Мне было хорошо рядом с Иззи и Уиллоу. Я знал, кто я и зачем я здесь. Я был их папой, который получил травму и поэтому лежит в больнице. Я не задумывался о времени, пока Минди не сказала, что уже поздно и девочкам пора домой. Мы обнялись на прощание, и я вышел с ними в коридор. На ногах я держался еще не очень твердо, но не хотел этого показывать. Лифт пришел слишком быстро. Мы улыбнулись друг другу, и двери стали закрываться.
Я успел заметить, как Иззи подняла глаза на мать. Она была готова расплакаться. Ей было всего шесть лет, она скучала по папе, боялась за него. По дороге в палату я тоже плакал.
Минди
Едва двери лифта закрылись, Иззи разрыдалась. Я тут же склонилась к ней. Похвалила ее за храбрость. Она на самом деле меня изумляла. Иззи чувствовала, как и чем она может помочь папе. Она даже взяла себя в руки и, когда мы вышли на улицу, весело помахала Ричарду, смотревшему на нас из окна. Уиллоу сделала то же самое. Мы с Элей шли сзади и плакали. Уиллоу, к счастью, наших слез не заметила.
— Молодец, Иззи, — похвалила я старшую.
Она молча кивнула. По щекам ее снова текли слезы.
— Иззи, ты в порядке? — спросила Уиллоу.
Иззи снова кивнула. Мы поехали домой. Все вместе, только без папы. Иззи было тяжело, но она все понимала. А я снова и снова повторяла:
— Иззи, он поправится. Даю тебе слово.
Она кивала, плакала, обнимала меня. Но она девочка упорная, и она мне верила. Она взяла на себя ответственность за Уиллоу, решила быть сильной ради маленькой сестры.
Когда-нибудь она осознает, что ей пришлось пережить, удивится своей силе духа и, может быть, поймет, почему она стала такой. Я знаю только одно: маленькая девочка решила стать больше чем дочкой, она стала Ричарду другом.
Как же было чудесно оказаться с ними дома! Мы въехали в ворота, я услышала, как лают на кухне собаки, и поняла, что скучала по их лаю.
Эля открыла дверь, мы выпустили собак. Они завиляли хвостами, Ти-Джи лизнула меня в руку, Капитан прыгнул на меня, Пабло залаял, а Крузо истошно завыл. Все они старались показать, как они мне рады. Уиллоу с Иззи рассмеялись.
— Минди, они по тебе истосковались, — улыбнулась Эля.
Мы с девочками отправились с ними погулять, и они радостно понеслись на холм.
Мы отправились навестить Хэтти, нашу огромную дворовую собаку. Она тут же легла на спину — чтобы ей почесали пузо. Хэтти — сторожевая собака, и всю предыдущую неделю она старательно облаивала незваных гостей, толпившихся у ворот. Она была раза в три больше Уиллоу, но с детьми вела себя как овечка. Она считала их своими детками и очень серьезно относилась к роли защитницы.
Когда дети уезжали, она умолкала и ждала их возвращения, лежала в будке и смотрела на ворота — не появится ли машина.
Эля на скорую руку приготовила девочкам ужин, а я пошла наверх — собирать одежду для Ричарда. Иззи увидела чемодан и расстроилась.
— Мам, ты что, опять уезжаешь? — Она обхватила меня за ноги.
Мы с ней ушли в холл, чтобы Уиллоу нас не увидела, сели на ступеньку. У нас был «взрослый разговор». Мы говорили о папе, о его здоровье, о том, почему я должна быть с ним рядом.
— Я скучаю по папе, — всхлипнула Иззи. Но все поняла.
— Папа тоже по тебе скучает, детка. Но мы поможем ему поправиться, правда?
Она кивнула, вытерла слезы:
— Мамочка, я так тебя люблю!
Я даже не пыталась сдержать слезы. Но она сделала вид, что не заметила их.
Мы спустились вниз, сели ужинать с Элей и Уиллоу. И тут позвонили из больницы. Мне нужно было опять уезжать.
Ричард
Мне, как и многим людям, в больнице плохо. Но здесь, в Бристоле, я приноровился к новому распорядку, привык к нему. И мне стало намного легче. Я просыпался, болтал с медсестрами, завтракал, играл в «Лего». Потом приносили ланч. Я ел, спал несколько часов, играл в «Лего» и ждал, что принесут к чаю.
В каком-то смысле я снова стал десятилетним мальчишкой. И скучал по своим братьям так, как не скучал лет двадцать. Мне хотелось, чтобы они сидели на полу со мной рядом и собирали очередную конструкцию из «Лего». У них была сложная взрослая жизнь, а я вернулся в детство, и мне не хватало двух лучших друзей.
С тех пор я не раз разговаривал с ними, и оказалось, что они испытывают те же чувства. Что бы с нами ни происходило, в глубине души мы остались сорванцами, которые гоняли на велосипедах по Треугольнику, рыли землянки в поле за домом, играли в машинки. Они много раз навещали меня в больнице, но о первых посещениях я не помнил ничего. А потом я смотрел на них с недоумением. Не мог понять, что это за взрослые дядьки и куда подевались мои братья.
Но эти мысли быстро прошли. Я отлично умел отвлечься. Целый день я собирал модель бэтмобиля, купленного Минди. Пришел доктор Холлоуэй, поинтересовался, как продвигаются дела. Я стал объяснять, что есть трудности. По его вопросу я решил, что он тоже собирает бэтмобиль, и хотел помочь ему советом. Только через несколько минут я сообразил, что он шутит. И впервые за долгое время смутился. А это было само по себе хорошим признаком.
Когда-то мне посоветовали заниматься спортом. И я стал бегать каждый день, поэтому, несмотря на полученную мозговую травму, я был в неплохой физической форме. Но я сильно похудел — ведь две недели меня кормили только через капельницу.
Мне предложили походить в больничный спортзал, и Минди привезла мой спортивный костюм. Женщина, занимавшаяся лечебной физкультурой, была очень дружелюбна, и я решил похвастаться тем, как поднаторел в йоге. Но, увы, у меня ничего не вышло. Она спросила, не хочу ли я попробовать станок для гребли. Я радостно согласился. Через четыре минуты я был практически без сил. Оказывается, физическую форму легко потерять. Свою я потерял, загремев на больничную койку. Но как же было здорово начать заниматься.
Мне впервые представилась возможность преодолеть себя. Врачи считали, что физкультура пойдет мне только на пользу. Станок для гребли безумно скрипел. И я несколько дней беспокоился, не мешаю ли я скрипом другим пациентам. Мне было тяжело, но я греб и греб. Минди как могла подбадривала меня, терпеливо выслушивала мои рассказы. Я уже греб по семь минут, и мне разрешили перейти на беговую дорожку.
Я мечтал в одиночестве пробежаться по парку. Тренеры устанавливали параметры на тренажере, а я представлял себе усыпанные золотой листвой дорожки, вдыхал ароматы осени.
Я собирался покинуть больницу. Врачи разрешили, но домой мне было не вернуться. Мне объяснили, что дом оцепили репортеры и телевизионщики, и врачи опасались, что для меня это будет слишком сильным стрессом. Я только-только начал приходить в себя, и рисковать не стоило. Врачи не могли предсказать, насколько вероятны припадки или какие-то иные осложнения. Однако статистика имелась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
