Джумоук довольно скалил пасть, видя творимое туземцем, и изредка переводя желтый взгляд на Такеши… Что он видел, в субтильном японце? Неизвестно, зато понятно, что видел в Лкетинге и Диме.
Прекрасный товар. Отличнейший. Особенно худощавый парень со светящимся взором, склонившийся над малышом, дабы еще раз сломать тому конечность.
…Добро, творимое вами, будет считаться злом, ибо начнете навязывать вы его. Правда, предлагаемая вами, будет отвергаться, ибо люди ненавидят правду, а бескорыстную помощь вашу возненавидят они, ибо по-другому видят помощь. Вы же в ответ возненавидите их, и сотворите множество глупостей, которые пронесете с собой сквозь века, и будут деяния эти следовать за вами, не давая покоя ни днем, ни ночью, ибо люди проклянут вас за то, что мешаете жить им, как желают они. Вы будете встречаться друг с другом, но расходиться в разные стороны, а многие из вас станут зла носителями, зла надолго в вас поселившегося из-за лютой ненависти к сынам человеческим. Все, что произойдет в мире этом в последующие тысячелетия, будет лишь вашими деяниями, ибо учителями и помощниками вы станете, но невидимыми и мало, где желанными, а те же, кто озлобится и ненавистью к людям напитается, те станут всем противниками и себе в особенности.
Маленькая ножка в третий раз хрустнула, и ребенок громко захрипел, раня Лизу в самое сердце. Девушка выла и щелкала зубами, крошащимися на горячий камень. Она люто билась в цепи, подобно бешеному псу, пытаясь вырваться, но лишь мучила сестер по несчастью, дергающихся вместе с ней и не дающих сдвинуться ни на шаг. Масса противостоящих друг дружке во мнениях женщин крепко держала разогретую солнцами цепь, не желая вызвать гнев Джумоука.
— Я дам четыреста особей людского скота! Самых лучших и с детьми!
— Пятьсот! Продай мне парня! Продай «Спящего»! Даю пятьсот крепких голов скота!
Громкие выкрики завидующих жуткой завистью торговцев, окатывали нежащегося в них «Анубиса», будто манной небесной, а он лишь покачивал угольно-черной собачьей головой, внимательно наблюдая за «Спящим», глаза которого лучились светом, бессчетное множество раз описанным в книгах.
— Кто же ты… Кто ты из них, юный гордец со старой душей… — из клыкастой пасти собакоголового вылетали тихие слова, неслышимые никем, кроме самого Джумоука, а когтистые пальцы покручивали покрытый загадочными символами жезл, дающий владельцу защиту и уверенность.
…Истина, подаренная вами людям, станет многогранной и подобной их характерам. Она породит учений множество, отличающихся друг от друга также, как вы от людей отличаетесь, а они примут все истины сразу и разобьются на группы друг другу противные, но это правильно, ибо только в сражениях сильнейшие и рождаются. Цель же ваша забить умы человеческие своими учениями, дабы животную суть покорили они, перестав подчиняться телам своим. Примените знания ваши, обучите их через боль, через слезы, страдания и проклятье собственное! Терпите их, ибо дети они малые, ложному свету поддавшиеся…
Вторую младенческую ножку также пришлось сломать, и замученный ребенок издал следующий ужасный всхрип, заставив Лизу еще громче завыть, и бешено забиться в раскаленных цепях. Безумно страдающая девушка захлебывалась слезами и исходящим из нее животным ревом, пытаясь ползти к сыну, но у нее ничего не получалось. Выкованная в Аду цепь крепко держала, да и Варгх вновь поднял брошенные ранее звенья, с удовольствием пожирая жирного сатира, поглядывая на свежие клочья минотавра и одновременно удерживая массу людского скота.
Гигантский монстр только-только разорвал толстого демона на небольшие куски, весь изляпавшись текущей из них вкусной кровью и самые лакомые повесил на длинные шипы, торчащие из самого себя. Стоящие ближе всех к нему пленники, испуганно сжались, старясь даже не дышать, чтобы не раздражать монстра-людоеда, а горячие брызги крови от мертвого свинорылого карлика летели прямо на них.
Сатир же, бывший напарников Варгха, без каких-либо эмоций глядел на пожираемого сородича, однако кусочек оторвать не желал, видимо, считая это каннибализмом, а происходящее вокруг действо его вовсе не интересовало, судя по скучающему виду. Как говорится, своя рубашка ближе к телу, и где мы жить не будем, пусть трава не вырастет, да и вообще сатиры являлись непонятными созданиями, вобравшими в себя слишком много разностей, где были и таланты, и мерзость.
«Спящий» тем временем соединил кость хрипящего от боли младенца еще в одном месте, а затем вновь сломал ножку. На этой маленькой конечности было всего два криво сросшихся перелома, поэтому ребенку волею-неволей приходилось и дальше испытывать мучительную боль с постоянной нехваткой воздуха, ибо раздавленную грудную клетку нельзя исправлять по одной простой причине. Малый приток кислорода замедляет нервную систему, и она хуже реагирует на боль, поэтому «Спящий» все делал правильно. Он знал, как работают человеческие тела, и умел возвращать их к жизни!
…Человечество — дите глупое, не в те игры играющее! Так идите и помогите ему! Научите его! Пусть откроются очи его! Пусть оковы ссыпятся! Пусть спустя лет многие тысячи, но очнется оно! Дайте знаний ему! Одарите учениями! Расскажите о мирах своих! Там, где жили вы, где родились вы! О Творцах, расскажите ему! Каковы на самом деле Они! Дайте смысл жизни им — людям! Помогите с колен встать и откинуть знания ложные, ибо создано человечество не для раболепия! Учите его и учитесь от него! И запоминайте то, что слышите, ибо скоро забудете, ведь память ваша от вас скроется! И единственный путь, что вернет ее — не поддаться телу человеческому, ибо зверь внутри него прячется! Оставайтесь сами собой, прошу я вас и счастливого пути!
Загорелые руки Димы принялись заново ломать мягкие ребра, и малыш посинел из-за недостатка воздуха, Лиза же видела этот кошмар, по-звериному воя, захлебываясь в истерике и неистово царапая камень мостовой Рынка.
Мускулистый масаи очнулся, вернув глазам прежний вид и яростно замерев в боевой стойке, словно ничего не произошло, а субтильный японец облегченно задышал, вновь будучи не один, а с сильным чернокожим другом. Остальные рабы с ужасом взирали на происходящее, предчувствуя скорый конец сюрреалистичного представления, сами не понимая, хотят они этого или нет.
Толпа любопытных рыночных зевак с разными рогами… Торговцы, выкрикивающие цену за удивительного «Спящего»… Кровожадный Варгх с удовольствием пожирающий почти родного сатира… Огромные, круторогие черти, охраняющие трясущихся от страха рабов… Кровь и куски минотавра, перепачкавшие камень рядом с троицей особых рабов… Все это создавало поистине адскую атмосферу, в которой смешались боль, страх, жара, любовь и жуткая какофония окружающего мира… Какофония звуков жаркого Ада, а руки «Спящего» продолжали работу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
