– Он сделал это, – пискнула, не веря своим глазам, Дэй.
– И очень вовремя. – Морвир тихонько хихикнул. – Кто бы мог подумать… вскарабкался, как обезьяна.
Северянин, казавшийся черным силуэтом на фоне чуть более светлого неба, поднялся на ноги, снял со спины лук и принялся его натягивать.
– Будем надеяться, что стреляет он не как обезьяна, – сказала Дэй.
Трясучка прицелился. Балагур услышал тихий свист. Мгновеньем позже в него ударила стрела. Поймав ее за древко, он хмуро глянул на свою грудь. Даже куртку не пробила.
– Какое счастье, что она без наконечника. – Морвир выпутал из оперения шнурок. – Нам ни к чему была бы ваша безвременная смерть и прочие осложнения.
Балагур бросил тупую стрелу и привязал к концу шнурка веревку.
– Она точно выдержит? – спросила Дэй.
– Сулджукский шелк, – самодовольно сказал Морвир. – Веревка легка как пух и прочна как сталь. Выдержит всех нас троих одновременно, и снизу ее никто не заметит.
– Надеюсь.
– На что я никогда не иду, дорогая?
– Да, да…
Трясучка начал сматывать шнурок со своей стороны, и меж пальцев Балагура засвистела черная тень. Он следил за ее полетом с крыши на крышу, отсчитывая шаги. Пятнадцать… и вот уже веревка у Трясучки в руках. Оба туго натянули ее, после чего Балагур продел свой конец в железное кольцо, вбитое заранее в балку, и начал вязать узлы – один, второй, третий.
– Вы вполне уверены в этих узлах? – спросил Морвир. – В плане нет места для падений с высоты.
– С двадцати восьми шагов, – сказал Балагур.
– Что?
– Падение.
Последовала короткая пауза.
– Тоже немало.
Два здания соединила тонкая черная линия. Почти неразличимая в темноте, но Балагур знал, что она там есть.
Дэй, чьи кудряшки трепал ночной ветер, показала на нее:
– После вас.
Морвир, тяжело дыша, неуклюже перевалился через балюстраду. Прогулку по веревке, честно говоря, при любом воображении трудно назвать приятной. Порыв ветра на полпути вызвал у него сильнейшее сердцебиение. Были времена, в пору его ученичества у недоброй памяти Маймаха-йин-Бека, когда подобные акробатические упражнения он проделывал с кошачьей грацией, но они давно остались в прошлом вместе с буйной копной волос, украшавшей голову. Переводя дух, Морвир вытер со лба холодный пот и лишь теперь заметил на лице Трясучки ухмылку.
– Смешное что-то случилось? – спросил.
– Зависит от того, что кажется человеку смешным. Вы долго там пробудете?
– Ровно столько, сколько нужно.
– Лучше бы вам тогда двигаться быстрее, чем по веревке. Не то до места еще не доберетесь, как банк откроют.
Все с той же ухмылкой северянин перемахнул через перила и, несмотря на свою громоздкость, легко и уверенно двинулся в обратную сторону.
– Если бог существует, он проклял меня теми, с кем приходится общаться, – пробормотал Морвир.
На краткий миг его посетила мысль обрезать веревку, когда дикарь будет на полпути, но, отмахнувшись от нее, он пополз по узкому свинцовому желобу между пологими шиферными скатами к центру здания. К огромной стеклянной крыше, сквозь тысячи оконных клеток которой просачивался наружу тусклый свет, горевший внутри. Возле нее сидел на корточках Балагур, уже разматывая с запястья очередную веревку.
– О, эти новые времена! – Морвир встал на колени рядом с Дэй, осторожно приложил руки к стеклянной глади. – Что, интересно, будет изобретено следующим?
– Я чувствую себя счастливой, живя в столь волнующее время.
– Как надлежит и всем нам, дорогая моя. – Он внимательно вгляделся вниз, в помещение банка. – Как надлежит всем нам… – Коридор был освещен скудно, всего лишь двумя фонарями, расположенными в разных концах. Только золоченые рамы громадных картин и поблескивали в полумраке, дверные же проемы утопали в глухой тени. – Банки, – промолвил Морвир с едва заметной улыбкой, – вечно стараются экономить.
