Они пересекли небольшой луг, где днем ранее остановили преследование первых атакующих янки. На поле еще лежали непогребенные мертвецы. За лугом находилась небольшая полоса деревьев, а за ними простирались обширные пахотные земли, разделенные на две равные части дорогой, ведущей к дальнему холму. Старбак взял влево от этой линии.
- Помните это место? - спросил Старбак Траслоу.
- А разве я должен?
- Тут прошло наше первое сражение, - Старбак махнул влево от себя. - Янки вышли из того леса, а мы поджидали их здесь, - он указал направо, в сторону вершины, - я до чертиков перепугался, а вы вели себя так, словно вам всё это было не впервой.
- Так и есть. Я ведь был в Мексике, забыли?
Старбак пустил лошадь шагом по старому полю битвы. В бороздах вспаханной земли желтели осколки костей, и он гадал, сколько же еще лет фермеры будут выкапывать людские кости и пули, уложившие их в землю.
- Так что всё-таки произошло с Медликоттом? - спросил Траслоу. Они стояли в тридцати шагах перед строем.
- А что вам рассказали?
- Что вы с ним схватились, а потом пристрелили засранца.
Старбак задумался над сказанным и кивнул.
- Примерно так и было. Они обеспокоены?
Траслоу отщипнул от плитки кусок табака и положил в рот.
- Некоторым жаль Эдну.
- Его жену?
- У нее на руках остались дети. Но черт побери, нет, их совсем не заботит мельник. Он был подлым ублюдком.
- Теперь он герой, - ответил Старбак. - Его имя выбьют на статуе в Фалконере. Дэн Медликотт - герой нашей Войны за независимость.
Он пересек дорогу, вспомнив, как наблюдал за атакой армии северян по этим полям. С тех пор не многое изменилось - изгородь давно уже исчезла, пошла на растопку для варки кофе, кости белыми пятнами усеивали почву, но в остальном всё осталось в точности таким, каким запомнил Старбак. Он повел Легион через поле, всё больше отклоняясь влево. Вместо того, чтобы направляться к восточному холму вместе с остальной бригадой, он шел прямо к перелеску на вершине небольшого холма, лежавшего к северу.
Свинерд подъехал к Старбаку.
- Не та дорога! Нам туда! - он указал на восток, вверх по дороге.
Старбак придержал лошадь.
- Там за холмом, полковник, есть место, куда я хочу наведаться. Не более чем в четверти мили отсюда.
Свинерд нахмурился.
- Что за место?
- Дом человека, захватившего наши знамена, полковник, и человека, чьи люди сожгли женщин в таверне.
Сначала Свинерда хотел было отрицательно мотнуть головой, но затем, после секундного раздумья, взглянув на роту Траслоу, он повернулся к двум офицерам.
- Чего вы можете этим добиться?
- Не знаю. Но мы ведь не знали, чего сможем достичь, когда отправились посреди ночи к броду Мертвой Мэри, - Старбак намеренно напомнил Свинерду о той ночи, косвенно намекнув, что полковник был кое-чем ему обязан.
Полковник улыбнулся.
- В вашем распоряжении час. Мы пойдем вверх по дороге, - сказал он, махнув вправо от себя, - и полагаю, будет разумно, если вы отправите кого-нибудь на разведку на север, просто на случай. если там затаился кто-нибудь из этих негодяев. Думаете, вашей роты будет достаточно?
- Хватит с лихвой, сэр, - ответил Старбак, отсалютовав полковнику, прикоснувшись к краю шляпы. - Рота! - скомандовал он своей старой роте. - За мной!
Он взял у Джона Бейли зажженную сигару, прикурил от нее свою и пустил лошадь шагом, держась рядом с Траслоу. Остальные части Легиона поднимались по отлогому восточному склону на звуки сражения, которые теперь казались столь далекими, что маршировавшие батальоны совсем не спешили присоединиться к гремевшей вдали схватке. Старбак посмотрел влево и увидел выкрашенную в белое табличку на дороге в конце перелеска.
- Отсюда уже недалеко, - сказал он Траслоу. - Осталось пройти этот лес и выйти к полям.
- Что будем делать, если там окажется полным-полно янки? - спросил Траслоу.
- Отойдем обратно, - ответил Старбак, но когда рота вышла из перелеска на вершине, они увидели, что там место отнюдь не кишит янки. Ферма Гэллоуэя казалась заброшенной, когда мятежники начали медленно спускаться с вершины к ее строениям, разбросанным посреди густо разросшихся старых деревьев. Дом выглядел недурно, подумал Старбак, в таком месте можно поселиться и неплохо зажить. Тут были хорошо орошаемые пастбища, отлично осушенные поля и вдосталь леса.
У ворот двора их встретил чернокожий.
