь мусорщика» на высоте, сопротивляясь гравитации Хелы. Куэйхи пошел на снижение, взяв курс к краю моста. В небесах, освещенный с одного бока, висел шар Халдоры.
Отведя взгляд от моста, Куэйхи замер, восхищенный игрой ветров и молний на темном лике газового гиганта. Электрические разряды свивались в кольца и распрямлялись с гипнотизирующей медлительностью, словно угри.
Поверхность Хелы пока еще освещало солнце, но спутнику на орбите Халдоры предстояло вскоре войти в ее тень. Куэйхи решил: ему повезло, что эхо металлического объекта шло с этой стороны луны. Прилети он сюда немного позже, в другой момент цикла вращения Хелы, и наверняка лишился бы великолепного зрелища – не увидел бы газового гиганта во всей его грозной красе.
Новая вспышка молнии. Куэйхи неохотно повернулся к Хеле.
Он уже подлетал к краю Рифта Гиннунгагапа. С устрашающей внезапностью поверхность ринулась вниз. Хотя сила притяжения Хелы составляла всего четверть земной, у Куэйхи закружилась голова, словно он оказался возле крупной планеты. Нелучшим образом влиял на самочувствие и гибельный вид провала. Если вдруг откажут двигатели, в отсутствие атмосферы ничто не замедлит падения корабля и он разобьется вдребезги.
Не откажут. «Дочь мусорщика» еще ни разу не подвела Куэйхи, не к чему беспокоиться и сейчас. Он сосредоточился на том, ради чего прилетел, и приказал кораблю снизиться еще, окунуться в Рифт, за нулевую отметку поверхности.
Потом он повернул корабль и двинулся вдоль полости, в паре километров от ближней стены. Как и дальняя, она была неровной, но здесь, в районе экватора, Рифт не сужался более чем на тридцать пять километров. Его минимальная глубина составляла минимум пять километров, максимальная не превышала одиннадцати – там дно было завалено камнями.
Полость была дьявольски огромной, и Куэйхи быстро пришел к выводу, что ему тут совсем не нравится. Слишком похоже на распахнутые челюсти капкана.
Он поглядел на часы: через четыре часа «Доминатрикс» снова появится из-за дальнего края Халдоры. Четыре часа – это уйма времени; он рассчитывал пуститься в обратный путь гораздо раньше.
– Держись, Мор, – прошептал он, – недолго осталось.
Конечно, она не слышала.
Опустившись в Рифт южнее экватора, разведчик сейчас летел к северному полушарию. Пестрая каменная мозаика на дне текла под ним, словно река. Движение корабля относительно дальней стены было почти незаметно, но ближняя стремительно летела мимо, создавая ощущение о скорости. Временами Куэйхи терял представление о масштабах, и тогда Рифт не выглядел столь огромным. Такие моменты, когда пейзаж чужой планеты вдруг покажется знакомым, родным и мирным, самые опасные – вот тут-то она и норовит рвануться навстречу гостю и убить.
Неожиданно впереди, между сходящимися стенами, появился и начал стремительно приближаться мост. У Куэйхи заколотилось сердце. Теперь можно быть уверенным – хотя сомнений и раньше не возникало, – что мост построен разумными существами. Пилот снова пожалел, что с ним нет Морвенны, что она не может взглянуть на это великолепное плетение из тонких блестящих нитей.
Как только по курсу возник мост, Куэйхи включил запись. Теперь сооружение находилось под кораблем; концы этой пологой арки соединялись со стенами Рифта филигранью креплений.
Куэйхи не видел необходимости задерживаться: одного полета под мостом будет достаточно, чтобы убедить Жасмину. Позже разведка вернется с более мощным оборудованием, если королева того пожелает.
Оказавшись под мостом, Куэйхи увидел восхитительную картину. Дорожное полотно – а как еще можно назвать эту опасно узкую молочно-белую ленточку? – пересекало лик Халдоры, чуть светясь на мглистом фоне. Интересно, каково в ощущениях – пройти по этому мосту?
В тот же миг «Дочь мусорщика» заложила дикий вираж, и все заволокла красная пелена перегрузки…
– В чем… – начал Куэйхи.
Но, еще не договорив, он понял ответ. «Дочь мусорщика» действовала по обстановке – выполняла маневр уклонения. Она подверглась атаке.
Куэйхи потерял сознание, пришел в себя и снова отключился. Мимо проносились скалы и осыпи, перед глазами яростно вспыхивало – рельеф отражал сполохи поворотных дюз «Дочери». Снова обморок. Потом сознание вернулось, но оно грозило пропа́сть в любой миг. В ушах стоял рев.
