Надо полагать, что выражение священные писания в ст. 15 использовано Павлом с целью подчеркнуть отличие их Божественного происхождения от светских источников ложного учения. Один из важнейших аспектов назначения Писания — умудрить… во спасение. Это хорошо подтверждают многочисленные примеры в посланиях Павла, где он обращается к Писанию, излагая свое толкование дарованного Богом спасения во Христе.
В ст. 16 представлено четкое определение природы Писания и его полезности. Однако толкование этого стиха вызывает многочисленные споры. Некоторые исследователи высказывают сомнение, что греческое слово graphe непременно указывает на Писание. Оно могло относиться к любому письменному документу. Но использование этого понятия в Новом Завете для обозначения Писания убедительно доказано. Вопрос лишь в том, к чему относится это понятие — ко всему Писанию или только к его части? Определяющим является слово все. Если бы здесь это слово означало «каждое», то было бы возможно понимать его как определяющее отдельные части Писания. Но примеры аналогичного использования этого слова в Новом Завете подтверждают правильность перевода «все». В таком случае, здесь Павел допускает, что Писание полностью богодухновенно. Но почему он считает необходимым сообщить об этом Тимофею? Видимо, правильнее всего предположить, что главное в этом отрывке — не столько богодухновенность Писания, сколько его полезность. Тимофей будет знать, что Писание богодухновенно, и это повысит его полезность. Действие Писания простирается от передачи учения до исправления и наставления в праведности. Эти свойства Писания и поныне остаются в силе, составляя жизненно необходимое вооружение Божьего человека, и хотя это понятие относится к христианским наставникам, оно применимо к каждому христианскому работнику. Обратите внимание на знаменательное требование тщательности при подготовке к служению Богу.
4:1—22 Прощальное слово Павла к Тимофею
4:1—5 Последний наказ
Чувствуя приближение конца своей жизни, Павел хочет выразить себя со всей торжественностью. Его наказ подкрепляется истинностью Христова суда, несомненностью Его второго пришествия и установления царствия.
Содержание наказа изложено в ст. 2 и состоит из пяти заповедей, каждая из которых применима к проповедникам Евангелия в наши дни не меньше, чем к Тимофею. Павел начинает с проповедования, так как понимает, что это — основа (ср.: Рим. 10:14). Быть готовым (☼ рассуждения автора основаны на англ. переводе. В русской синодальной Библии — настой во время и не во время) означает, что Божий человек должен всегда быть на посту. Следующие три заповеди (обличай, запрещай и увещевай) дополняют друг друга, сочетая в себе строгость и мягкость. Эта работа требует большого терпения и внимания. Павел полагает, что Тимофей имеет ясное представление о требованиях к христианскому служению. Это представление дополняется в ст. 5, где дано еще четыре наставления. В любых ситуациях Тимофей должен сохранять самообладание и с готовностью переносить любые трудности. Христианское служение — это отнюдь не путь, усыпанный розами. Дело благовестника заключается в основном в проповедовании Евангелия, но последние слова призывают к преданности всем остальным аспектам служения.
В ст. 3 и 4 Павел немного отклоняется от темы и включает в свой наказ последнее предостережение, касающееся лжеучителей. Он уверен, что многие не примут здравого учения и будут слушать только то, что хотят услышать. И Павел снова упоминает басни, к которым обратятся эти люди.
4:6—8 Личное свидетельство
То, о чем собирается сказать Павел, должно послужить Тимофею уроком. Он обращается к той же метафоре жертвы, которую уже использовал однажды в Флп. 2:17. (☼ В оригинале жертва возлияния — выразительный образ апостола, готового пролить свою кровь ради Христа.) Павел чувствует, что конец его близок. Метафора жертвы сменяется метафорой борьбы и течения (☼ В оригинале — «беговая дорожка») (7). Он знает, что порученное ему дело почти завершено. Но в нем живет чувство уверенности, ему совершенно не стыдно за то, что он совершил. Слова веру сохранил согласуются с двумя другими утверждениями, из чего следует, что вера — это залог христианского учения, который Павел доверил Тимофею. Возможно, он имеет в виду и преданность своим убеждениям.