Затем вытащил свои отполированные до блеска инструменты и принялся, отгибая щипчиками свинцовую окантовку, вынимать стекла при помощи шариков из оконной замазки. Блеск мастерства его с возрастом ничуть не поблек, и на то, чтобы вынуть девять стекол, перекусить клещами решетку и снять ее, ушло всего несколько мгновений. Получилось ромбовидное отверстие, которого вполне хватало для его целей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Расчет времени безупречен, – пробормотал Морвир.
По стенам коридора, выхватывая из мрака живописные полотна, заскользил свет еще одного фонаря. Послышались шаги, по мраморным плитам протянулась длинная тень. Стражник, зевая, плелся по коридору. И в тот миг, когда он оказался под отверстием в крыше, Морвир, легонько дунув в трубочку, пустил в него отравленную стрелку.
– Ой! – Тот шлепнул рукой по голове, и Морвир поспешно отпрянул от дыры.
Затем снизу донеслось шарканье, какой-то булькающий звук, грохот падения. И, заглянув в дыру снова, Морвир увидел распластанного на спине стражника и горящий фонарь рядом с его откинутой в сторону рукой.
– Потрясающе, – выдохнула Дэй.
– Все, как должно быть.
– Сколько ни говори о науке, выглядит это волшебством.
– Мы, можно сказать, чародеи своего времени. Веревку, мастер Балагур, будьте добры.
Тот вручил ему конец шелкового шнура, привязанного к запястью.
– Вы уверены, что выдержите мой вес?
– Да.
От молчаливого уголовника и впрямь исходило ощущение громадной силы, очевидное даже для Морвира. Обвязав руку веревкой и закрепив ее узлом собственного изобретения, он спустил в дыру одну ногу в мягкой туфле, потом другую. Погрузился в нее сначала по пояс, затем по плечи и наконец целиком оказался внутри банка.
– Опускайте.
Вниз он пошел так быстро и плавно, словно веревку разматывал какой-то механизм. Когда туфли коснулись пола, сбросил, дернув рукою, узел и бесшумно скользнул в ближайший дверной проем, держа трубку с отравленными стрелками наготове. В банке должен был караулить всего один стражник, но никогда не следует слепо доверяться предположениям.
Осторожность – на первом месте, всегда.
Окинул взглядом темный коридор. Не заметил никакого движения. Тишина стояла столь полная, что, казалось, даже давила на уши.
Вскинув голову к стеклянному потолку, он увидел в окошке Дэй и подал ей знак спускаться. Она скользнула в дыру с ловкостью циркачки и быстро поплыла вниз – в черном поясе с кармашками, куда упрятано было все необходимое для работы. Коснувшись ногами пола, освободилась от веревки, присела и улыбнулась ему.
Морвир едва не улыбнулся в ответ, но вовремя себя остановил. Ни к чему ей знать, как горячо восхищается он ее талантами, умом, твердостью характера, развившимися за проведенные вместе три года. О глубине его привязанности она и подозревать не должна. Ибо доверие его предавали все, перед кем он открывался. Жизнь являла собой череду горчайших измен – и в сиротском приюте, и в ученичестве, и в супружестве, и в работе. Сердце его воистину изранено. Поэтому общаться с ней он должен только на профессиональной основе, дабы защитить обоих. Себя – от нее, ее – от себя.
– Чисто? – прошипела она.
– Как в пустом кармане, – ответил он, подходя к поверженному стражнику, – и главное, все идет по плану. Что нам с тобой всего противней?
– Горчица?
– А еще?
– Случайности?
– Верно. Счастливыми они не бывают. Бери его за ноги.
Им пришлось изрядно потрудиться, выволакивая стражника из коридора и усаживая за стол. После чего он свесил голову и захрапел, раздувая длинные усы.
– Спит, как дитя, – вздохнул Морвир. – Реквизит, пожалуйста.
Дэй вручила ему пустую винную бутылку, которую он поставил на пол у ног стражника. Затем протянула вторую, наполовину полную. Морвир вынул пробку и щедро плеснул вина стражнику на грудь. Потом аккуратно положил бутылку на бок под его свесившейся рукой, и по мраморным плитам растеклась пахучая винная лужица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Затем Морвир отступил, сложил руки рамкой и полюбовался содеянным.