- Тут никого нет, масса, - нервно проговорил он.
- Кому принадлежит этот дом? - спросил Старбак.
Негр не ответил.
- Ты слышал офицера! - рявкнул Траслоу.
Негр бросил взгляд на приближавшуюся роту и нервно облизнул губы.
- Принадлежит джентльмену по имени Гэллоуэй, масса, но сейчас его здесь нет.
- Он в армии, да? - задал вопрос Старбак.
- Да, масса. - заискивающе улыбнулся негр. - Он в армии.
Старбак улыбнулся в ответ.
- Вот только в какой?
Улыбка мгновенно слетела с лица чернокожего. Он промолчал, и Старбак пнул лошадь каблуками, проехав мимо негра.
- В доме есть рабы? - не оборачиваясь, обратился он к нему.
- Нас всего трое, масса, но мы не рабы. Мы слуги.
- Вы живете в доме?
- В хижинах, масса, - слуга побежал за Старбаком, Траслоу вел роту за ними.
- Так дом пустует? - спросил Старбак.
Негр слегка запнулся, но затем кивнул, когда Старбак обернулся, взглянув на него.
- Дом пуст, масса.
- Как твое имя?
- Джозеф, масса.
- Теперь слушай меня, Джозеф, если у тебя в доме остались какие-нибудь пожитки, забери их немедленно, потому что я собираюсь спалить этот чертов дом дотла. А если твой хозяин захочет узнать причину, передай ему поклон от шлюх, сожженных им заживо в таверне Маккомба. Ты хорошо меня понял, Джозеф? - Старбак осадил лошадь и соскользнул с седла. Он спрыгнул, подняв облако пыли из-под ботинок. - Ты меня слышишь, Джозеф?
Темнокожий слуга испуганно выпучил глаза на Старбака.
- Вы не можете сжечь его, сэр!
- Скажи своему хозяину, что он убил женщин. Передай ему, что меня зовут Старбак, понял? А ну-ка, повтори.
- Старбак, сэр.
- И не забудь его, Джозеф. Я Старбак - ангел-мститель за сожженных шлюх, - Старбак произнес последнюю фразу, взобравшись по ступенькам веранды и распахнув переднюю дверь.
И увидел своего отца.
На юге сгустились облака, затмив солнечный свет, хотя день уже и так клонился к закату. На крутых холмах и в долинах, откуда хлынула фланговая атака мятежников, на фоне меркнувшего солнца всё ярче выделялись вспышки винтовочных выстрелов, а дым выглядел светлее. Было похоже, что скоро разразится гроза, и действительно, далеко к югу, в заброшенных земляных укреплениях, оставленных янки у реки Раппаханнок, упали первые тяжелые капли дождя. В облаках блеснула молния.
В Манассасе фланговая атака мятежников постепенно теряла свою сплоченность. Наступление проходило по пересеченной местности, и продвигавшиеся вперед бригады вскоре потеряли контакт друг с другом, когда им пришлось обходить поросшие кустарником балки и густые рощи. Некоторые из подразделений вырвались вперед, в то время как другие наткнулись на войска северян, неожиданно оказавшие упорное сопротивление. С вершин холмов рявкали пушки, картечь в клочья разносила листву деревьев, а ружейный огонь трещал по всей неровной трехмильной линии фронта.
За спиной у янки находился ручей Булл-Ран, достаточно глубокий и широкий, чтобы считаться рекой в любой другой стране, кроме Америки. Достаточно глубокий и широкий, чтобы в нем утонул человек, обремененный полным пехотным обмундированием и башмаками, и если мятежники смогут сломить янки и обратить их в паническое бегство, то восьмидесяти тысячам солдат будет непросто пересечь этот убийственный ручей, который мог похвалиться лишь одним небольшим мостом. Разбитая армия может утонуть в нем тысячами.
Только янки не запаниковали. Они перешли ручей, и лишь некоторые из солдат утонули, пытаясь переплыть его, а остальные дружно стояли плечом к плечу на холме, где когда-то человек по имени Томас Джексон обрел прозвище Каменной стены. Они стояли и встретили войска наступавших мятежников такой канонадой, что она озарила передний склон холма красным светом пушечных выстрелов и наполнила всю долину треском отдававшихся эхом винтовочных залпов. Один за другим смертоносные залпы, жалящий град свинца, крошили серые шеренги южан и удерживали полосу земли к западу от моста достаточно долго, чтобы смогла отступить основная масса армии Джона Поупа. И только тогда ряды мужественных синих мундиров сдали холм Каменной стены Джексона его землякам. Северяне потерпели поражение, но их еще не разбили. Ряды синемундирников отступали с поля битвы, на котором им обещали победу, а привели к поражению, и где теперь одержавшие победу конфедераты принялись считать захваченное оружие и пленных.
