– Штурмом, что ли, брать будете?
– Это не твои проблемы. Вытащим. А теперь смотри план клуба.
И Лопоухий опять запустил руку в бездонную сумку и извлек некий графический рисунок, отдаленно напоминающий период кубизма в творчестве Пикассо, только сделанный менее профессионально и шариковой ручкой. Подозреваю, у отечественного художника здорово тряслась рука, вот только интересно было бы узнать причину: принял лишнего или пистолет держали прижатым к виску?
Лопоухий расшифровал мне все каракули. Судя по тому, что он говорил, Виталя явно бывал в клубе. Особый акцент делал на пути отхода. В душу закралось нехорошее предчувствие… Куда ж меня посылают все-таки? И почему туда не идет сам Сухоруков?
Машину мне было велено оставить дома, меня отвезут к месту. Перед тем как покидать клуб, я должна позвонить Лопоухому – и меня заберут.
После этого гость встал и обещал прибыть где-то в половине одиннадцатого. Я должна быть готова и во всеоружии – то есть с клофелином.
Он ушел, а я в задумчивости уставилась в окно. Затем подошла к телефону и позвонила коллеге Димону Петроградскому. Не встречался ли он в упомянутом клубе с кем-то из звезд шоу-бизнеса? И кому он принадлежит? И что там вообще происходит?
– А тебя-то туда зачем несет? – поразился Димка. – Или любовника богатого завела?
Я пояснила, что в некотором роде выполняю задание, намереваясь по ходу дела набрать фактуры для своей страницы в «Невских новостях». Жаль, нельзя взять Пашку…
– Да, оператора туда никто не пустит… Только по предварительной договоренности – если какую-нибудь звезду снимаешь. Я был с оператором. Но это они сами приглашали. Кстати, хозяин сейчас в «Крестах». Ты туда скорее с оператором попадешь.
– Это Ящер, что ли? В смысле, Астахов?
– Он самый, – подтвердил Димка. – Личность темная, скользкая и мне лично непонятная.
– Ты с ним встречался?
– Нет, бог миловал. Да и ты вроде нет? Слушай, а почему ты не выступаешь в его защиту? Уже несколько дней собираюсь тебя спросить. Или это политика нашего телеканала? Или холдинга в целом? Лично Новикова?
– Это политика Ивана Захаровича Сухорукова. И вообще ты же знаешь, что я никогда не была такой, как все.
– Ладно, что конкретно тебя про клуб интересует? – спросил коллега.
– Все, – ответила я.
Димка пояснил, что клуб считается элитным, с улицы в принципе попасть можно, но только не в пятницу и не в субботу. Встречают по одежке. Одежка не понравилась – фейс-контроль скажет: мест нет. Смотрят, на чем приехал. Девочки там экстра-класса, очень симпатичные, на самые разные вкусы. Для желающих есть места. Есть мальчики, но они в глаза не бросаются. Оценить их по достоинству Димка по понятным причинам не мог: никогда ими не интересовался. Шоу-программа идет от полуночи до трех. Если Димка, по его признанию, в других местах стриптиз смотреть не может (потому что для девочек главное – раздеться), тут смотрел с удовольствием. У девочек великолепная пластика и явно профессиональная хореографическая подготовка.
– Безработные балеринки? – уточнила я. – Не попавшие в Мариинку?
– Скорее всего, – ответил Димка.
Шоу классно оформлено, музыка живая, приятная, по мозгам не бьет, костюмы – супер. Девочки, танцующие на сцене, в зал не ходят, как принято в более дешевых клубах. В зале другие, о которых он уже говорил. И они тоже, в общем-то, по залу не гуляют, а сидят у стойки бара, причем с определенной стороны. Не только не навязываются, а вообще никак сами себя не проявляют. Хочешь – тыкаешь официанту пальцем. Через пять минут она будет в месте для уединений. О мальчиках нужно спрашивать особо. Пьяные драки и стадия «мордой в салат» не приветствуются.
Димка сообщил, что бывал в клубе дважды – когда присутствовал на специальных концертах звезд, которых он интервьюировал. Звезды частенько дают там сольные концерты и любят это дело – платят хорошо, публика не свистит, правда, приглашают туда далеко не всех. У Астахова еще несколько клубов, те – классом пониже. Там дозволяется отрываться по полной программе, любым способом, до любой стадии. Там поп-звезды, оглушительная музыка, мальчики могут танцевать с мальчиками, а девочки с девочками, что в этом клубе не принято. Вообще Астахов ориентируется на самую разнообразную публику. Для каждого – свое. Димке этот клуб понравился больше всех. Стильно и дорого.
– А как там насчет поиграть?
