— Покажи этому жалкому отребью, что мы делаем с теми, кто не желает с нами сотрудничать!
— Хорошо! — согласился Огр и на секунду задумался. — А что мы с ними делаем?
Милос вздохнул.
— Мы показываем нашу силу, да так, чтобы они этого вовек не забыли.
— Ага, понятно, — обрадовался Огр. Он сграбастал Кошмарика, оторвал от земли и перебросил через крышу возвышавшегося перед ними здания.
Милос ошалел.
— Ты что сделал?! Зачем?
— Ты же сказал — чтобы он вовек не забыл, — отозвался Огр.
Вся команда «сосратников» Милоса кинулась искать улетевшего пацана, но того не оказалось ни на параллельной улице, ни на следующей, ни на той, что за ней. У Милоса уже начало возникать опасение, что Кошмарик так грохнулся о землю, что утонул, но тут они наконец заметили мелькнувшего вдали беглеца — тот заворачивал за угол. К тому времени, как они добежали до угла, «эльфа» и след простыл; но один из Милосовых послесветов вдруг кое-что заметил:
— Эй, смотрите, что это?
Через узенький проулок они вышли на выложенную брусчаткой улицу, по которой прогуливался народ. По одной стороне улицы шёл ряд старинных зданий, красота фасадов которых, однако, была осквернена множеством вульгарных, мигающих на разные лады рекламных вывесок, обещающих всяческие удовольствия и увеселения — от музея восковых фигур до зеркального лабиринта. По другую сторону широкой площади возвышалась старая, выстроенная из камня миссия.
— Я думаю, это Аламо, — проговорил Лосяра. — Но мне потшему-то кажалошь, што она должна быть побольше...
— Нет, вы только гляньте, гляньте! — протрещал Хомяк, указывая на фасад здания, хорошо всем знакомого по учебникам истории.
Всё сооружение, включая и стены, окружающие мемориальный ансамбль, казалось, корчилось и пульсировало, становясь то яснее, то туманнее. Сами камни словно входили-выходили из фокуса, будто никак не могли решить, к какому из миров принадлежат.
— Это междуворот, — заключил Милос. Он даже не пытался скрыть своего отвращения.
— Ты же не думаешь, што они там? — вопросил Лосяра.
— Как же, так я тебе и пошёл в этот проклятый междуворот! — заявил один из тех послесветов, которые с самого начала не доверяли Милосу. — Никто не знает, что он может с тобой сотворить!
— Не пойдёшь — тогда я сделаю с тобой такое, что ни одному междувороту не снилось, — пригрозил Милос. Угроза возымела действие — остальные скептики прикусили языки.
Они пересекли площадь и вступили в главное здание — каменную церковь со множеством арочных перекрытий и железных канделябров, называемую обычно просто Святилищем. Пол под их ногами то подавался, то вновь затвердевал. Очень странное ощущение.
— И зачем мы только сюда припёрлись... — заныл всё тот же сомневающийся.
Была уже середина дня, и, на вкус Милоса, здесь разгуливало слишком много туристов. Юноша сдерживал свои порывы, отказывая себе в радостях скинджекинга — поиски Мэри имели первостепенную важность. Это просто сводило его с ума, ведь кругом толкалось столько живых, осязаемых, соблазнительных тушек!
— Нам надо очистить место, — сказал он Лосяре. — Ступай, вселись в кого-нибудь и включи пожарную сигнализацию.
И тот же миг живая женщина, пампушка в брючном костюме цвета клюквы, посмотрела на Милоса. Не сквозь него, как будто его там не было, а именно на него, — и завопила. Это, конечно, Междуворот услужил — на мгновение показал живому миру лицо Милоса или хотя бы его часть. Только этого ещё и не доставало, как будто других проблем не хватает!
Но тут взвыла сирена, и сторожа принялись выпроваживать посетителей. Вопящая толстушка напугала Милоса, но ничто не могло отвлечь его от основной задачи. Междуворот — не междуворот, а он обязан найти этих подлых Кошмаров!
Как только живые убрались, Милосу и его сподвижникам стало куда легче. Они принялись обшаривать территорию опустевшей миссии. К несчастью, трезвон сигнализации заглушал все другие звуки, в том числе и те, которые могли бы выдать местонахождение Светящихся Кошмаров. Милос разослал поисковые отряды по всей миссии — и в постройки, и во дворы, и в сад. Наконец, в Длинных бараках они уловили некие голоса... но, к сожалению, оказалось, что это голоса погибших здесь солдат, слова, сказанные ими больше полутораста лет назад и застывшие в ловушке времени. В междуворотах это обычное явление. Жутко раздражает.
