— Там всегда праздник: либо банкет, либо фуршет, либо скорая. Кстати, если вы выступать не будете, то зачем такая срочность с репетицией? Отдыхали бы.
— Некогда отдыхать. Репетировать надо. Мы же на «Песне 1977» будем выступать! Ты что забыл?
— А-а, — озадаченно кивнул себе Саша. — Точно. Совсем из головы вылетело, — и взял с тумбочки тетрадь, в которой мама делала записи для меня, указывая кто, когда и по какому поводу звонил.
— Да ты что?! Это же событие! На весь Союз нас покажут! Там ведь впервые в СССР прямая трансляция конкурса будет!
— Рад за вас, — хмыкнул я, дочитав до конца лист, на котором было написано: «Сашенька! Срочно позвони в Госконцерт! Тебе выступать на песне года! Надеюсь, ты там сможешь достать билет для своей любимой мамочки и двух её подруг — тёте Свете и тёте Лиде. Не волнуйся. Ты их знаешь. Они никому ничего о тебе не расскажут».
«Н-да… беда. Знаю я этих подруг по работе. Сто пудов расскажут. Да ещё и хвастаться будут, что у них в подругах мама известного Васи. Действительно, беда. По ходу дела, пора нам с мамой менять место жительства, ибо толпы фанатов за окном житья точно никакого не дадут… кстати, а почему она про Армена не написала? Почему для него билет не попросила? Уже поссорились что ль? Гм…»
— А ты? — напомнил о себе собеседник, задав не понятный вопрос.
— Что я?
— Ну ты сказал, что рад за нас. А ты разве петь не будешь? Нам сказали, что ты тоже в программе заявлен. Разве тебе не сообщили?
— Сообщили уже, — поморщился я, посмотрев на пустой гранёный стакан, что стоял на полке. — Наверное петь всё же придётся.
— Да ты не волнуйся, — поняв мой скепсис, сказал Антон. — Там же не в живую петь нужно будет, а под фонограмму. Так что просто пооткрываешь рот и всё.
— Не прав ты, Антон. В живую петь нужно будет.
— Почему? С чего ты взял?
— А с того, что ты же сам сказал, что будет прямая трансляция. Петь под фанеру в прямом эфире — это палево не только на страну, но и на весь мир. Наши не пойдут на это, ибо прекрасно понимают, что 90 % исполнителей нормально отыграть свою роль на сцене не смогут и обязательно выкупятся.
— Но ведь конкурсы в прошлые годы… Они ведь тоже показывались по телевидению. И ничего. Никто не жаловался, — начал было собеседник, но я его прервал.
— Все они были сняты, а затем смонтированы. Были взяты лучшие и самые удачные моменты с множества камер, что стояли в зале. А все неудачные моменты с ракурсом, где исполнитель не попадает губами в слова, разумеется, в эфир не попали. Тут же речь идёт о прямой трансляции, а значит никакого монтажа проводится не может. Операторы будут просто снимать всё, что происходит на сцене, а режиссёр будет переключать камеры, чтобы сделать трансляцию более живой. Естественно, что, если исполнители будут петь «мимо», всё это будет хорошо видно. А «мимо» петь будут многие, ибо наши певцы и певицы пока ещё под фанеру петь не научились. Им ещё предстоит это сделать в будущем.
— Ну ты, старик, прям меня обломал. Я думал выйдем, по улыбаемся, по открываем рты и всё. А тут, оказывается, целое выступление намечается, — расстроился Антон.
— Ну насчёт «целого» ты загнул. Вам сколько песен нужно будет сыграть?
— Три. Одну пою я, другую Юля и третью Катя.
— Ну и что ты тогда так расстроился? Чего там петь-то? Особенно по сравнению с тем, что мы напели за кордоном, — подбодрил лидера группы я.
— Так ты поедешь на репу?
— Не. Не могу. Мне в МГК надо съездить. Вчера позвонили пригласили на сегодня. Уже выезжать надо.
— Ну давай, Сева за тобой заедет. Съездите по делам твоим, а потом приедете на студию.
— Сева?
— Да. Он как раз сейчас тебе будет звонить — мы так с ним договорились. Сначала я тебе наберу, потом он. — Пояснил лидер группы и ещё раз предложил: — Приезжай. Обговорим будущее выступление. Подскажешь нам что-нибудь. Ребят поддержишь. Да и сам порепетируешь…
— Антон, я, наверное, с вокалом завязываю. Сам знаешь, как тяжело мне это даётся…
— А «Песня»…
— Да хрен с ней… В смысле с конкурсом этим. Как-нибудь без меня обойдутся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
—Да ты что?! Кипишь же будет!
