то, как мы ехали домой.
Несколько минут мы лежали, молча разглядывая обшарпанный потолок, а потом я спросила:
– Ты мне не рассказывал, что тебе нравятся парни, потому что тебе было стыдно?
– Нет. Я боялся, что ты не поймешь. И что ты больше не захочешь меня видеть.
– С чего бы это мне так поступать?
– Я не знаю. Я чувствовал, что… что я тебе нравлюсь, и не хотел тебя разочаровывать.
Я усмехнулась:
– Ах, Том, сердцеед!
Он продолжал очень серьезным тоном:
– А потом, не знаю, со временем я стал что-то испытывать к тебе. Но я себя убеждал, что у меня нет шансов с такой девушкой, как ты.
На секунду я потеряла дар речи, а потом расхохоталась:
– С такой девушкой, как я?! С телом, раскрошенным в пыль, с кожей в шрамах и в вампирской накидке?!
– Да, с твоим телом, с твоими стержнями, с твоими шрамами и со всеми твоими комплексами.
Я ничего не ответила.
– Откуда у тебя эта накидка? Почему ты ее все время носишь?
Мне потребовалось время, чтобы ответить:
– Она мамина.
– Ох.
Немного помолчав, я сказала:
– Том, у меня есть вопрос: тогда на кладбище ты меня поцеловал…
– Да? И что?
– Почему?
– Почему?! Потому что мне захотелось!
– Не из жалости?
– Нет! – Он добавил: – Ты красивая, Луиза. Очень красивая.
Я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло.
– Но… но все-таки тебе нравятся парни.
– Луиза, я никогда не принимал решения любить парней. Думаешь, любовь – это рубильник, на который можно нажать? Мой отец так считал. Это… это бред!
Я почувствовала себя глупо и промолчала.
– Я и сам не понял, что происходит. Я тебя поцеловал, потому что мне захотелось. Вот и все. И я надеюсь, что тебе тоже этого хотелось.
Том с трудом повернул голову ко мне.
– Да, – сказала я очень тихо. – Мне этого хотелось.
– И на качелях тоже?
– Да. И если я не вызываю у тебя отвращения… мне бы очень хотелось повторить это здесь.
Том ничего не ответил, но его голубые глаза сказали все за него. Мы с ним хотели одного и того же.
Я прижалась к Тому и прикоснулась своими губами к его губам. В этот раз я его целовала, и это было прекрасно, настолько прекрасно, что наши руки потерялись на телах друг друга и мне не хватало воздуха. Руки Тома скользнули мне под свитер, и я против своей воли отпрянула от него. Том растерялся:
– Лу, прости. Я не хотел…
Я сделала глубокий вдох.
– Том, дело не в тебе. Я… я тоже должна тебе кое-что рассказать.
– О чем?
Я не решалась заговорить, но Том сжал мою руку, и это придало мне смелости, чтобы не сбежать от него, не выскочить из кровати, не удрать из больницы.
– Ты можешь мне все рассказать, Луиза.
– Обещаешь выслушать меня? Молча?
– Обещаю.
Я повернулась к нему и, почти касаясь губами его забинтованного уха, рассказала то, о чем никогда не рассказывала.
* * *
Дело было летним вечером два года назад.
Сара решила устроить вечеринку в честь окончания учебного года.
Там были Морган, Фатия и еще куча девушек и парней из школы. Мы танцевали, смеялись и слишком много пили. В разгар вечеринки на кухне я наткнулась на Фреда, брата Сары, который только что вернулся из бара. Он тоже был навеселе.
Фред всегда мне нравился. Он любил развлекаться, вел себя расслабленно и был бунтарем. Он хвастался тем, что провалил собеседование на бумажной фабрике.
– Я бы никогда не стал работать на этой каторге. Я не раб. Я рожден не для того, чтобы вкалывать на заводе, я свободолюбив, как волк!
Когда мы с Сарой смотрели ужастики, Фред иногда садился на диван рядом с нами. Мне нравилось чувствовать, что он совсем близко. Нравилось видеть его мышцы и вдыхать настоящий мужской аромат – смесь запахов кожаной куртки и табака. Фред всегда был очень приветлив со мной. Он иногда заигрывал, подтрунивая над моей одеждой или макияжем. Этим все и ограничивалось, но я была довольна.
Тогда на вечеринке он предложил мне выпить по пиву, и мы устроились в шезлонгах на плешивой лужайке в саду. Басы орущей музыки были слышны, наверное, всему району.
Когда я спросила Фреда, где их с Сарой родители, он ответил, что они на все выходные уехали к друзьям.
– Весь дом в нашем распоряжении, свобода!
Мне казалось, это так круто, что родители им доверяют. Я сказала Фреду, что у меня очень строгие родители. На самом же деле в тот момент они вот-вот могли разойтись, и я это знала. Им уже ничего не могло помочь. Мама была завалена работой. У папы дела обстояли не лучше. С тех пор как он узнал, что бумажная фабрика закрывается, он проводил все свое время на профсоюзных собраниях. Папа приходил домой поздно, мама просыпалась очень рано. Встречались они только по ночам в кровати. Их любовь трещала по швам. Мне это казалось почти нормальным. Любой мой разговор с мамой заканчивался ссорой. Она обвиняла папу в том, что тот мало занимается Сати и домом. Со мной она обращалась как с маленькой девочкой. Все мне запрещала. Считала, что я ношу слишком короткие юбки и кофты со слишком глубоким вырезом. Работа, дом, папа, мы – все ее утомляло.
Обо всем этом я, растянувшись в шезлонге, рассказала Фреду.
– Однажды я услышала, как мама сказала, что жалеет, что у нее есть дети.
Фред пожал плечами:
– Ну да, с женщинами в этом возрасте такое случается. Поэтому надо брать от жизни все, пока ты молода. Молода и красива, как ты.
Произнося эти слова, он дотронулся до моей щеки. И у меня перед глазами и в животе запорхали бабочки. Мы пили еще и еще. Фред протянул мне сигарету. Я не курила, но не сказала ему этого. Наверное, это была травка или что-то в этом роде, потому что в какой-то момент мне стало плохо, очень плохо. Я сказала Фреду, что мне надо полежать. Мы вернулись в дом. В гостиной Сара обнималась с каким-то парнем из школы. Музыка играла так громко, что у меня подпрыгивал желудок. Мне казалось, что меня вырвет. Фред, кажется, помог мне подняться по лестнице. Не помню, как я добралась до комнаты. Когда я открыла глаза, я поняла, что лежу на кровати; мне было холодно, меня трясло. Я почувствовала чьи-то руки у себя на животе. Руки Фреда. Я попробовала высвободиться. Но он все шептал мне на ухо: «Ш-ш-ш, все будет хорошо». Я попыталась его ударить. Он так сильно схватил меня за запястья, что я взвыла. Он больше не улыбался. И я поняла, что я в ловушке.
Сара так и не узнала, что произошло той ночью в спальне ее родителей.
Поэтому я не смогла сдержать злобу в парке.
Поэтому я была готова убить Фреда.
Том сдержал свое обещание. Он не произнес ни слова. Он только
