– Нет, летит с Бали.
– Иногда я жалею, что рухнул «железный занавес». Тогда русских в Европе было наперечет, да и те или спортсмены, или балеруны. А сейчас, где их только нет. Словно долго сдерживаемая тяга к путешествиям вырвалась на свободу. Вот ты знаешь, где больше всех пьют?
– В России? – ответил оперативник, оторвав взгляд от огромного монитора, на который вывели изображение с видеокамер международного аэропорта Гааги.
– Верно. Зимой в России, а летом в Турции и Египте, потому что туда приезжает много русских. – Начальник службы безопасности самодовольно хмыкнул, вспомнив дни, проведенные в Турции, где в одном из баров ему довелось пересечься с русскими. – Правду говорят, что русскому хорошо, то немцу смерть.
– Наговоры. Это сами русские и придумали, – решил вступить в полемику рыжий оперативник, наливая воду из кулера.
– Я тоже так думал, пока не принял участие в алкогольном турнире. Они, эти русские, очень хитры. Желающим принять участие выпивку предлагали бесплатно. А на кон поставили тысячу евро против ста. Я думал, что умею пить, но, как выяснилось, пока русские разминались, большинство участников эксперимента сошло с дистанции. Я же был смертельно пьян. Когда я, выпив последнюю свою рюмку, залег на полу, глядя немигающими глазами в потолок, они, не шатаясь, стояли надо мной. Есть у них нечто нам непонятное: они собутыльников не бросают. Вот и меня притащили к себе в номер. Проснулся от жуткого похмелья и желания опорожниться. Долго приходил в себя, не понимая где я. Тело лежало ровно, а в голове качало так, что, казалось, я на борту небольшой посудины в сильный шторм. И какого черта русская речь? Меня осенило. Я спьяну упал в море, и меня подобрали русские. Встав с постели и держась за все, что попадало под руки, я вынес тело на свет. В комнате за невысоким столом сидели победители спиртного дерби. Они продолжали пить и объясняться в дружеских чувствах друг другу, по очереди спрашивая: «Ты меня уважаешь?», на что слышался односложный ответ «уважаю», подтверждавшийся поглощением алкоголя.
Заметив меня в дверях туалета, они обрадовались словно малые дети и, вцепившись в меня, усадили за стол.
Я пытался уйти, ссылаясь на головную боль, ломоту в пояснице и руках. На что они, обнадеживающе похлопав меня по всем частям тела, пообещали вмиг вылечить. Показали пример на себе, выпив за мое здоровье, и, не отпуская моих рук, влили мне в рот полстакана водки.
В свой номер я попал на третьи сутки, и то лишь потому, что русские улетели.
– Они вас не выпускали из номера? – спросил рыжий.
– Что вы, они таскали меня за собой по барам двое суток, очень хотели вылечить, на ноги поставить. Все приговаривали, наливая мне очередную порцию: «Сейчас как огурчик будешь». К концу вторых суток я огурчиком так и не стал, а вот русская дама, прибившаяся к нашей стае, меня просветила. Когда я, сидя на диване в очередном питейном заведении, упал к ней на колени, она изрекла: «Катька, гляди, лорд в сиську упился». И они зычно заржали, оставив меня лежать на дамских бедрах.
– Кстати, как там обстановка? – восстановил начальник своим вопросом рабочую атмосферу.
– Рейс пришел. Пассажиры проходят таможню. Наш объект пока один.
– Он с табличкой?
– Нет. В руках пусто.
– Значит, знакомы лично.
– Шеф, вот точный перевод первой перехваченной беседы. Там сказано, что русский, его зовут Феликс Саенко, в свое время спас нашего грека, когда тот в Крыму попал в автокатастрофу.
– Русским сделали запрос о Феликсе Саенко?
– Сделали, но сначала у украинских коллег пришлось выяснять подробности крымского происшествия, чтобы получить больше информации о Феликсе Саенко. Иначе русские сказали бы, что у них этих Саенко, как грязи.
– Узнали?
– Кое-что.
– А как это звучит на нормальном человеческом языке? – с трудом сдерживая негодование, спросил босс. – Есть что-то более конкретное?
– Есть официальная бумага по линии Интерпола, в которой говорится о Саенко Феликсе Сергеевиче, бизнесмене, арестованном по подозрению в организации наркотрафика и выпущенном под подписку о невыезде.
– Значит, наш грек связан с наркотиками… Опять пустышку вытянули. Подключай к этому делу наше отделение Интерпола и передавай операцию ребятам из наркоконтроля.
– Шеф, я не договорил. Их Саенко скончался во время автокатастрофы в день освобождения.
– Значит, это другой Феликс Сергеевич. В машину объекта микрофоны заложили?