Мост представал перед Куэйхи фрагментарно и в разных ракурсах, словно череда фотокадров. Вот он сверху. Теперь снизу. Опять сверху. «Дочь мусорщика» искала укрытие.
Это неправильно. Он уже должен лететь вверх, прочь от планеты; первостепенная задача «Дочери мусорщика» – унести его как можно дальше от источника опасности. Маневры на одном месте и нерешительность ей несвойственны.
Если только ее не загнали в угол, не отрезали путь отступления.
В один из моментов просветления он взглянул на контрольный дисплей. По «Дочери мусорщика» велся огонь с трех точек. Пушки вынырнули из укрытий во льду, и эти три металлических эха не имели ничего общего с тем первым.
«Дочь мусорщика» встряхнулась, словно мокрый пес. Куэйхи заметил выхлопы собственных микроракет, выписывающих спирали и зигзаги, чтобы не угодить под выстрел.
Он снова потерял сознание, а когда пришел в себя, заметил камнепад на склоне Рифта. Значит, одна из его ракет нашла цель.
Замигал пульт, корпус сделался совершенно черным. Когда он снова обрел прозрачность и восстановилась работа органов управления, пилот увидел на дисплее большую предупредительную надпись ярко-красной латиницей. Корабль получил довольно серьезное повреждение.
«Дочь мусорщика» опять вздрогнула, еще одна серия ракет унеслась прочь. Это были крохотные, в палец величиной, устройства с зарядом антиматерии мощностью в одну килотонну.
Снова темнота. В себя он пришел, когда тело ощутило падение.
Опять небольшой оползень на склоне, и на пульте одним образом меньше. Но цел третий страж, а у Куэйхи не осталось средств, чтобы расправиться с ним.
Этот третий не стреляет. Возможно, был неисправен еще до начала боя. Возможно, его повредила ракета с «Дочери мусорщика». Возможно, он перезаряжается.
«Дочь» не решалась ничего предпринять, угодив в водоворот различных возможностей.
– Приказ высшего приоритета, – прохрипел Куэйхи. – Вынеси меня отсюда.
В ту же секунду навалилась перегрузка. Опять перед глазами сгустилась красная пелена. Но на сей раз он не отключился. Корабль тщательно следил за тем, чтобы кровь поступала в мозг пилота, удерживая его в сознании как можно дольше.
Куэйхи увидел, как поверхность планеты ринулась вниз, увидел мост с высоты.
И вдруг новый удар. Маленький кораблик замер, двигатель вырубился на мгновение ока. «Дочь» пыталась возобновить полет, но какая-то важная подсистема была серьезно повреждена.
Поверхность планеты замерла внизу. Затем двинулась навстречу.
Снова Куэйхи поглотила тьма.
Он наклонно падал в направлении стены Рифта, то и дело теряя сознание и приходя в себя. Уже представлял, как погибнет в яркой вспышке, и собирал все душевные силы для встречи со смертью.
Но в последний момент «Дочери мусорщика удалось на секунду включить двигатели, и тормозящего импульса хватило, чтобы смягчить удар.
А еще с той же целью упруго деформировался корпус. Но все равно столкновение получилось чудовищным. Все закружилось вокруг Куэйхи: утес, линия горизонта, ровное дно Рифта.
Он уже в который раз потерял сознание, очнулся и вырубился опять. Вдалеке перед ним кувыркался мост. Со склонов, там, где ракеты уничтожили охранных роботов, все еще сыпались ледяные и каменные обломки.
Куэйхи и его корабль, похожий на драгоценный камешек, кувырком летели на дно ущелья.
Арарат, год 2675-й
Вслед за Кровью вместе с Клавэйном и Скорпионом Васко вошел в административное здание и углубился в лабиринт пустых коридоров. Юноша ждал приказа развернуться и идти обратно: с его пропуском сил в такие важные места дороги нет. Но хотя каждая новая проверка на очередном посту охраны была еще строже, чем предыдущая, его всякий раз пропускали. Васко понял, что никто не посмеет спорить с Клавэйном и Скорпионом.
Пройдя еще немного, они оказались в карантинном пункте – небольшом лазарете с несколькими застланными чистым бельем кроватями. Там их встретил врач по имени Валенсин – бледный, с зализанными назад лоснящимися волосами, в большущих ромбических очках. В руке он держал потертый чемоданчик с инструментами. Васко видел этого человека впервые, но знал: перед ним самый главный врач на планете.
– Как самочувствие, Невил? – спросил Валенсин.
– Как у человека, злоупотребившего гостеприимством истории, – ответил Клавэйн.
– Гм… Прямого ответа от вас никогда не получишь.
Валенсин достал из чемоданчика небольшой серебристый прибор и посветил им в глаза старика, глядя со своей стороны в окуляр.