– Юлька, я не докопался. Это скорее по твоей части. Но, думаю, есть, где-то в дальних комнатах. Туда уж точно пускают только своих. Судя по размеру клуба – если смотреть с улицы, – должно быть много помещений. Но каких?.. Юль, вынюхаешь что-то, расскажи. Мне просто интересно. Но ты только оденься стильно, чего-нибудь этакое, но не вычурное. Учти: там нет никаких вульгарных баб, стеклянных глаз, голышом никто на столах не пляшет, бутылки не бьет, не дрыгается в сумасшедшем танце. Сидишь, потягиваешь коктейль, получаешь удовольствие. Думаю, тебе понравится. А вообще будь осторожна. Народ там нюхастый. И журналистов пускают только специализирующихся по шоу-бизнесу, и то по спецприглашению, в котором напоминают про строгий костюм и галстук.
Я поблагодарила Димку и опять погрузилась в размышления. Из них меня вывел телефонный звонок. Опер Андрюша беспокоился о моей скромной персоне и интересовался, чего я успела натворить за день.
– Рад, что ты хоть сегодня вечером дома, – объявил приятель. Он что, думает в гости напроситься? Зная, что теперь я Серегу видеть не хочу?
Я быстро разочаровала приятеля, пояснив, куда собираюсь, и спросила его мнение о заведении, где мне предстояло делать непонятно что. Андрюха в отличие от Димки там никогда не был, однако мог сообщить мне, что на его памяти в этом клубе ни разу не было никаких чрезвычайных происшествий или их «гасили» своими силами, не привлекая органы.
– Ты в курсе, что клуб принадлежит Ящеру?
– В курсе. Но, надеюсь, его там сегодня не встречу.
– Кстати, о Ящере. Я звоню как раз насчет него. Мы хотели тебя отправить брать у него интервью.
«С партийным заданием», – добавила я про себя.
– Но он отказался. А раз отказался – сделать ничего нельзя. Ты же знаешь: без согласия…
– Он отказался давать интервью мне или вообще? – перебила я приятеля.
Андрюха задумался.
– Не знаю, – медленно произнес наконец. – Я завтра у Сан Саныча выясню. А ты думаешь…
– Я же не борюсь в его защиту, – напомнила я, хотя подумала совсем о другом. – Андрей, а ты можешь сейчас позвонить Сан Санычу? У него же семья, дети. Если не на работе, должен быть дома. Позвони, пожалуйста.
Андрей позвонил и перезвонил мне. Ящер, услышав, что интервью буду брать я, отказался категорически. И только потом Сан Саныч спросил про других журналистов. Ящер заявил, что общаться с прессой не намерен. Я от комментариев воздержалась. Приятель на прощание сказал, чтобы – в случае чего – звонила ему в любое время. А по городу сегодня дежурит Генка, значит, опять же в случае чего приедут свои люди.
Приятель, как и Димка, велел мне быть осторожной и не совать мой любопытный нос куда не следует.
О предстоящем ночном вояже также предупредила соседок. Они оценили «змеиную шкурку», Татьяна собственноручно меня подкрасила, выбирая цвета для блондинки из своих запасов. У меня-то косметика несколько других тонов. А Татьяна в последние годы осветляется, правда, не до цвета предложенного мне парика. Лопоухий застал нас втроем у меня дома. Кот опять цапнул его за ногу и с чувством исполненного долга удалился под шкаф.
– Если с Юленькой что-то случится, змей на вас не пожалею, – предупредила Татьяна гостя.
– Мы в курсе, – ответил он. – Но Юля нам самим еще нужна.
«Зачем?» – хотелось спросить мне, но сдержалась. Сама как-нибудь разберусь. А вообще сколько развелось любителей загребать жар чужими руками?! Иван Захарович, серьезный, уважаемый человек, – и туда же. Но какую цель он все-таки преследует? Зачем направляет меня в этот клуб? Да и с Вячеславом Николаевичем что-то непонятное получается. То дорогое белье мне присылает, то отказывается от интервью. Почему? Ведь сам же вроде приглашал меня заходить. Придется все-таки каким-то образом прорываться в «Кресты» ночью…
Для похода в клуб Татьяна выделила мне свой новый плащ на подстежке – ничто из моих шмоток не тянуло качеством. А Татьяна свой покупала в Париже, за немалые деньги, все пока никак не могла опробовать. Вернее, надевать его было некуда. Мы с Лопоухим загрузились в «шестисотый» «Мерседес» (он за рулем, я сзади) и отбыли в направлении центра. Гаишники, казалось, нас в упор не видели, обращая свои взоры на менее дорогие машины. Перед входом в клуб Лопоухий мягко притормозил, вышел первым, открыл передо мною дверцу и подал руку. Я боялась, что поскользнусь на высоких каблуках, но перед дверьми клуба не оказалось ни льдинки, ни снежинки. Кстати, а если мне придется делать ноги? Зимой, в босоножках?! Но, с другой стороны, не могла же я прибыть с мешком со сменной обувью?
