— Я всегда покупаю ее для вас, — спокойным тоном возразила Дженнифер и бегло взглянула на Бардалфа. молчаливо стоявшего в углу.
— И я неоднократно напоминал тебе, что мне не нравятся крупные апельсины, — буркнул Трэмп, пристально разглядывая недельный запас привезенных продуктов. — А эта брюссельская капуста выглядит хуже, чем трава, по которой прошло стадо коров. Бестолковая женщина! — раздраженно бросил он ей и свирепо уставился на пробитый чек. — Ты притащила мне всякую ерунду да еще с переплатой на два цента!
— Я знаю и… прошу прощения за переплату, — сказала она со вздохом.
— Ты куда-то не туда клонишь, старина. — Голос Бардалфа был встревожен, когда он обратился к Гейлу Трэмпу. — Лучше попробуй ужалить ее в то место, о котором она печется больше всего.
— Ужалить? В какое-то место? — Гейл превратил свои слезящиеся глаза в узенькие щелочки. — Да она сама по себе уже пустое место. Куда же ее жалить? А ее сын вообще слизняк…
— Не смейте говорить о моем сыне подобным образом! — Она метнула в Трэмпа испепеляющий взгляд. — Я могу закрыть глаза на ваш дрянной характер и на вашу неблагодарность, потому что вы уже не способны вести себя иначе. Но к моему Энди не прикасайтесь! Вы меня поняли? — взвизгнула она и забарабанила по столу с такой силой, что овощи в один момент свалились с него и рассыпались по всему полу.
К ее удивлению, Трэмп заулыбался так широко, что вовсю обнажились его беззубые десны, а Бардалф расхохотался так громко, что Дженнифер на секунду заткнула пальцами уши. За все годы знакомства с ним она никогда еще не слышала, чтобы он смеялся так заразительно.
— Ну, — закудахтал Трэмп, — наконец-то в тебе прорвался темперамент твоей матери, и…
— Что? — оборвала его Дженнифер.
— Я столько лет пытался разозлить тебя, девочка! — сказал он, и от смеха у него побежали по лицу слезы. — Мне хотелось увидеть, есть ли в тебе огонь, который распалял изнутри твою мать. И я почти уже потерял всякую надежду. Ты всегда только извинялась, будто состояла из одной воды и молока. Но, оказывается, в тебе есть и пыл, да еще какой! Ты капелька в капельку повторяешь мать! — весело признался ей старик. — В ней было столько жизни! Я не встречал больше других таких женщин! Она была такая добрая, теплая. Я так скучаю по ней! Полагаю, это чувство уже никогда не покинет меня.
— Вы… хитрющий, злой старикашка! — сказала она и, не в состоянии скрыть забурлившую в ней радость, спросила: — Неужели… я действительно так похожа на нее?
— Вылитый портрет! Она была такая красивая! Как и ты. И у нее был такой же дерзкий характер:
— Расскажите мне о ней! — умоляющим тоном попросила Дженнифер. — Ведь я ничего не знаю о своей матери, ничегошеньки! Пожалуйста. Расскажите, в каких условиях я родилась. Расскажите обо всем…
— Ну хорошо. У меня сейчас такое ощущение, будто мои мозги запотели, — сказал Трэмп. — Я полагал, тебе многое было известно о ней. Значит, так. Я знаю, что Юджин Кеттл обращался с твоей матерью не так, как должен бы с ней обращаться. То есть неподобающим образом. Он издевался над ней. Любому глупцу было видно, насколько она была несчастна и насколько была достойна настоящей любви. Так вот, тогда она по уши втюрилась в шотландца, который арендовал особняк «Желанная женщина», что располагался неподалеку от «Крутого ручья», где я в то время работал конюхом. И вот в те дни она вдруг забеременела. А Юджин, надо сказать, тогда не спал с ней уже больше года. Но, узнав о ее интересном положении, он не дал ей развода…
— Значит, мой отец… был шотландцем?..
— Да, девочка, он приехал из Шотландии и был прекрасным парнем, — заявил Трэмп.
— Еще! — попросила она. — Я хочу узнать больше о нем!
— Больше?.. Он был высокий, темноволосый, со смеющимися глазами. Очень простой, радушный. Издатель. Был без ума от твоей матери. Еще бы, редкий из мужчин мог устоять против ее внешности и характера!
— Но ведь мы всегда были знакомы с вами… Почему же вы не говорили мне обо всем этом раньше? — взмолилась Дженнифер.
— Я думал, ты и без меня знала обо всех этих вещах, дочка. Но потом, когда понял, что о многом ты не знала, решил, что лучше не посвящать тебя в тайны взрослой жизни. Не хотел вмешиваться не в свои дела. Не был уверен, что ты сможешь перенести всю правду.
— Берта и Юджин ничего не рассказывали ей о ее матери, — пояснил Бардалф. — На эту тему в доме было наложено табу.
— Но, выходит, ты-то знал об этом! — взорвалась она.
— Да, — признался Бардалф. — Но до тех пор, пока ты не сообщила мне несколько дней назад, что «Монтрозский угол» был единственным связующим звеном между тобой и твоей матерью, мне никогда не приходило в голову, что они не посвящали тебя в основные события твоей жизни… не показывали ее фотографии, личные вещи… Я и сегодня не могу поверить, что они так поступали с тобой! Бедная Дженнифер. Эти люди были так жестоки!..
Он обнял ее, и она прижалась к нему, ощущая лишь дикую ненависть к Юджину Кеттлу и Берте за то, что они скрыли от нее всю правду о матери.
— Но почему же тогда мой… — Дженнифер помолчала. Нет, она никогда больше не назовет этого человека отцом! — Почему этот Юджин Кеттл оформил на меня опеку?
— Потому что все в округе считали, что ты его дочь, — спокойным тоном ответил Бардалф.
У Дженнифер защемило под ложечкой, и она спросила стонущим голосом:
— Неужели мой настоящий отец никогда не интересовался мной? Ведь моя мать наверняка ушла к нему. Разве они не совершили совместный побег? Разве они не хотели, чтобы я была вместе с ними?
Старик вопросительно посмотрел на Бардалфа, который продолжал держать в объятиях Дженнифер, и тот глухим голосом произнес:
— Она сможет перенести это. Последние надежды женщины рухнули, и она в отчаянии вскрикнула:
— Нет! Не может быть!.. Неужели это правда — их… нет в живых?
Глаза Гейла Трэмпа наполнились глубоким состраданием и нежностью, когда он сказал:
— Обоих, моя девочка. И твоей мамы, и ее шотландца. Оба мертвы… В тот день была жуткая погода. На шоссе, которое ведет в Дуранго, выполз с поля трактор и раздавил их на месте. Это случилось через две недели после твоего рождения. Шотландец перевез тебя и твою мать в «Желанную женщину», чтобы вы все жили вместе. После их смерти Юджин Кеттл забрал тебя обратно и сразу удочерил. Лишь немногие из нас знали всю правду.
Дженнифер потрясли рыдания. А ведь счастливый жребий жизни — иметь родной дом — был так близок к ней! И ее мать была лишена счастья, на которое она, очевидно, так надеялась!
Все завершилось для ее родителей так печально и трагично! Такое короткое счастье!.. Дженнифер всхлипнула и сильнее прижалась к Бардалфу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
