– Феликс, я сочувствую тебе. Сделаю все, что могу.
– Со свалки, где на мою жену работали сотни обманутых людей, нас сбежало шестеро. Тюрьма, в которой я сидел, тоже находится на свалке. Там есть медицинская клиника. Но людей там не лечат, а просто обследуют. По мнению Глеба, офицера спецназа, над людьми проводят какие-то опыты.
– А где этот Глеб?
– Вернулся в Россию выручать тех, кто бежал с нами.
– А что вы делали на Бали?
– Дело в том, что отдал я не все. Оставил одно предприятие, находящееся именно на Бали, и думал какое-то время отсидеться, чтобы потом себя легализовать. Но нас и там нашли.
– Кто нашел? Люди жены?
– Сейчас уже не уверен. Такое ощущение, что за ней стоит кто-то серьезный, имеющий возможность использовать государственные ресурсы. Нас преследовали бойцы спецназа. К тому же держать под Москвой охраняемый лагерь, где сотни людей живут, работают и исчезают после посещения медицинской клиники, без прикрытия невозможно.
– Понятно. Едем ко мне домой и там все обсудим. Ты же помнишь мою жену Йовану? Она журналистка. Она придумает, как тебе помочь.
– Поехали, но при условии, что ты пообещаешь не угробить нас по дороге.
В кармане Феликса зазвонил телефон.
– Ставрос, извини, это Глеб звонит…
Скорость обмена мыслями достигла скорости света
…Закончив обед компотом из смеси лесных ягод, Глеб предложил Митричу выйти на пару слов.
– Раз здесь все спокойно, кроме местного зверья никто не тревожит, то я вас покину. Надо как можно скорее попасть в Москву. Можете меня отвезти в Меленки?
– Сделаем, коли надобно. Только ехать надо не позднее чем через час-полтора. Потемну опасно, волки рыщут. А я в лесхоз заеду, там и заночую.
– Хорошо, я буду готов, – сказал Глеб и пошел собираться.
Он достал из рюкзака ноутбук и спутниковый телефон, позвал Юру и Наташу. Подключившись к Интернету, вывел на экран ландшафтную карту Тотьмы с окрестностями.
– Вот здесь! – воскликнула Наташа, указав на излом реки и большую проплешину в лесу. – А клиника замаскирована под санаторий. Только туда не пробраться. Там такая охрана! Забор двойной, а в середине кавказские овчарки гуляют… Мы с воздуха туда попали.
– И на том спасибо. А теперь иди. Нам одним с Юрой поговорить надо.
Глеб связался с Феликсом:
– Абориген вызывает Папуаса. – Услышав ответ, продолжил: – Проверка связи. Я тебя наберу позже. Конец связи.
Убедившись, что с Феликсом все в порядке, он обратился к Юре:
– Вот тебе спутниковый телефон, включай раз в день, смотри сообщения. Действовать будешь по инструкции. Справишься?
– Справлюсь, Глеб.
Художник в теме, лампам масла!
Гаагские оперативники, услышав, что разговор идет на русском, превратились в слух и воззрились на переводчика.
– Некий Абориген вызывает Папуаса. Папуас на связи… – бегло тараторил толмач. – Абориген интересуется ценой на крокодилье мясо. Ему называют цифры: ноль пять, ноль три, одиннадцать.
«Сегодняшняя дата», – сообразил начальник.
Абориген: Наши все целы и здоровы. Лиза родила девочку.
Папуас: Мои поздравления передай.
Абориген: Спасибо, передам.
Папуас: Инструмент совсем не там, где мы искали. То, что я нашел – выброшенный и не представляющий интереса футляр. Скрипка на свободе. Это серый кардинал. Весьма влиятельный. Самое страшное то, что он и его люди нашли способ воздействия на человеческое сознание. Футляр – его жертва. Использована втемную. Я иду на поиск их центра и его лидера. На месте соображу, как поступить. У тебя вопросы есть?
Молчание.
Абориген: Понял, вопросы есть, но ты в шоке. Размышляй и скорее становись живым. Легализуешься – маякни. Я тебя наберу. Удачи.
Папуас: Спасибо, и вам удачи.
– Конец диалога, – слово в слово закончил переводить услышанное толмач.
– Это все? – взревел босс, чуть не подавившись сухариком, предложенным одним из оперов. – Вы ничего не упустили или, наоборот, домыслили?
– Это все. Я не комментирую, а перевожу.
