— Ваше высочество, вам угрожают? Вас заставили сказать это? — спросил посол с надеждой.
Брунис не торопилась с ответом.
Да, именно меч Аррона забрал жизнь Хорваша. Но Руни чувствовала, что вина за его смерть, за все те грехи, которые он успел совершить была на ней. Это она молча продолжала смотреть, как он творит свои бесчинства, и даже принимала в них участие, хоть и под угрозой расправы с его стороны.
Почему она не пошла к отцу? Почему ни разу даже не попыталась остановить брата сама? Почему продолжала жить в этом кошмаре?
Можно ли считать смерть Хорваша освобождением. Это был вопрос, на который у принцессы не было ответа. Она только знала, что последствия за его убийство для генерала и для нее — принцессы, единственной выжившей дочери императора — будут несоизмеримы. Так какая разница, если Брунис хотела помочь?
Это Хорваш пришел в Ассанту. Это он ранил Аррона и забрал жизнь императора. С самого начала он напрашивался на неприятности…
— Нет, я в трезвом уме и памяти, — ее тон не терпел возражений.
Слово принцессы обладают своим весом. Это не просто слова аристократки, это слова дочери императора, к ним нельзя относиться с пренебрежением. Никто не посмел бы усомниться в них, даже если это была ложь.
— Что ж… — выдохнул его светлость герцог. — За сим, полагаю, судья может объявить, что генерал Астигар невиновен и снять с него все обвинения, а также дать приказ об освобождении его из-под стражи.
Голоса герцога Баррета был категоричным, на его серьезном лице проступила ухмылка.
Дела другой страны не в компетенции Ассанты. Им хватает и своих проблем, так что пусть Брунис и послы разбираются дальше со всем сами.
— Д-да, полагаю, что… — пожилой судья оглянулся в сторону наложницы Неллаи, которая нехотя коротко кивнула, — все обвинения сняты и невиновность генерала Астигара не подлежит сомнениям. Сегодняшнее судебное заседание окончено…
— Не спешите, многоуважаемый судья, поскольку все мы уже здесь, то я бы хотел вынести на повестку дня вопрос о престолонаследии и обвинения в самоуправстве в адрес мадам Неллаи, — спокойно произнес герцог Барретт своим громогласным голосом.
— Что за глупости?
— Еще одно разбирательство?
— Это провокация!
Среди дворян, поддерживающих новые порядки поднялась суета. Но они были подавлены остальным большинством во главе с герцогом. Если бы сегодня не слова и действия Мэйрилин, сохраняющие нейтралитет рода не примкнули бы к тем, кто был против нового императора и его матери.
— Новая вдовствующая императрица не только нарушила законы империи, прервала траур по почившему императору Лейнарду и, можно сказать, силой захватила власть, но также есть существенные сомнения в ее верности государству; она посмела обвинить в убийстве невиновного человека, оскорбила великого генерала перед лицом тех, над кем еще недавно он одержал честную победу… — разносился по помещению голос герцога.
Неллая, которая мгновение назад роняла горькие слезы, теперь смотрела на всех остро, оглядывая присутствующих словно врагов. Особенно досталось Мэйрилин и генералу.
— А еще собиралась похоронить меня заживо!
Появления Кариты заставило ближайших к ней аристократов вздрогнуть и схватиться за сердце. На фигуру в углу с накинутым на голову капюшоном никто внимания не обращал. Неизвестно, когда она появилась в зале и как много успела увидеть и услышать.
— О, ваше высочество! Я вас не заметил, — улыбнулся его светлость герцог Барретт.
Карита кивнула, приветствуя мужчину.
— Напугала! Откуда они берутся, то одна, то другая. Сегодня просто какой-то дождь из принцесс… — пробурчал под нос пожилой аристократ на соседнем от Кариты месте.
Аррон бросил удивленный взгляд в сторону жены. Об этом он ничего не слышал. Мэй подмигнула мужу.
— Сестра! Где ты была? Ты совершила страшный грех, избегая святой участи… — начал было император Вэйланд.
