Томас положил крышку бочки обратно.
- Этого хватит на пару месяцев, - сказал он, но видит Бог, нам нужно больше, - он посмотрел на всадника. - Кто ты такой?
- Меня зовут Роланд де Веррек, - ответил тот. Он говорил по-французски с гасконским акцентом.
- Я слышал о тебе, - сказал Томас, что было неудивительно, потому что о Роланде де Верреке говорили по всей Европе.
Не было лучшего бойца в турнирах. И, конечно, существовала легенда о его девственности, вызванной явлением Девы Марии.
- Хочешь присоединиться к эллекенам? - спросил Томас.
- Граф Лабруйяд поручил мне миссию..., - начал Роланд.
- Этот жирный ублюдок наверняка тебя обманывает, - прервал его Томас, - и если ты хочешь поговорить со мной, Веррек, сними этот проклятый горшок со своей головы.
- Милорд граф приказал мне..., - начал Роланд.
- Я велел тебе снять проклятый горшок с головы, - снова прервал его Томас. Он забрался на повозку, чтобы проверить стрелы, но также и потому, что оттуда мог смотреть на всадника сверху вниз.
Всегда не очень приятно иметь дело со всадником, стоя на земле, но теперь в неприятном положении находился Роланд. Несколько людей Томаса, у которых присутствие незнакомца вызвало любопытство, вышли из открытых ворот замка. Среди них была Женевьева, держащая за руку Хью.
- Ты увидишь мое лицо, - произнес Роланд, - когда примешь мой вызов.
- Сэм! - прокричал Томас в сторону крепостного вала. - Видишь этого идиота? - он указал на Роланда. - Будь готов выпустить стрелу ему в башку.
Сэм ухмыльнулся, положил стрелу на тетиву и наполовину натянул ее. Роланд, не понимая сказанного, взглянул вверх, в ту сторону, куда крикнул Томас. Ему пришлось поднять голову, чтобы рассмотреть угрозу через прорези для глаз в своем шлеме.
- Это стрела из английского ясеня, - сказал Томас, - чей конец сделан из дуба, а стальной наконечник остер как игра. Она вонзится через твой шлем, проделает аккуратную дыру в черепе и остановится в той пустоте, где у тебя должны быть мозги. Так что либо ты станешь целью, по которой может попрактиковаться Сэм, либо снимешь этот проклятый шлем.
Шлем был снят. Первое впечатление Томаса - ангельское лицо, спокойное и голубоглазое, обрамленное белокурыми волосами, смятыми подкладкой шлема, так что эта копна волос была как шапка плотно прижата к черепу, а по бокам локоны топорщились непокорными кудрями.
Это выглядело так странно, что Томас не мог не засмеяться. Его люди тоже смеялись.
- Он выглядит, как фокусник, которого я видел на ярмарке в Таучестере, - сказал один из них.
Роланд, не понимая, над чем смеются люди, нахмурился.
- Почему они насмехаются надо мной? - спросил он негодующе.
- Они думают, что ты фокусник, - ответил Томас.
- Ты знаешь, кто я, - сказал Роланд высокомерно, - и я пришел, чтобы бросить тебе вызов.
Томас покачал головой.
- Мы не устраиваем здесь турниров, - объяснил он. - Когда мы деремся, то деремся по-настоящему.
- Поверь мне, - сказал Роланд, - я тоже. - Он подвел коня ближе к повозке, возможно, надеясь, что сможет запугать Томаса. - Милорд Лабруйяд требует, чтобы я вернул его жену.
- Писание учит нас, что собака возвращается к своей блевотине, - заявил Томас, - так что сучка твоего хозяина вольна вернуться к нему, когда захочет. Ей не нужна твоя помощь.
- Она женщина, - резко бросил Роланд, - и не свободна поступать вопреки воле своего хозяина.
Томас кивнул в сторону замка.
- Кто владеет им? Я или твой хозяин?
- Ты, на данный момент.
- Тогда на данный момент, Роланд, каково бы ни было твое родовое имя, графиня Лабруйяд вольна делать то, что пожелает, потому что она в моем замке, а не в твоем.
- Мы можем решить это на поединке. Я вызываю тебя! - он стянул латную рукавицу и бросил ее в повозку.
Томас улыбнулся.
- И что же решит поединок?
- Когда я убью тебя, Томас из Хуктона, то заберу женщину.
- А если тебя убью я?
Роланд улыбнулся.
- С Божьей помощью я убью тебя.
Томас проигнорировал рукавицу, которая приземлилась между двумя бочками.
- Можешь сказать своему хозяину, Роланд, что если он хочет получить обратно свою женщину, то пусть приедет и заберет ее сам, а не посылает своего фокусника.
- Этот фокусник, - отозвался Роланд, - должен выполнить два дела. Истребовать законную жену моего господина и наказать тебя за наглость. Так ты будешь драться?
