— Неужели и правда к войне готовятся? — спросил потрясенный Саня.
— А других объяснений нет. Именно с подготовкой к войне связан парадокс: цены на нефть держатся и даже слегка растут, а цены на газ падают. Нефть нужна для войны, это — кровь войны. И потому надо в предвоенный период открыть как можно больше автономных от мирового рынка источников нефти на территории США. А газ для войны не нужен. Он служит только для гражданских нужд. Впрочем, и падение цен на газ имеет свое значение — переориентировать весь невоенный сектор экономики Штатов на дешевый газ, высвободив нефть для военных нужд. Плюс, дополнительный бонус: газовые доходы составляют значительную долю в госбюджете России. И, значит, в преддверии войны идет некоторое ослабление военного потенциала будущего врага путем уменьшения его доходов. Все это показывает, против кого США планируют новую мировую войну. Кстати, в России это поняли. Именно этим и объясняются все действия Президента РФ и его окружения в последнее время — с разоблачением коррупции в Министерстве Обороны и перевооружении армии. Вот только успеем ли? Короче, очень похоже на наш 1940 год. Я ведь по образованию экономист и немножечко разведчик. Параллели вижу.
— Да, печально. — подытожил Шибалин.
— Да, не… Не рискнут америкосы, пока у нас бомбы есть. — добавил Саня.
— У которых ресурс уже волевым порядком продлевают. — мрачно добавил разведчик. — Впрочем, поживем увидим. Тогда у меня все. На нашу базу мне нужно вернуться к вечеру, а пока есть свободное время. Я свободен?
Шибалин кивнул, давая согласие, сообщил, что в столовой кормят всех пришедших, никаких карточек или талонов не требуется — единственное условие — завтрак, обед и ужин строго по расписанию, впрочем, Саня все знает. И ушел к радистам. А Саня, выходя из штаба, добавил:
— Принцип в столовой прост: когда я ем, я глух и нем, хитер и быстр, и дьявольски умен!.. Впрочем, это лирика, до обеда время есть, можно потренироваться с порталом, а потом я Димона подменю, он тоже может учителем поработать.
— Нет, после обеда я в госпиталь. Люди сейчас важнее.
— Не вопрос. Так может, чтоб время с экономить, нам сразу на эксах тренироваться? Список с адресами, фамилиями, паролями — на месте?
— Можно и на эксах, — кивнул разведчик. — Но мне все равно нужно научиться самостоятельно работать.
— А, понятно. В зону действия портала некоторые страны НАТО попадают, со всеми своими секретами. Я думал на эту тему, только что мне с такой информацией делать? Афанасьеву зачитывать? Или товарища Сталина пугать? Потому и не затевал ничего. Возни много, а результат никому не нужен.
— Зато теперь я найду ей применение. Если даже не сможем растолкать руководство страны — нужная информация откроет двери ко многим влиятельным людям. А это уже плюс. Так что, идем.
— Зачем «идем»? Поехали. Вот он, мой «Патриот» стоит. — Саня открыл дверцу. — Слушай! У меня еще одна просьба будет, мне ж для моей ласточки давно пора нулевое тех-обслуживание делать — вроде и небольшие тут расстояния, а две с половиной тысячи уже накатал, а сам то я в эту эпоху не вхож, так, может, отгонишь на специализированный УАЗовский автосервис? Жалко гарантию терять. Пусть все проверят, маслице поменяют, гайки закрутят и штампик в сервисной книжке поставят. Доверенность я напишу.
— Сделаем. — ответил Артур, захлопывая пассажирскую дверь.
* * *
В тот же день лайнер «Армения» бросил якоря в устье неизвестной доисторической реки. Шерстнев с яхты промерил глубины, пытаясь найти удобный фарватер. Увы, глина и песок, притащенные рекой, не позволяли судну подойти к берегу ближе чем на полмили. Были задействованы все 16 шлюпок и яхта старожилов, но народу было столь много, а посадочных мест так мало, что даже просто высадка живых и здоровых пассажиров грозила затянуться на несколько дней. В первую очередь на берег потянулись эвакуированные гражданские, из тех, кто теснился на открытых палубах, да еще мертвые, которых следовало похоронить.
Капитан «Армении» Владимир Плаушевский три дня тому назад, стоя на капитанском мостике, своими глазами видел приближающуюся торпеду, оттолкнув рулевого, он собственноручно крутанул штурвал, надеясь изменить курс и выйти из под атаки. Увы, инерция огромного лайнера не позволила исправить ситуацию. Оставалось лишь молить небеса о чуде. Точно такая же мольба была видна в сотнях пар глаз палубных пассажиров, наблюдающих за приближающейся смертью. И вдруг — чудо случилось, корабль окутал невиданный смерч, в водяных брызгах потонуло окружающее пространство, не видно даже то, что творилось в двух шагах, а потом и вовсе темнота.