Разведчик вспомнил, что совершенно недавно читал докладную записку с грифом «Совершенно секретно», где говорилось о неком влиятельном русском, связанным с международной мафией, торгующей человеческими органами. И там же была информация о секретной клинике, проводящей опыты по трансформации сознания. Он тогда посмеялся, а оказывается, все очень серьезно. Если этим делом занимаются почти все разведки, значит, оно представляет интерес весьма влиятельных людей.
Он достал из рюкзака ноутбук и спутниковый телефон, позвал Юру и Наташу. Подключившись к Интернету, вывел на экран ландшафтную карту Тотьмы с окрестностями.
И надо же, именно он нашел и держит в руках главных свидетелей по делу.
– Внимание! С этой минуты все услышанное вами считается делом государственной важности. Разглашение приравнивается к преступлению, караемому, как минимум, пожизненным заключением. Люди, которых мы только что слышали, являются важными свидетелями. Их охрана должна быть организована по высшему разряду. Грека и его русского друга задержать и… – его монолог был прерван возгласом, доносившимся из прослушиваемой машины.
– Фил, что случилось? – взволнованным голосом спросил его собеседник. – Ты бледен, словно смерть свою встретил!
– Глеб нашел мою жену!.. В клинике расчленяли людей на органы!..
– По роду деятельности мне попали в руки секретные документы о том, что летом 1999 года косовские албанцы, так сказать, под шумок натовских авиабомбежек Белграда и Косово, переправили в «большую» Албанию, в район городов Тропоя и Кукес, около 300 похищенных сербов. Органы у них «отбирали» в районе городка Бурел, а переправляли через аэродром вблизи Тираны. Написано, что среди обреченных были молодые женщины из России, Румынии и Молдавии. Извлеченные из тел в «полевых условиях» нанятыми хирургами органы переправлялись из Албании в Италию, а оттуда – клиентам европейских клиник.
– Ставрос, давай это обсудим позже. У меня сейчас мозг взорвется. Я жутко устал, а завтра мне надо посетить ваш банк спермы.
– А это еще зачем?
– Я же официально умер! Как мне получить подтверждение, что жив? А три года назад я сдавал свою сперму в этот банк.
– Хорошо. Едем ко мне, но по дороге я на десять минут заскочу на работу забрать документы.
Начальник службы безопасности трибунала был на седьмом небе. Одним выстрелом он убил двух зайцев: и про секретную клинику узнал, и утечку информации может перекрыть.
– За работу! Встречаем гостей.
Простая пешка способна изменить ход игры
Из машины, подъехавшей к зданию трибунала, вышел высокий мужчина с шапкой каштановых кудрей, в которые уже вплелись седые нити. Его суровое, скуластое лицо привлекало внимание какой-то внутренней одухотворенностью, словно он видел то, что другим было не дано. Реджеп сразу узнал в нем того, кого ждал. С трудом поднявшись со скамейки, на непослушных ногах он направился к человеку, способному кардинально изменить его жизнь.
– Вы Ставрос Дмитриадис? – спросил и, получив утвердительный ответ в виде кивка головой, продолжил: – Я должен вас убить…
– Меня?! – переспросил опешивший грек после длинной паузы. – За что вы меня собираетесь убивать?
– Я не собираюсь этого делать и не стану! Но меня принуждают! У меня нет выбора. Если не убью я, убьют меня. Как быть? – резал короткими фразами албанец.
– Кто заставляет?
– Здесь не место для длинного разговора. Возможно, за мной следят. Если вы будете устраивать допрос, я уйду, а вы останетесь размышлять над тем, кто и за что решил пустить пулю в вашу глупую голову. – Реджеп так волновался, что его рубаха, несмотря на прохладу, стала мокрой от струящегося пота. – Если не знаете, что делать, ведите меня к своему начальству, и я все скажу ему. Что вы молчите? Быстрее принимайте решение!
– Следуйте за мной, – сказал Ставрос и, войдя в здание, потребовал у охранника:
– Обыщите как следует этого человека.
Из дежурного помещения вышел офицер и пригласил Реджепа пройти с ним в кабинет для тщательного досмотра.
– А что там? Ваша полиция? Я задержан? – заволновался албанец.
– Пока нет, – ответил грек.
Офицер с Реджепом удалились, но вскоре вернулись.
– Он чист, – доложил офицер. – Может, вызвать оперативников из службы безопасности?
– Мы туда и направляемся, к их начальнику, – проворчал Ставрос. – Он хоть у себя?
– Из главного входа не выходил…
Когда грек в лифте нажал на кнопку десятого этажа, албанец обратил внимание, что, кроме слегка дрожащих рук, ничто не выдавало эмоций, переживаемых человеком, которого он должен был убить.