- Одетым подобным образом? - спросил Томас. Он был в чулках, рубахе и свободной обуви.
- Я дам тебе время, чтобы надеть доспехи, - сказал Роланд.
- Жанетт! - Томас окликнул одну из девушек у колодца. - Брось ведро в колодец, дорогая, наполни его и вытащи!
- Сейчас? - спросила она.
- Прямо сейчас, - велел Томас, потом нагнулся, чтобы подобрать рукавицу, сделанную из тонкой кожи с полосками стали и протянул ее Роланду.
- Если ты не покинешь этот город до того, как Жанетт поднимет ведро из колодца, я разрешу своим лучникам устроить на тебя охоту. А теперь иди и скажи своему жирному хозяину, чтобы забрал свою женщину сам.
Роланд взглянул на Жанетт, которая двумя руками тянула веревку, привязанную к ведру.
- У тебя нет чести, англичанин, - произнес он гордо, - и я убью тебя за это.
- Иди и засунь голову в нужник, - сказал Томас.
- Я..., - начал Роланд.
- Сэм! - прервал его Томас. - Не убивай его лошадь! Она мне понадобится!
Он прокричал это по-французски, и Роланд, по-видимому, наконец-то принял угрозу всерьез, потому что он развернул своего боевого коня, пришпорил и поскакал вниз по холму через южные городские ворота в сопровождении своего знаменосца.
Томас бросил Жанетт монету, а потом зашагал к замку.
- Чего он хотел? - спросила Женевьева.
- Драться со мной. Это новый чемпион Лабруйяда.
- Он собирался драться, чтобы вернуть Бертийю?
- За этим его послали, ага.
Брат Майкл пробежал через двор.
- Он приходил за графиней? - спросил он Томаса.
- А тебе что до этого, брат?
Юный монах выглядел смущенным.
- Я беспокоился, - произнес он вяло.
- Что ж, можешь перестать беспокоиться, - сказал Томас, - потому что завтра я отправлю тебя отсюда.
- Отправишь?
- Ты ведь должен был ехать в Монпелье? Значит, завтра на заре мы отправляемся. Собери свои вещи, если у тебя какие-нибудь есть.
- Но...
- Завтра, - сказал Томас, - на заре.
Потому что в Монпелье был университет, а Томасу нужен был ученый муж.
Лорд Дуглас был зол. Он привел во Францию две сотни лучших шотландских воинов, а вместо того, чтобы выпустить их против англичан, король Франции устраивал турнир.
Чертов турнир! Англичане сжигали города за границами Гаскони и осаждали замки в Нормандии, а Иоанн желал поиграть в солдатиков.
Значит, и лорду Дугласу придется в это играть, а когда французы предложили устроить меле, пятнадцать лучших рыцарей короля Иоанна против пятнадцати шотландцев, Дуглас отвел одного из своих воинов в сторонку.
- Положите их быстро, - прорычал он.
Воин, худой и со впалыми щеками, просто кивнул. Его звали Скалли.
Он единственный из латников лорда Дугласа не носил шлем, у него были длинные темные волосы с проседью, заплетенные в косички со вставленными в них многочисленными маленькими косточками, ходили слухи, что каждая кость была от пальца убитого им англичанина, хотя никто не смел спросить Скалли, правда ли это.
Кости могли с такой же вероятностью принадлежать его товарищам-шотландцам.
- Уложите их и пусть там и остаются, - сказал Дуглас.
Скалли улыбнулся от уха до уха, но без особого веселья.
- Убить их?
- Боже, нет, чертов идиот! Это же проклятый турнир! Просто приложите их как следует, сильно и быстро.
Деньги переходили из рук в руки пока делались ставки, и большая их часть была поставлена на французов, потому что те были верхом на превосходных конях, одеты в прекрасные доспехи, и каждый из пятнадцати был известным турнирным бойцом.
Они выставляли себя напоказ, пуская рысью своих боевых коней то в одну, то в другую сторону перед ярусами сидений, откуда за ними наблюдали король и его двор, и снисходительно оглядывали шотландцев, чьи лошади были меньше, а доспехи старомодны.
Французы носили огромные шлемы с подкладкой и плюмажем, а шотландцы - бацинеты, простые головные уборы с задней частью, закрывающей шею, а Скалли и вовсе не носил шлема. Он оставил свой большой фальшион в ножнах, предпочитая булаву.
- Любому рыцарю, запросившему пощады, она будет предоставлена, - читал правила герольд, все знали эти правила и никто не слушал. - Все копья будут тупыми. Нельзя использовать острие меча.
Нельзя калечить лошадей, - он продолжал бубнить, а король отдал кошелек слуге, поспешившему поставить деньги на превосходных французов.