Придя в себя, капитан поднялся к штурвалу, рядом приходили в чувство, недоуменно крутили головами и поднимались с пола вахтенные.
Но едва Плаушевский взглянул за борт, понял — это не Черное море. Срочно был вызван штурман. Капитан хотел сохранить надежду, что может быть он ошибся, ведь за те полчаса, в течение которых судно двигалось само по себе, оно не могло далеко уйти. Однако вердикт штурмана подтвердил его опасения:
— Владимир Яковлевич, либо поменялись магнитные полюса, либо мы находимся в южном полушарии.
— Что? Ты можешь определить наши координаты?
— Сейчас — нет, солнца почти не видно. Очень приближенные данные смогу вычислить в полдень, если небо очистится от облаков, а более точные — ночью по звездам, опять таки — смотря каким будет небо.
Капитан приказал сбавить ход до самого малого и двигаться прежним курсом, сам же пошел в радиорубку, размышляя — стоит ли наплевать на приказ командующего о радиомолчании и связаться со своими или повременить до прояснения обстановки и координат?
Однако радист огорошил его еще больше — радио эфир пуст по всем диапазонам. Без малого два часа он крутил ручки настройки на длинных, средних и коротких волнах — кроме помех и грозовых разрядов — полная тишина. Капитан со словами — продолжай искать радиостанции, собирался покинуть радиорубку и уже открыл дверь, как радист сообщил:
— Слышу морзянку! На средних волнах!
— Ну? Что там? — Плаушевский в волнении захлопнул дверь и вернулся в рубку.
— Не знаю, чушь какая-то. Кто-то на русском языке открытым текстом передает кому-то о ЧП: сгорели какие-то ворота и вход в 41 закрыт, спрашивает — что делать. Собеседника не слышу, наверное, ответы передают в другом диапазоне.
— Передай на той же волне сигнал СОС, попробуй связаться! — приказал капитан.
Радист застучал ключом, потом сообщил:
— На том конце сначала пытались узнать у своего собеседника — слышать ли они посторонний сигнал, что им ответили — не знаю, теперь спрашивают нас — кто мы такие и как тут оказались!
— Если б я это знал! — воскликнул Плаушевский. — Передавай, теплоход «Армения», следовал курсом из Ялты в Туапсе, попали в смерч, наши координаты в данный момент пока не известны, на борту семь тысяч раненых, нет воды и еды, требуется помощь.
— Сигнал ухудшается, нас не поняли, просят уточнить — где мы находимся.
— Где-где… На судне! — взорвался Плаушевский. — Повторяй еще и еще: теплоход «Армения», следовал курсом из Ялты в Туапсе, попали в смерч, наши координаты в данный момент пока не известны, на борту семь тысяч раненых, нет воды и еды, требуется помощь.
Радист застучал ключом.
Спустя некоторое время сообщил:
— На том конце комендант силурийской межвременной базы подполковник Шибалин Валерий Петрович, требует капитана судна.
— Межвременной? — удивился Плаушевский. — Сообщи, командир «Армении» капитан 3 ранга Владимир Яковлевич Плаушевский рядом, слушаю его…
В первые два дня он не решался сообщить экипажу и, тем более, пассажирам совершенно безумную на его взгляд новость о том, что судно провалилось в доисторические времена, обязав узкий круг осведомленных — радиста, помощника и штурмана, держать все в тайне, по крайней мере, до причаливания к какому-нибудь берегу.
В полночь на вторые сутки путешествия появилась яхта с явно не морскими обводами, которой командовал сухопутный сержант в форме РККА, а помощником у него был пограничник. Плаушевский, после разгрузки продуктов, лично спустился на борт яхты, не рискнув вызывать сержанта Шерстнева или пограничника Евдокимова на «Армению», чтобы те не смогли сообщить пассажирам скрываемую информацию. Но разговор с яхтсменами лишь увеличил количество вопросов — как они сюда попали? Куда следовать и что делать? Топлива для путешествия к межвременной базе не хватит, и на берегу будет не лучше — в этой эпохе нет не только еды, но даже дров для костра! Как в таких условиях смогут выжить семь тысяч человек? Еще больше капитана напрягли стопки бланков анкет, которые требовалось заполнить на всех пассажиров. Это что же, спасать будут по анкетным данным? Капитан стопки забрал, но отложил до лучших времен, решив пока никому их не показывать.