Ст. 8 звучит торжествующе. Павел не сомневается, что получит венец. Вероятно, он думает о лавровом венке, которым награждали победителей спортивных состязаний. Но определение правды свидетельствует о духовной природе его будущей награды. Правда не достигается самим Павлом, а дается. Бог — праведный Судия, поэтому он не может дать что–то неправедное. Выражение день оный означает здесь день второго пришествия Христа, который в другом месте назван Павлом «судилищем Христовым». Павел рассматривает этот будущий день как близкий всем христианам, жаждущим наступления этого грандиозного события.
4:9—18 Личные замечания
В следующем фрагменте (9—13) Павел, несмотря на уверенность в близости своей кончины, допускает возможность встречи с Тимофеем. Он все еще надеется, что Тимофею удастся прийти к нему. Желание Павла встретиться с Тимофеем подогревается тем, что остальные его сотрудники находятся в разъездах. Самое грустное впечатление производит краткое замечание о том, что Димас оставил его. Этот человек был одним из ближайших сотрудников Павла в то время, когда он писал Кол. 4:14. Надо полагать, что решение уйти далось ему нелегко, а притяжение мира было слишком велико. Лука, упомянутый среди прочих сотрудников, был для Павла единственной поддержкой. Лука и Марк, как и Димас, упоминаются в Послании к Колоссянам. В просьбе принести фелонь есть что–то трогательное. Вероятно, Павел страдал от холода в своем заточении. Особый интерес вызывают книги и кожаные книги. Трудно сказать, что они собой представляли. Это могли быть и ветхозаветные тексты, и личные бумаги Павла, или то и другое.
В ст. 14—15 звучит предостережение, относящееся к Александру меднику. Вероятно, это тот же человек, что и Александр, упомянутый в Деян. 19:33—34 или в 1 Тим. 1:20. Павел говорит о сделанном им большом зле, охарактеризованном ниже как сопротивление словам Павла. Последняя строка ст. 14 перекликается с Пс. 61:13.
Третий фрагмент (16—18) касается местонахождения Павла. Первый ответ — это, вероятно, предварительное следствие. Поскольку Павел не дает никакой дополнительной информации, более точная идентификация этого события невозможна. Оно имеет некоторое сходство с заключением Павла в Кесарии, но в Книге Деяний отсутствует упоминание о том, что все его оставили. Более вероятно, что речь идет о более раннем аресте Павла в Риме. Если это означает, что ему на помощь не пришли римские христиане, то причиной тому были либо их неосведомленность о местонахождении Павла, либо боязнь оказаться замешанными. Вероятно, у апостола было чувство, что его жестоко предали, раз он говорит, что все его оставили.
Несмотря на предательство окружающих, Павел воодушевлялся присутствием Господа. Это говорит о духовных ресурсах, на которые опирался Павел в трудную минуту, и они могут служить поддержкой всем рабам Божьим, страдающим ради Него. Павел утверждает, что получал силы для провозглашения благовестил даже во время заключения. Но его слова дабы… услышали все язычники вызывают затруднение. Понятно, что если он имеет в виду свое заключение, то все язычники не могли его слышать, если понимать эти слова буквально. Но, возможно, он выражается метафорически — в том смысле, что с утверждением благовестил в самом центре империи весь языческий мир оказался «в пределах слышимости». Вероятно, Павел считал, что его миссия проповедника исполнилась, когда он провозгласил благовестие в Риме.
Некоторые усматривают в ст. 17 намек на императора Нерона, но лев, от которого избавился Павел, — это общеизвестный символ опасности, не указывающий на конкретное лицо. В другом месте Нового Завета лев символизирует сатану (1 Пет. 5:8). Павел заканчивает на оптимистической ноте, и это невольно побуждает его к прославлению Бога. Принимая во внимание сказанное выше, избавление от всякого злого дела следует понимать не как надежду на освобождение из тюрьмы, а в религиозном смысле. Это согласуется с упоминанием Божьего Небесного Царства. Бросается в глаза резкий контраст между земным царством, в котором Павел терпит страдания, и нетленным небесным царством, победу которого он предвкушает.
