— Спасибо, — буркнул Рейс. Берлинские начальники — мастера перекладывать с больной головы на здоровую, а ему надоело быть мальчиком для битья. Сколько ж можно? — Да, подстраховаться не мешает. Пожалуй, стоит дать им ответ. Примерно такой: «Ваши указания запоздали. Объект уже прибыл. На данной стадии возможность перехвата исключительно мала». Как-нибудь приукрась этот текст, разбавь водичкой и отправь. Понял?
Пфердхоф кивнул.
— Отправлю немедленно. И потребую квитанцию. — Он вышел.
«Надо держать ухо востро, — подумал Рейс. — Не то, не ровен час, окажешься консулом у черномазой сволочи где-нибудь в Южной Африке. Заведешь себе черную кухарку, и десять негритят будут называть тебя папулей».
Он закурил египетскую сигарету «Саймон Арц 70» и аккуратно закрыл портсигар. Надеясь, что в ближайшее время его никто не потревожит, вытащил из портфеля книгу и раскрыл на отмеченном закладкой месте.
«Неужели когда-то он бродил по тихим улочкам, где неторопливо катили машины? Неужели то далекое воскресное утро в безмятежном зоопарке не было вымыслом?.. Мирная жизнь. Вкус мороженого — его уже никогда не ощутить. Теперь он радовался, когда удавалось поесть вареной крапивы.
— Боже! — вскрикнул он, — Неужели они никогда не остановятся?
По городу шли огромные английские танки.
Еще одно здание — жилой дом, а может, магазин или школа, отсюда было не разобрать, — вздрогнуло и превратилось в груду обломков. Под ними нашла могилу горстка бедолаг — и ни криков о помощи, ни предсмертных стонов. Гибель раскинула свои крылья над здоровыми, ранеными и над мертвыми, от которых уже исходило зловоние. Смердящий, разлагающийся на глазах труп Берлина, беззвучно рассыпающиеся старинные башни, гордость города…
Мальчик взглянул на свои руки, серые от пепла. Все — живое и мертвое, — превратилось в пепел.
Так думал мальчик. Больше он ни о чем не мог думать, вернее, в этой сумятице, среди воплей и канонады, все мысли сводились к одному — к еде.
Шесть дней он не ел ничего, кроме крапивы. А теперь и ее не осталось — пустырь превратился в огромную воронку, на краю которой призрачно маячили человеческие силуэты; мальчишка, женщина со старушечьим платком на голове и пустой корзиной под мышкой, однорукий инвалид с такими же пустыми, как и корзина, глазами. И девушка. Вскоре все они растаяли среди пней и нагромождения стволов погибшей рощи, где прятался маленький Эрик.
А вереница танков все ползла и ползла.
— Неужели это не кончится? — спросил мальчик, ни к кому не обращаясь. — А если кончится, что тогда? Удастся ли нам набить животы…»
— Фрейгерр, — раздался над ухом полос Пфердхофа, — ужасно не хочется вас отвлекать, но…
Рейс подпрыгнул как ужаленный и захлопнул книгу.
— Ничего, я слушаю!
«Ну и здорово мужик пишет! — восхитился он. — Совсем меня заморочил. Я ведь будто своими глазами увидал, как британцы разрушают Берлин. Брр! — Он поежился. — Удивительно все-таки, как сильно литература может действовать на психику. Лаже бульварщина вроде этой „Саранчи“. Дураку ясно, почему ее запретили. Я бы и сам запретил. Зря, конечно, я за нее взялся, но теперь делать нечего, нужно дочитать».
— В приемной моряки с немецкого корабля, — сообщил секретарь. — Пришли отметиться.
— Хорошо. — Рейс торопливо вышел.
В приемной сидели трое моряков в толстых серых свитерах, с пышными светлыми шевелюрами и волевыми, слегка взволнованными лицами.
Рейс поднял правую руку и со сдержанной улыбкой приветствовал их:
— Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер! — ответили они вразнобой и протянули Рейсу документы.
Отметив им явку в консульство, он вернулся в кабинет и снова раскрыл «Саранчу».
Раскрыл на случайной странице и не смог оторваться, вернуться туда, где остановился. Глаза сами забегали по строчкам, он почувствовал жар в затылке.
«Суд над Гитлером, — догадался он, — После капитуляции Гитлер попадает в лапы союзников. Господи боже! И Геббельс, и Геринг, и вес остальные! Процесс в Мюнхене. Гитлер отвечает обвинителю-американцу».
«…черном воспаленном мозгу, казалось, на миг ожил прежний боевой дух. Трясущееся дряблое тело выпрямилось, голова поднялась. Со слюнявых уст сорвался сиплый полулай-полушепот: „Deutschland, ich bin mit dir“[50]. И сразу тех, кто смотрел и слушал, охватило оцепенение, плотнее прижались к ушам головные телефоны, напряглись лица русских и американцев, британцев и немцев. „Да, — подумал Карл, — снова мы слышим его… Нас не только разбили — перед нами раздели догола этого сверхчеловека, показав, кто он на самом деле. Всего-навсего…“».
— Фрейгерр.
Пока Рейс читал, в кабинет вновь вошел секретарь.
— Я занят, — бросил Рейс, — пытаюсь прочесть эту книгу, черт бы ее побрал!
Но злиться было бессмысленно, он это знал.
— Снова шифровка, — сообщил Пфердхоф. — Только что приняли. Она касается политической ситуации.
— А подробнее? — Рейс потер лоб.
— По радио неожиданно выступил доктор Геббельс. С очень важной речью. — Секретарь был порядком взволнован. — Нам предлагается опубликовать ее текст в здешней прессе.
— Да-да, — сказал Рейс.
Как только секретарь затворил за собой дверь, Рейс снова раскрыл книгу. «Опять, наплевав на мои инструкции, сует нос куда не следует», — подумал он о Пфердхофе и перевернул несколько страниц.
«…тишине взирал на покрытый знаменем гроб. „Вот он лежит передо мной, но на самом деле он ушел, ушел навсегда. И никакая в мире сила не вернет его нам. Человека — или все-таки Ubermensch“[51], — в которого Карл слепо верил и которого боготворил даже на краю могилы.
Адольф Гитлер почил навеки, но Карл цеплялся за жизнь.
„Ты не пойдешь за ним следом, — шептал Карлу внутренний голос. — Ты будешь жить. И восстанавливать разрушенное. Мы все будем строить. Мы должны“.
К чему же привело его коварство вождя?! И теперь, когда дописана наконец невероятная летопись Рейха, остается спросить: как этому человеку удалось пройти путь из провинциального австрийского городка через тлетворную нищету в Вене, через борьбу в Партай — к посту канцлера, к тому краткому мигу, когда он считал себя чуть ли не властелином мира?
Карл знал: благодаря лжи. Адольф Гитлер лгал. Лгал всегда. Вел народ за собой, загипнотизировав пустыми речами.
„Мы раскрыли твой обман, Адольф Гитлер. И наконец узнали, кто ты на самом деле, что такое нацистская партия и для чего тебе потребовалась жуткая эпоха убийств и маниакальных фантазий. Мы поняли“.
Карл повернулся и пошел прочь от безмолвствующего гроба…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
