Признаком нового времени было то, что идиллическая жизнь в Рурской области коренным образом изменилась, и паровые машины для глубинных разработок для шахты «Зельцер-Нойак» недалеко от Эссена заказывали теперь не в Верхней Силезии, а на фабрике Дюннендаля.
Дюннендаль был хорошо известен на заводе в Штеркраде: в 1806 году он участвовал в закладке нового компрессора для печи на металлургическом заводе, с Фридрихом Круппом, бывшем на десяток лет младше его, у Дюннендаля сложились дружеские доверительные отношения. Для двадцатилетнего хозяина металлургического завода имело очень большое значение, что он отливает детали паровой машины для Дюннендаля, — так высоко он ценил свою дружбу с ним. Насколько рискованным было это мероприятие, Фридрих Крупп понял гораздо позже.
В докладе, адресованном Дюннендалем Главному горному ведомству, он подробно изложил свои претензии к заводу к Штеркраде. Он писал: «Причина заключалась в том, что это продолжалось очень долго, мне пришлось отливать цилиндр для моей машины и другие крупные детали на очень несовершенном металлургическом заводе в Штеркраде, причем некоторые детали приходилось переделывать по три раза, прежде чем они стали пригодными для меня. В результате этого я не только понес большие потери, но и испытал много неприятных минут».
К чести обоих, Круппа и Дюннендаля, нужно сказать, что их дружба выдержала эти испытания. Дюннендаль имел характер самоуверенный и легко возбудимый. Он видел недостатки у других и никогда у себя и не принимал близко к сердцу, что постоянно имел задолженность по платежам. А Фридрих Крупп, находясь в положении, когда его собственного капитала было недостаточно, очень рассчитывал на эти платежи. С одной стороны, он постоянно должен был одалживать у своей богатой бабушки деньги, чтобы расплатиться с рабочими; с другой — он был полон планов развития и расширения производства, которые, безусловно, были необходимы, но осуществление их становилось выше его возможностей. Он считал вопросом чести сделать все возможное, чтобы его завод не отставал от завода «Санкт Антоний», которым образцово управлял Якоби. Конкурентная борьба двух родственных по направлению заводов при Фридрихе Круппе свелась почти на нет. Крупп заявлял о свой готовности учиться у Якоби, с которым управляющий завода «Гуте Хоффнунг» Линдгофф находился в постоянной вражде. Крупп решил расстаться с упрямым управляющим. Трудно сказать, было ли это решение правильным. Линдгофф по складу своего ума был консерватором, к тому же он привык принимать решения самостоятельно и не мог потерпеть вмешательства в его дела молодого хозяина. Скорее всего, это увольнение было непродуманным шагом со стороны Круппа, так как впоследствии выяснилось, что без него производству пришлось очень трудно. Ситуация осложнилась еще рядом причин внешнего порядка, на которые Крупп не мог повлиять, и все вместе привело к очень неутешительному результату.
Бабушка Круппа, которая была к этому времени уже старой и умудренной жизнью женщиной, к тому же совершенно не склонной к сентиментальности, сделала соответствующие выводы. Она начала постепенно отходить от дел и, посоветовавшись с семьей, отменила свое решение о передаче металлургического завода в собственность ее внука — Фридриха Круппа, но оставила за ним должность управляющего делами завода.
Так неудачно окончилась его первая попытка самостоятельного решения экономических трудностей, с которыми он столкнулся. Она оставила у него чувство разочарования, основанного на зависимости от родственников и какие-то неосознанные надежды на их финансовую поддержку.
Вскоре Фридрих потерял и то последнее, что оставалось от его прежнего положения владельца завода. Разумные люди давно понимали, что иметь два расположенных рядом завода одного направления, с экономической точки зрения, невыгодно. С образованием великого герцогства Берг, созданием которого Германия была обязана милости Наполеона, исчезли территориальные границы между тремя металлургическими заводами. Логика экономического развития была в их объединении. Якоби посоветовал своим родственникам, двум зятьям, проживавшим в Рурской области и торговавшим углем, Францу и Герхарду Ганиель, выкупить части заводов «Санкт Антоний» и «Нойэссен» у настоятельницы монастыря. Завод «Гуте Хоффнунг» купил другой зять братьев Ганиель — проживавший в Эссене Генрих Хьюссен, доводившийся дальним родственником семье Крупп. Когда Хьюссен предложил вдове Крупп за завод 37500 талеров, что в несколько раз превышало цену покупки, назначенную ею самой в свое время, она сразу же согласилась. В апреле 1810 года объединение трех заводов, практически происшедшее уже в 1808 году, совладельцами которых стали теперь Якоби, Ганиель и Хьюссен, получило нотариальное подтверждение.
Завод «Гуте Хоффнунг», самое большое индустриальное предприятие в районе Штеркраде-Оберхаузен, считает днем своего рождения 5 апреля 1810 года.
Логика этого развития очевидна, но возникает вопрос, не могла ли семья Крупп использовать все происходящее с большей для себя выгодой? Настоятельница монастыря Эссен не раз предлагала вдове Крупп приобрести у нее акции завода, но безуспешно. Очевидно, что на это решение у Хелены-Амалии были какие-то причины. Возможно, она высоко, даже слишком высоко оценивала свои возможности, и, кроме того, у нее были надежды, связанные с ее подрастающим внуком, а в семье между тем не было другого мужчины, обладавшего опытом и сильной волей. В одном вдова Крупп недооценила своего внука. Фридрих Крупп, оказавшись в центре событий на заводе «Гуте Хоффнунг», под напором идей, пришедших с новым промышленным веком, не смог противостоять им. Вполне возможно, он предполагал, что его конкурент Якоби владеет тайной производства литья стали; этим вопросом занимались тогда многие специалисты на континенте, англичане же тщательно скрывали свои достижения в этой области. Вероятно, фантазия Фридриха Круппа рисовала ему все возможные выгоды, которые это открытие могло бы принести деловому человеку. Окружающие Круппа ошибочно предполагали, что он долго будет оставаться исполнителем воли своей бабушки, но этого не случилось.
Ликвидация долговых обязательств и счетов дебиторов в первую очередь отразилась на нем. Особенно трудно было произвести расчет с Дюннендалем, который в результате остался Круппу должен 5000 талеров, а эта сумма должна была в качестве ипотеки войти в стоимость земельного участка завода.
Такие столь далеко идущие планы Фридриха Круппа, естественно, вызывали недоверие у обывателей Эссена. Они лучше понимали его, если бы он начал свою карьеру с простого служащего в торговой лавке или клерка в конторе. Сам же Крупп разделял чувства своего современника Фридриха Гаркорта, написавшего: «Мы не для того появились на свет, чтобы спокойно наслаждаться жизнью, мы хотим прорваться в неизвестные миры».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
