Я поняла, что Глория изо всех сил пытается спасти ситуацию. Одно дело притащить в подарок идиотский сувенир, купленный в лавке, где выставлены кружки, из которых невозможно выпить воды, взрывающиеся подушки и прочая дребедень. И совсем иное заполучить раритет на аукционе. В первом случае я выгляжу полнейшей кретинкой, во втором – богатой дамой, у которой несколько рискованное чувство юмора.
– Вот тут на крышке написано «Сделано в Китае», – не утихала Лариса. – И указан год производства. Совсем даже она не старинная.
Феликс решил прийти на помощь матери.
– Лариса, там одни иероглифы, как ты поняла их смысл?
– Вы забыли, дядя? – ухмыльнулась школьница. – У меня в гимназии китайский – основной язык. Нам на нем даже математику преподают. И…
Конца фразы я недослушала, мне в конце концов удалось незаметно протиснуться к стене, завернуть за колонну и спрятаться в туалете.
Глава 21
Не успела я перевести дух, как в дверь осторожно постучали.
– Минуточку! – крикнула я.
– Открой, – тихо попросил Феликс.
Я откинула крючок.
– Жива? – поинтересовался Маневин, входя в небольшой предбанник.
– Почти нет, – призналась я. – Честное слово, я понятия не имела…
Профессор засмеялся.
– Здорово получилось. Теперь местные бандерлоги лет сорок обсуждать день рождения матушки будут, вечеринка обрастет деталями, станет семейной легендой. Давно я так не веселился, чуть не лопнул, сдерживая смех.
– Давай сбежим отсюда? – взмолилась я.
Феликс обнял меня:
– Ни в коем случае. Ректор института проблем человеческого воспитания сожрет Глорию, если мы улепетнем. Мне маму жаль, ей вместо звездочек достанутся кружочки.
– Что? – не поняла я.
Маневин прислонился спиной к рукомойнику.
– Зоя Игнатьевна владелица и руководитель института проблем человеческого воспитания. Присутствующие на празднике – ее сотрудники. Не все, конечно, только особо приближенные.
– Странное название у заведения, – удивилась я. – Кого еще можно воспитывать, кроме человека?
– Зверей, – серьезно ответил Феликс. – Или инопланетян. Если посланцы других миров когда-нибудь заявятся на Землю, я совершенно уверен, Зоя в два счета объяснит им, как правильно резать хлеб и что надо надеть на пикник.
– Твоя бабушка обучает народ хорошим манерам? – удивилась я. – Неужели в наше время кто-то еще думает о вилках для десерта и ножах, которыми отрезают верхушку сваренного яйца?
Маневин кивнул.
– Не поверишь, сколько людей записывается на курс «Правильное поведение за столом». Пожалуй, он один из самых востребованных. Хотя «Как следует одеваться» тоже весьма популярен. Зоя шагает в ногу со временем и недавно организовала семинар «Правила общения в Интернете». В ее институте толпа студентов. Они получают профессии дизайнеров по интерьеру, садовников, метрдотелей, управляющих гостиницами, могут работать распорядителями балов. В том мире, где нуждаются в подобных специалистах, диплом от Маневиной ценится очень высоко. Между прочим, один из выпускников бабушки работает в обслуге английской королевы, многие состоят при посольствах. И есть особый курс для детей обеспеченных людей – им не надо зарабатывать на кусок хлеба, но необходимо обладать прекрасными манерами. Девочек собираются выдать замуж за представителей европейской аристократии, мальчикам придется общаться с сильными мира сего, брать в руки дело отца, деда. Зоя собрала большой коллектив педагогов и придумала систему поощрений. Если сотрудник хорошо проявил себя, ему защитывается звездочка, совершил глупость – кружочек. Звезды делятся на золотые, серебряные и бронзовые. В конце каждого месяца награды подсчитываются и объявляется победитель.
– Прямо как в детском саду, – усмехнулась я. – Не описался в кровати во время дневного сна – вот тебе звезда!
– Немного похоже, – согласился Маневин. – В конце года подбивается общий итог и провозглашается лучший из лучших. Он или она за счет института едет на следующие двенадцать месяцев в Англию и там работает в колледже, с которым у Зои есть договор. Вроде звездочки смешная вещь, но награда достойная. Глория служит у матери, ведет курс «Как реагировать на нелепые ситуации».
– Твоя мама настоящий профессионал, – признала я. – Идиотскую историю с идентичными нарядами она гениально выдала за заранее придуманную шутку. И шкатулку я не на аукционе купила. Можешь передать ей мои извинения?