Когда обнаружилось, что никакого пожара нет, сирену отключили и посетителей впустили обратно, среди них и ту самую пышнотелую даму в клюкве. Голос мадам в объёме не уступал её талии. Она гремела на весь мемориальный ансамбль, чтобы служба охраны проверила объект на предмет явления здесь привидений. Утверждала, что пожарную сигнализацию скорее всего включило именно привидение. Охрана, однако, уже успела заподозрить и сцапать её собственного племянника — негодного мальчишку с длиннющим послужным списком бессовестного вранья и всяческих гадких проделок. Женщина настаивала, что бедняга Ральфи[25] здесь ни при чём, в него вселился бес.
Милосу осточертело её бесконечное словоизвержение.
— Лосяра, — сказал он, — ты не мог бы скинджекить эту леди и сделать так, чтобы она закрыла пасть?
— А потшему я? Она не в моём вкуше!
— Сказано тебе — иди делай!
Лосяра неохотно влез в дамочку, и та моментально как в рот воды набрала. После чего нахальный дух, завладевший её телом, вывел скандалистку на середину двора и заставил танцевать «хоки-поки»[26]. Когда мадам дошла до левой руки, к неожиданной забаве стали присоединяться другие посетители, и вскоре в некогда чинном дворе музея отплясывал уже добрый десяток туристов. Хомяку не понравилось, что его обошли, и, вскочив в одного стареющего джентльмена, он завёл было «танец утят», но за ним никто не последовал.
Милос вернулся в Святилище. Шоколадный Огр стоял под каменной аркой и взирал на развешанные по стенам исторические флаги Техаса. Вид у него был задумчивый, и Милоса это встревожило. Ему совсем ни к чему, чтобы Огр задумывался.
— Здесь умерло много людей, — промолвил Огр. — Сто пятьдесят человек. — Он указал на мёртвое пятно в небольшом приделе — в отличие от остального здания, которое постоянно пульсировало, пятно было ясным и неподвижным. — Джим Боуи, Дэви Крокетт, Уильям Трэвис... Я когда-то делал доклад про Аламо... — И по мере того, как он вспоминал, его уродливое лицо менялось. — Интересно, смогу я найти то место, где умер Боуи?.. — Память возвращалась, и вместе с ней возвращались прежние черты Ника. Чётче выступили скулы и подбородок...
— Лучше думай о Джил, — быстро сказал Милос. — Помни: ты здесь ради неё. Ты здесь, чтобы найти Джил.
— Правильно, — отозвался Огр и потерял фокус. Он оглянулся вокруг, словно пробуждаясь от транса. Бедняга так и не понял, что на самом деле именно сейчас он впал в транс, а вовсе не наоборот. — Так, здесь её нет, — сказал он и отправился исследовать другое здание.
Милос обходил внутренние дворы и помещения. Его досада возрастала с каждой минутой. Но тут он что-то услышал. Музыка! Причём звучание её было не глухим и невнятным, как у музыки, приходящей из живого мира. Нет. Она доносилась из сувенирного киоска!
К тому времени, как Милос добрался до магазинчика, музыка замолчала. Теперь единственными звуками, которые он слышал, была никчёмная болтовня живых.
Юноша остановился посреди магазинчика и прокричал:
— Я знаю, вы где-то здесь! Я не я буду, если не найду вас!
Он обошёл комнату, прислушиваясь. Ну хоть что-нибудь, хоть где-нибудь! И наконец он услышал шёпот. Точно! Сомнений нет — шёпот доносился из-за южной стены. Затем Милос услышал отчётливый звук пощёчины.
Милос прыгнул на стену.
И был отброшен назад. Он подождал, пока фаза не сменится и стена не выйдет из Междумира, и прыгнул вновь. На этот раз он пролетел сквозь стену и оказался во дворе, где Лосяра всё ещё водил свои хороводы с туристами. Милос кинулся сквозь стену обратно, но сколько ни прыгал туда-сюда, так ничего и не нашёл — ни тайного прохода, ни спрятавшихся Кошмариков; всюду была лишь каменная кладка шириной в несколько футов. Он попробовал проскочить где-нибудь в другом месте, и как раз в тот момент, когда проходил через стенку, фаза сменилась. Милос почувствовал, как затвердевает вокруг него камень, но успел выскочить из стены до того, как она стала окончательно непроницаемой. Ему даже думать не хотелось, что было бы, если бы он завис в стене в тот момент, когда та затвердела. Неужели он бы тогда стал неотъемлемой частью кладки? Он не пылал любопытством узнать это. Лишний риск ни к чему
И тут на юношу накатила волна ярости, подобно тому как в живом теле вскипает адреналин. Милосу невыносимо захотелось кинуться в драку и перебить всех Кошмаров, причём сейчас, безотлагательно. Он понял, что так проявляет себя местный междуворот. Отлично, это ему только на руку.