— Да и пофигу. Кипишем больше, кипишем меньше. А с исполнением музыки мне пора завязывать.
— А репертуар?
— Для «Импульса» хватит на сто лет. Вот вы и пойте. А я всё — пасс! Скажу голос сорвал и петь больше не могу. У меня и так в голове кавардак с голосами с АТ, а ещё и провалы в памяти с глюками начались. Короче — хорош!
— Ну это конечно правильно — раз так. Здоровье оно важнее, — согласился со мной Антон. Мы помолчали, а потом он аккуратно вернулся к теме разговора. — Ну так на репу-то всё равно приезжай. Петь-то тебя никто не заставляет. А наш репертуар прослушаешь. Может чего посоветуешь…
— Ладно. Ок. Съезжу на пару часиков, — решил поддержать своих детишек папочка. — Ты моему водителю не звони, я ему сейчас сам позвоню. Мы съездим в МГК, а потом только на базу. Так что мы опоздаем. Нас не ждите. Репетируйте. Всё пока.
— Давай, — сказал лидер ВИА и повесил трубку.
Я же набрал своему закадычному другу Савелию, скрывающемуся под псевдонимом Сева.
Глава 15
МГК — Московский городской комитет.
Доехали за полчаса, ибо пробок не было. Попросил Севу с Юлей обождать, а сам пошёл в здание. Пропуск на меня был заказан, поэтому раздевшись сразу двинулся на нужный этаж.
Зайдя в кабинет, где меня уже ждали, после обмена парой дежурных фраз, перешли сразу к делу.
— В общем, мы тут с товарищами переговорили и пришли к выводу, что снимать этот небольшой фильм лучше нам не на «Мосфильм», а на Киностудии имени Горького, — поставил меня в курс текущих дел второй секретарь московского горкома.
— Гм, неожиданно, — удивился я и поинтересовался: — А почему именно там?
— Потому, Саша, что «Мосфильм» — это большая Киностудия. Они очень загружены, а сейчас и так много фильмов снимают. Так что отвлекать их от работы, мы не будем. Нам проще снять на студии имени Горького. Или для тебя есть принципиальная разница?
— Нет, конечно. На «Горького», так «Горького», — решил я, что от добра, добра не ищут, подумав, что, вероятно, у МГК на этой киностудии больше завязок и влияния. А может быть, действительно, не хотят по мелочи напрягать серьёзный аппарат союзного значения. Ну, собственно, мне было всё равно.
— Значит договорились, — удовлетворённо кивнул собеседник.
— А мы сможем взять из «Мосфильм» для проведения съёмок пару-тройку человек, которые уже работали со мной?
— Что за люди?
— Оператор, оператор-постановщик, звукорежиссёр и монтажёр. Они мне помогали видеоклипы снимать. Просто мы с ними сработались и мне будет проще сделать проект с проверенными людьми, нежели, чем с новой командой.
— Ясно. Не думаю, что будет какая-то проблема попросить их командировать к нам на недельку. Ведь семи дней для съёмок будет достаточно? Или нужно больше времени?
— Да нет, что Вы. Мы управимся гораздо раньше. Если с костюмами и аппаратурой всё будет нормально и в срок, то мой план таков: день снимаем, на следующий день полдня монтируем и к вечеру уже всё будет готово.
— Вот как? Это прекрасно, — одобрил Хмельков. — И знаешь, что?.. Чтоб вообще никаких проволочек не было, я закреплю за тобой нашего человека. Это Горячев Дмитрий Сергеевич, ты с ним знаком. Это он тебя в аэропорту встречал. Человек он ответственный, так что всё, что тебе будет нужно, сделает.
Я это решение мог только приветствовать, а посему не возражал и предложил ещё раз перепроверить список реквизита, количество актёров и время проведение съёмок.
— Нам, Вячеслав Михайлович, для успешной реализации проекта необходимо вот что: актёров 50 человек, 25 из них должны быть одеты в военную форму солдат и офицеров. Остальные двадцать пять — гражданские: старики, женщины и дети. На всех на них должна быть одежда середины 40-х годов. Джинсы и болоньи куртки категорически запрещены. Всё должно быть аутентично! Далее… На час часть Белорусского вокзала нужно будет перекрыть милицией. Как там снимем, сразу же оцепление снимаем и перекрываем дальний перрон. Снимаем там. После этого проводим съёмку в сталинской коммунальной квартире, а точнее на неотремонтированной кухне этой коммуналки. Если таковая не найдётся, придётся разгромить отремонтированную, преобразив её в неустроенную кухню 40-х.