— Брось, какая еще святая участь, не смеши меня! Ты и твоя мать просто решили избавиться от меня! Избрана! Грехи! Все это полный бред. Мало вам было смерти моего брата и полоумия матери, меня вы тоже хотели сжить со свету!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Карита смотрела на Вэйланда и его мать с презрением.
— Гадкая девчонка! Что ты несешь? Кто виновен в смерти твоего брата, а? Как будто ты сама не мечтала занять этот трон? Регент! Кто тебе поверит? — орала Неллая.
— О, твои мечты были уж точно не меньше моих! Только вот я никогда бы не осмелилась идти по головам.
— А ты, — Карита обратилась к Вэйланду, — лишь жалкая марионетка, не боишься раскрывать рот без разрешения?
— Тварь! Заткнись! Как ты смеешь? Схватить ее! Стаража! — завизжала Неллая.
Только стражники, стоящие у входа, не спешили покидать свои места.
— Оглохли? Выполнять! — разозлился Вэйланд, вставая с трона.
Но солдаты не спешили выполнять приказ юного императора.
Карита усмехнулась, еще сильнее зля единокровного брата и его мать.
— Кажется, у тебя не хватает власти им приказывать.
— Да как ты смеешь! — взревел Вэйланд.
— Ну-ну, полно вам,
ваше высочество,
— произнес успокаивающим тоном герцог Барретт, намеренно отказываясь обратиться к императору как к его величеству. — Сейчас вы и ваша мать находитесь под следствием. Вас обвиняют в незаконном захвате власти, а также в заговоре против официального регента ее высочества принцессы Кариты. Каждое ваше слово имеет вес и лучше вам тщательно обдумать мысль перед тем, как ее высказать.
— Ха! Кто ты такой, чтобы учить этого императора! Я сын Неба и наследник Солнца на этой земле. Я — закон! Мое слово — вот правда, которую вы должны принять и исполнять!
Аристократы недовольно начали шептаться. Даже среди сторонников Вэйланда и Неллаи наметился раскол сомнений. Только никто не смел вслух перечить императору. Да и не зачем им — графам и баронам — вмешиваться, когда есть в зале присутствующие рангом и происхождением их выше.
— Справедливость — не слабость. Господа, если мы не смеем уничтожить причины и предотвратить продолжение этого варварства, то боюсь, что нам не будет оправдания перед потомками, когда правление этого маменькиного сынка приведет к гибели нашу империю, нашу родину!
Раздались голоса. Дворяне поддерживали высказанную герцогом Барреттом позицию.
Мэйрилин приподняла уголки губ в мягкой улыбке. В ее глазах было торжество. Неллая вздрогнула, удивляясь про себя, как все вдруг так быстро встало с ног на голову. Разве изначально они не собрались сегодня здесь, чтобы вершить суд над генералом? Как так вдруг обернулось, что теперь обвиняют ее и ее сына?
Император мог говорить что угодно, вознося подобно богу, но он смертен и всего лишь человек. У власти нельзя продержаться в одиночку. Даже если взойдешь на вершину, какой толк если тебя не будут слушать, не будут исполнять приказы. Этот император всего лишь пустышка.
Сегодня почти все сторонники фракции наложницы и Вэйланда увидели бесперспективность в поддержке этих двоих. Они уже не роптали и не бросали на остальных предостерегающие взгляды.
После того, как обвинения сняли, очевидно, что великий генерал и сила армии за ним не станет молча подчинятся новому императору. Рано или поздно образуется раскол. В такие дни станет плохо всем.
Когда сила и власть находятся в разных руках, когда армия отказывается признать главу империи и в головах граждан прорастут корни сомнений в праведности и истинности государя, наступят страшные времена. И для монархии, и для ее главной опоры — дворянства.
Мэй видела, о чем задумались аристократы. Для нее было ясно, что творится у них в головах. Часы правления Вэйланда истекли.
— Предлагаю начать обсуждение, — подала голос Карита.
Дворяне смотрели на принцессу с уважением. Со многими она была знакома лично, поскольку еще при жизни отца вела доверенные ей государственные дела империи. Если бы только она не была женщиной, ни у кого не оставалось бы никаких сомнений в правильности того, что именно такой человек должен быть преемником династии.