– Три штуки, и маячок… Смотрите, сейчас будет контакт! – Оперативник увеличил на мониторе радостное лицо грека, махающего рукой высокому мужчине со смуглым от загара лицом.
– Увеличьте и отправьте фотографию русским. Пусть посмотрят, что он за фрукт.
– Шеф, какой фрукт?
– Проехали. Запросите у Москвы идентификацию.
– Файл отправлен.
– Разговор можно услышать?
– Нет. Лазер не берет. А нашего парня с длиннофокусным микрофоном не пустили через рамку. Но мы услышим их разговор в машине, – и рыжий улыбнулся начальнику, показав белые крепкие зубы.
– Как только сядут в машину, добавь звук и толмача сюда!
– Он уже здесь. Старый эмигрант. Еще из СССР. -Оперативник представил боссу мистера Шнайдера, плешивого худого человечка, все это время тихо посмеивающегося в дальнем углу комнаты.
– Добрый вечер. Прошу перевести каждое услышанное слово. Идиомы переводите, пожалуйста, на слова, четко выражающие смысл сказанного.
С этими словами начальник службы безопасности протянул свою мясистую пятерню для рукопожатия. Сухонькая ладошка переводчика утонула в ней, как скорлупа в тесте.
– Я понял. Сделаю. Кстати, могу перевести на понятный вам язык, что значит «нажрался в сиську».
– Спасибо, не стоит. Как вспомню, плохо становится. Всем тихо! Они в машине.
Плешивый надел наушники и стал переводить разговор сидящих в авто мужчин. А потом замолчал и, повернувшись к шефу, сказал:
– Они говорят по-английски. Озвучить?
– Спасибо. Я и без вас понял, на каком языке они говорят. Если услышите русский, переводите. – Повернулся к агентам, распорядился:
– Разговор пишите. А с этого полиглота возьмете подписку о неразглашении.
– Начальник, я нем как рыба! Можно я уйду? – последние слова он сказал на русском, но босс, ничего не поняв, махнул рукой, так как русский начал говорить.
Позвонив в дверь соседке и сказав ей «Ты гулящая!», много нового узнаете о своей жене
– Феликс, спаситель, я рад, что ты приехал. Моя жена ждет с нетерпением, готовит праздничный ужин.
– Ставрос, я тоже рад. Да не обнимай меня так, медведь, кости сломаешь! И так болят.
– Да, что-то ты и вправду неважно выглядишь… Болел?
– И болел тоже. Мне твоя помощь нужна. Помнишь, ты говорил, что работаешь в какой-то правоохранительной структуре?..
– Да, в Международном уголовном трибунале по делам Югославии.
– Вон оно как! Братьев судишь?
– Выходит, сужу. Вижу, что все неправильно, пытаюсь исправить, увы, пока получается плохо.
– Значит, и мне помочь не сможешь…
– Говори, что случилось, а там посмотрим.
– Тогда слушай. Недавно я попал в тюрьму… Осторожнее, следи за дорогой! Я уже был в автокатастрофе, где сгорел заживо… Лучше съезжай с дороги и останавливайся. Так спокойней будет.
– Объект остановился, – прозвучал в динамиках голос агента, едущего следом за машиной грека. – Что нам делать?
– Проезжайте дальше, ситуация контролируется, – ответил старший и пробормотал: – Значит, это наш Саенко, умерший при аварии.
Услышав, как Саенко что-то сказал по-русски, посмотрел на переводчика.
– Ругается, – ответил тот.
– Как ругается?
– Трехэтажно. На английском получится бессмыслица, потому что аналогов нет…
Мясистый побагровел, но решил не тратить время на перепалку с переводчиком, тем более «мертвец» снова заговорил.
– Я сначала посчитал, что кто-то обличенный властью, желая отнять мой бизнес, придумал историю про наркотрафик, чтобы посадить в тюрьму. Состряпали легенду, якобы в грузе электронных сигарет, закупаемых мною в Голландии, нашли партию кокаина. Чтобы освободиться, мне пришлось отказаться от всего имущества. Подписав бумаги, я оказался среди бомжей на свалке, где меня чуть не загрызли крысы. А на следующий день видел собственные похороны…
– Феликс, если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты рассказываешь голливудскую страшилку.
– Нет, Ставрос, это правда, причем не вся.
– Проверьте по таможне информацию о грузе электронных сигарет, отправленных в Россию за последний месяц, – распорядился начальник охраны трибунала. – Я пока ничего не понимаю, но ужасно хочу разобраться в этой истории.
– На похоронах увидел жену, обрадовался, оказалось преждевременно, – продолжал рассказывать Феликс. – Она и есть причина всех моих бед. И если бы не помощь одного человека, офицера спецназа, ты мог меня больше не увидеть.
