— Детка, ты должна успокоиться… Я не сплю в двух постелях, ты можешь мне поверить! Никакой измены не было, нет и не будет! Поэтому о разводе забудь! Зачем разводиться, Даша? У нас прекрасная семья, я обожаю тебя и сыновей… Яне имею женщины на стороне. Почему же я должен лишаться жены и детей?
— Ты все на ходу выдумываешь! Я чувствую, у тебя была эта женщина, уже менее уверенно сказала Даша.
Не обращая внимания на ее слова, Мел продолжал:
— Если бы ты разлюбила, я бы, пожалуй, мог тебя понять. Но всего лишь пять дней назад, перед моим отъездом на этот злосчастный "саммит".
— Ну, дорогие мои, едем домой!
Даша, насупившись, молчала.
— Завтра суббота, — посмотрев в зеркальце заднего вида, по-прежнему бодро продолжил Мел. — Я могу повести вас кататься на санках с гор. Нет возражений?
— На санках, на санках! Я хочу, я поеду, папочка! — обрадовался Георгий.
— А что же ты, Александр? Ты не хочешь?
— Я — как мамочка… Она поедет? — тихо спросил "младший", и Мел увидел, как он прижался головенкой к Дашиной руке.
"Ах ты, мамочкин сынок!" — с умилением подумал Мел, как обычно, удивляясь чуткости и врожденной изящности "младшего" сына.
— Ну конечно, мамочка поедет! Мы же не можем оставить ее одну дома! продолжил Мел тем же бодрым тоном, далеко не уверенный в успехе. — Кроме того, ей будет скучно без нас. Правда, Даша?
— Да, — бесцветным голосом произнесла Даша, и было непонятно, к чему относится это "да".
"Ничего, — подумал Мел, — главное — я везу их домой. Дома все налажу. Видать, сам черт занес меня в этот перепихон? Вертись теперь, как пескарь на сковородке", — в который раз выругал он себя.
Пока Мел загонял машину в гараж, Даша увела сыновей в дом. Когда он появился в прихожей, няня помогала Георгию одолеть лестницу.
— Сашенька уже наверху, Мел Георгиевич! А у Дарьи Александровны разболелась голова. Она ужинать не будет и уже поднялась в спальню.
— Понял, — сказал Мел. — Накормите Жорж-Алекса повкуснее, я сейчас поднимусь к ним. А мне что-нибудь есть горячее?
— Я приготовила поджарку с тушеным картофелем, в холодильнике консервированные огурчики, а к чаю — яблочный пирог.
"Так, — вздохнул про себя Мел, — значит, бунт продолжается… Ночью придется замаливать вину… Нужно подкрепиться".
Он подошел к бару, налил полстакана виски, разбавил его минералкой и, опустившись на диван, выпил. По телу разлилось приятное тепло, внося какое-то успокоение. Все-таки первый раунд он выиграл! Семья дома!
Поставив ужин разогреваться, Мел поднялся к сыновьям. Те энергично работали ложками, поглощая корнфлекс с теплым молоком. Перед каждым стояли две маленькие тарелочки с печеным яблоком и фруктовым желе.
— Спасибо, няня, вы приготовили то, что они любят! Ну, парни, как поедите, быстро в постель! Завтра встанем пораньше и поедем кататься на санках. Спокойной ночи!
Поцеловав сыновей в макушку, Мел пошел ужинать. Несмотря на огорчение, а может, из-за него, поел он с отменным аппетитом и, перебравшись в кресло, включил телевизор. Не зная, как начать новый виток переговоров с Дашей, он нарочно оттягивал время. Перебрав все возможные варианты и решив, что постель все расставит по своим местам, он поднялся в спальню.
Даша была в постели, но не спала. — Как ты себя чувствуешь, малышка?
— Мел, после случившегося, я не могу спать с тобой вместе… Или ты уйдешь в кабинет, или я…
Мел в полном изумлении остановился в ногах кровати. Она изгоняла его из собственной спальни! А как же примирение? Он что же, по ее мнению, недостаточно унижался, недостаточно стелился? Ну нет! У него тоже есть самолюбие!
— Хорошо, я уйду!!! Но вернут меня сюда только твои слезные просьбы, по своей инициативе я не приду. И еще одно условие: ни сыновья, ни окружающие не должны чувствовать нашу размолвку. На людях ты будешь вести себя без каких-либо закидонов. Травмировать детей я не позволю. Счастливо оставаться!
Яростно хлопнув дверью, он прошел в- гардеробную, собрал постельный комплект и спустился в маленький — "Дашин" — кабинет, где стояла квадратная тахта.
Усталость и напряжение этого злосчастного дня сказались быстро: вскоре он заснул как убитый, тихонько всхлипывая.
Наутро выспавшись, но переполненный досадой, Мел спустился вниз. Даша сидела на диване с близнецами и читала им книгу. Увлеченные приключениями Буратино, малыши сидели с раскрытыми ртами и внимательно слушали. Они почти не обратили внимания на отца, что показалось Мелу очень обидным. С трудом скрыв досаду, он радостно воскликнул:
— Так вы уже готовы? И позавтракали? Сейчас я быстро проглочу что-нибудь. Дашенька, что у нас есть?
Даша ответила, но на кухню, как обычно, не пошла. Он поел в одиночестве и, появившись в гостиной, сказал:
— Ну все. Я пошел выводить машину. Одевай их, Даша, и потеплее оденься сама. Выходите на крыльцо и ждите меня. Да, не забудь захватить термос с горячим чаем!
— Я приготовила бутерброды и какао.
— Вот и хорошо.
Подъезжая к крыльцу, Мел поневоле залюбовался. Даша надела ярко-желтый спортивный костюм, набросив сверху серовато-сиреневый дубленый жакет; такая же шапочка красиво сидела на золотистых, слегка вьющихся волосах, делая ее лицо совсем юным. Рядом стояли два гномика в теплых комбинезончиках на гагачьем пуху, которые они покупали сыновьям на вырост. Один гномик был в васильковом с красной отделкой, другой в красном с васильковой отделкой. Задрав кверху мордашки, они серьезно беседовали с матерью.
"Ух, до чего же красиво мое семейство! А Даша у меня просто роскошная женщина! Я же всегда знал это и все-таки как долбаный полез к чужой б… Наладить, наладить все как можно скорее; ползать на брюхе, выворачиваться наизнанку, но добиться прежнего семейного благополучия!" — подумал он.
— Мальчики, забирайте санки!
Сыновья, забавно косолапя, поспешно спустились с крыльца и наперегонки бросились к гаражу. Мел, открыв багажник, пошел вслед за ними.
— Ну что вы там завозились? — ласково спросил он, обращаясь к пыхтящим малышам. — Давайте уж помогу!
Загрузив санки в багажник и усадив Дашу с детьми, Мел, обернувшись, спросил:
— Ну, куда поедем? Повезу-ка я вас под Барвиху. О'кей?
— О'кей! — радостно пропищали сыновья, которым очень нравилось это звучное, малопонятное слово.
…Солнце в этот день сияло как по заказу. Лыжники, саночники, просто гуляющие спускались и поднимались по горе, оглашая окрестности криками, шутками, смехом, а иногда и плачем.
— Ну что ж, Жорж-Алекс, садитесь вдвоем и смело вниз! — скомандовал Мел.
