все было идеально? Важно найти свое место, свой путь. Мне не нужна совершенно идеальная женщина. Нужна та, что идеально подходит
мне. И я ее, похоже, нашел.
– А знаешь, что еще я воспринимаю серьезно?
– Что? – спросила она.
– Не слышишь звон? Бубенчики звенят уже, как стеклянные.
Она прыснула от смеха, а потом нахмурилась в смущении.
– Прости… не уточнишь, что имеешь в виду?
Я вздохнул:
– О невинная душа! Ну… Это когда думаешь, что вот-вот кое-что получишь, но обламываешься. И они не просто звенят… это еще и больно.
Она сглотнула:
– Мне жаль… твои бубенчики.
– Правда жаль? А можешь приласкать их?
Она улыбнулась, прикрыв ладонью рот.
– Боюсь, буду очень смущаться. У меня нет такого опыта… с парнями.
– О! Ну, практически ничем не отличается от того, если ты занимаешься этим с девушкой.
Все еще улыбаясь, она шлепнула меня по руке:
– Ты понял, что я хотела сказать!
– Да понял, понял… Не беспокойся! Я буду вести, а ты следуй. Будь собой. Ты восхитительна! Ты просто не можешь меня разочаровать.
Глава 9
Хейли
Сердце билось так быстро, что едва не выскакивало из груди. Я – в украденной лодке, в нарядном вечернем платье, и мы совершенно одни – вот уж не думала, что такое возможно в Нью-Йорке! Огни города освещали горизонт, мерцали, отражаясь в воде. Вокруг красиво и замечательно тихо, слышно только, как поскрипывает лодка при малейшем нашем движении.
Я очень старалась, я сделала все возможное, чтобы удержаться от этого! Пыталась бороться со своими чувствами хотя бы для того, чтобы убедиться – Уильям не намерен использовать меня и тут же бросить. Все это напоминало ночной кошмар – во сне ты пытаешься бежать, а ноги вязнут в песке, и не можешь сделать ни шагу.
Скажите, у вас хватит духу переключить телеканал, когда между раундами «Колеса Фортуны» начинают крутить всякую трогательную лабуду – чтобы больше собрать пожертвований на приюты для домашних животных? А за кадром играет «В объятиях ангела»… Да у вас рука не поднимется! Вот примерно так я и пыталась сопротивляться Уильяму…
Мы были одни, и я ничего не могла с собой поделать. Не могла сказать «нет», да и не было причин. Более того, из глубины души вырастало понимание, что я этого хочу!
Уильям терпеливо ждал, глядя на меня сияющими глазами. Он прекрасно выглядел в смокинге, но – опять и снова – он прекрасно выглядел в чем угодно.
Я едва заметно кивнула, и он шагнул ко мне. Лодку покачивало, и ему пришлось опуститься на колени. Что меня нисколько не смутило… На всю жизнь запомню, как он уперся руками в днище и сделал пару «шагов» на четвереньках.
Уильям потянулся к моим губам, помедлил. Я вдыхала его чудесный запах, дорогущий мужской парфюм, от него всегда так пахло. По моему телу пробежала дрожь, в животе наливался жар и медленно скатывался вниз.
– Обычно, – прошептал Уильям мне на ухо, так что его губы защекотали кожу, – начинают с поцелуя. Если это случайная связь, то в губы не целуются, – добавил он, тяжело дыша, и так тепло и нежно поцеловал меня чуть пониже уха, что у меня сердце чуть не остановилось.
– Но если все серьезно, то в губы.
Он поднял голову, его взгляд проникал мне прямо в душу. Потом он закрыл глаза, подался вперед и в первый раз поцеловал меня.
С парнями я целовалась и раньше, но тут замерла, словно это происходило со мной впервые. Я даже не закрыла глаза… Просто сидела, опустив веки, полуоткрыв рот; руки опирались на мягкие борта лодки. Мир вокруг нас сужался, становился нашим собственным маленьким миром. Я ничего не видела и не слышала, чувствовала только свои губы, будто на них одних сосредоточилась вся энергия моего тела.
Наконец я закрыла глаза и ответила на поцелуй. Мягкими игривыми губами Уильям медленно поцеловал меня, втянул мою нижнюю губу между своими и вдруг выпустил; она тихонько шлепнула. То сжимал ее зубами, то трогал мой язык. Одно дело – неловкий поцелуй двух подростков в темноте кинотеатра. А это… исследование. Интимное, доверительное. Демонстрация личности на совершенно неведомом мне уровне. Ничего подобного я раньше не испытывала.
– При поцелуе, – Уильям отстранился, чтобы успеть произнести это перед тем, как продолжить, – приходится касаться друг друга. Если парень сразу тянется к сиськам, он точно намерен идти до конца!
Рука Уильяма сдвинулась вверх, обхватила мне грудь. Я потрясенно ахнула. Где бы он ни коснулся меня, от его рук шло тепло, пронизывая мое тело… и разум.
Уильям гладил мне грудь во время поцелуя, и я вдруг осознала, что никогда еще не чувствовала себя такой сексуальной. Каждое его прикосновение говорило – он желает меня! Я чувствовала, как он наслаждается этим и как с каждым мгновением тает мое смущение.
– Большинству парней, – сказал он, снова оторвавшись от моих губ, – нравится, если ты – примерно с этого момента – тоже начинаешь их касаться. Иначе они беспокоятся, вдруг тебе неприятно.
– Мне приятно, – выдохнула я.
Лицо его было близко-близко.
– Докажи. – Он тихонько засмеялся.
Взял мою руку, завел себе за спину и положил прямо на свою ягодицу. Я удивленно вздохнула и замерла. Не претендую на звание эксперта, но я почувствовала… можно сказать, божественную природу человека. Наверное, все на свете задницы хотели бы быть такими – как все, у кого «Королла», мечтают о «Феррари»! Я невольно сжала руку, и тепло, наполнявшее мое тело, превратилось в бушующий пожар, как будто щелкнул выключатель. Я хотела большего. Страстно желала большего! Подняла и другую руку – обхватить его всем, что у меня есть, – совсем забыв, что я на нее опиралась. И тут же упала на спину, вцепившись в его задницу, потому что не собиралась упускать свою великолепную добычу!
Он плавно опустился на меня, не переставая целовать.
– Чудесно, Вишенка. Ты просто вундеркинд!
– Кажется, начинаю кое-что понимать, – выдохнула я. – С этого момента…
Уильям хрюкнул от смеха, значит, я сказала то, что нужно. Его рука соскользнула с моей груди к бедру. Я неохотно отпустила его ягодицу и попыталась расстегнуть ему ремень. Он уже понял, что у меня это плохо выходит, сам расстегнул пряжку, стянул ремень. С пуговицами и молнией у меня получилось. Уильям спустил бретельки моего платья.
Я часто-часто дышала, руки дрожали, как будто я мерзла, хотя ночь была теплой. Он взял мои руки в свои, поднес ко рту, стал целовать кончики пальцев. Широко