Феликс притянул меня к себе и поцеловал:
– Лори в отличие от Зои никогда не обижается. У матери менталитет ребенка лет девяти-десяти. Одинаковые платья ее восхитили, шкатулка привела в восторг. Вот Зоя Игнатьевна осерчала. Ты, на ее взгляд, поступила крайне невоспитанно – перетянула на себя внимание гостей, которое должно достаться главной героине вечеринки. Но идти на поклон к бабушке не стоит. Она сочтет такое поведение слабостью. Извини за откровенность, дорогая, моя бабка совсем не добрая старушка, хлопочущая у плиты. Зоя – это железный танк. Ни малейших признаков сентиментальности, слабости, романтизма в ней нет. И еще. Даже похвалив человека, Зоя считает его дураком. С ней очень тяжело жить, я в детстве ощущал себя подопытным животным. Сядем обедать, возьму вилку, бабка брови домиком ставит. Я понимаю, выбрал не тот прибор, и меняю его на другой. Она прищуривает левый глаз. И все это молча, без замечаний, без укоризненного покачивания головой. Даже в ванной, заперев дверь, я чувствовал постоянное присутствие бабушки. Потянусь к зубной щетке и мысленно слышу ее голос: «Феликс, не горбись! Улыбнись. Подними подбородок. Втяни живот. Аккуратно отверни колпачок. Выдави один сантиметр на щетину, ровно посередине…»
– Ой, перестань, – засмеялась я. – Неужели Зоя Игнатьевна такая зануда?
– Сама увидишь, – пообещал Феликс. – Мне в конце концов удалось сбежать из-под ее опеки, и бабка до сих пор считает меня невоспитанным мальчишкой. Один раз я заявился на вечер, посвященный дню основания ее института, в… коричневых ботинках! А всем известно, что после восемнадцати часов приличный мужчина не позволит себе надеть ничего с шоколадным оттенком.
– Слышала о таком правиле, но оно кажется мне чушью, – заметила я. – Есть много нелепых законов, принятых в далекие времена, они не отменены, но давно не действуют. Например, во Франции нельзя назвать свинью Наполеоном и целоваться на железнодорожных вокзалах. Последний запрет ввели в 1910 году, чтобы избежать задержки с отправлением поездов. В английский парламент возбраняется входить в доспехах, а еще в зале, где заседают депутаты, непозволительно умирать. Дело в том, что скончавшийся в помещении нижней или верхней палаты имеет право на королевские почести при погребении. А в штате Вермонт США жена должна получить от мужа разрешение на установку зубных протезов. Не стоит обращать внимания на глупости. От ношения ботинок коричневого цвета по вечерам никто не пострадает.
– Верно, – произнес Маневин. – И мне теперь смешно, когда Зоя начинает укоризненно кашлять. Но в детстве и юности я покрывался мурашками, услышав ее «кха-кха». Я старуху не люблю.
– Но поддерживаешь с ней отношения, – отметила я.
– Она моя бабушка, – сказал Феликс, – а родственников не выбирают. Я единственный мужчина в семье и обязан помогать женщинам. Зоя слопает Глорию, если я косо гляну на старуху. Мне элементарно жаль маму.
– А сколько… – начала было я, но Маневин направился к двери.
– Потом отвечу на все твои вопросы, а сейчас пора садиться за стол. Думаю, гости заметили, что нас нет, и бабка встретит опоздавших к началу застолья громким кашлем. Чуть не забыл! Отец Иоанн побеседовал с Акулиной. Она согласилась встретиться с тобой, но просила, чтобы ты приехала сегодня, чем позже, тем лучше. Праздник закончится в двадцать два, через час ты сможешь добраться до Звонаревой. Если позволишь, я провожу тебя.
Я сделала вид, что не слышала предложения Феликса.
– До Новодонской за шестьдесят минут отсюда не доехать.
Маневин хлопнул себя ладонью по лбу.
– Вот пень садовый! Акулина служит в центре помощи бездомным, который организовала церковь. Сейчас скину эсэмэской адрес. Заведение запирает двери в двадцать три ноль-ноль, его обитателям в это время положено ложиться спать. Но работники имеют право входить-выходить. Подъедешь к зданию, позвонишь Акулине. Я очень хочу сопровождать тебя, мало ли что может случиться в поздний час.
Дверь туалета неожиданно распахнулась, и появилась Зоя Игнатьевна. На сером платье дамы темнело некрасивое темно-вишневое пятно, похоже, от вина или гранатового соуса. Понятно, что надо немедленно замыть его холодной водой, но поборница хороших манер замерла на пороге, кашлянула и отлично поставленным голосом произнесла:
– Если не ошибаюсь, это дамская туалетная комната?
– Бабушка, тут сортир унисекс, – быстро ответил Феликс, – общий, для мужчин и женщин.
