Тетя сидела в своем инвалидном кресле у окна спальни. Миссис Ивенсон не любовалась окрестностями, а писала что-то на фирменной почтовой бумаге отеля. На столе лежало расписание поездов, а ее чемодан стоял открытым на полу. Вещей в шкафу не было, черные платья и содержимое комода валялись на стеганом покрывале, ожидая, когда их завернут в папиросную бумагу.
– Что это означает? – спросила Мэри.
– Утром мы получили маркониграмму от Харриет, – отозвалась тетя Мим, не поднимая головы и продолжая что-то яростно писать. – Точнее, от бедного отца Харриет, я бы сказала. Я почти ничего в ней не поняла, так разъярен он был. Она в больнице. У нее что-то вроде пери… пери-чего-то.
– Перитонит? Это ужасно! – Из-за приступа аппендицита перенесли коронацию монарха.
– Именно так. Ей сделали операцию, но она еще бог знает когда сможет приступить к работе! Я должна возвратиться в Лондон. Думаю поехать утренним поездом. Я смогу спать всю дорогу, так что к утру в Лондоне буду совсем отдохнувшей.
– Но…
Тетя подняла измазанный чернилами палец.
– Никаких «но»! Ты остаешься здесь, чтобы завершить дело, за которое мы взялись, а Оливер привезет тебя, когда все закончится. Но боюсь, тебе придется обойтись без Гамблен.
Мэри обходилась без горничной первые двадцать пять лет своей жизни.
– Но вы выдержите?
– Поездку или свой бизнес? Я бы сказала, выдержу! Здешний отдых, каким бы коротким он ни был, пошел мне на пользу. Я совершила поездку, не испытывая большого дискомфорта. Общалась с людьми. Думаю, пора мне вновь спускаться вниз в моем агентстве. Что с того, что клиенты увидят меня с тростью или в инвалидном кресле? Я, конечно, женщина пожилая, но еще не мертвая. У меня еще полно сил! Не исключаю, что мы даже оборудуем наше здание лифтом! На нашем счету в банке полно денег – и все благодаря тебе.
Мэри с трудом сглотнула – такой поворот событий изумил ее.
– Так вы меня уволите, да? – спросила она.
Тетя Мим подняла глаза.
– Уволить? Тебя? Не говори глупостей! Твоя работа за четыре года неоценима. Ты мне необходима. Ты играешь, почти ничего не получая за это. Господи, да ты напоминаешь меня в молодости и не потому, что похожа на Ивенсонов! И знай: когда меня не станет, агентство унаследуешь ты, а не твой брат Альберт. Ты же не захочешь вернуться в Оксфордшир и снова на него работать?
Что за ужасная мысль?!
– Нет, конечно, – ответила Мэри.
– Что ж, тогда мы с тобой придумаем, каким образом представить тебя клиентам. Мой кабинет достаточно велик, чтобы поставить туда письменный стол партнера. Когда мы будем назначать кому-то встречу, ты сможешь сидеть за ним. Увидев, что я безоговорочно тебе доверяю, люди станут обращаться к тебе, невзирая на твою молодость. Мы все на следующей неделе обсудим, когда ты вернешься.
– Кстати, о возвращении, тетя Мим, – заговорила Мэри. – Лорд Рейнберн пригласил нас всех в Рейнберн-Корт, чтобы мы оценили его прислугу. Он хочет, чтобы агентство помогло ему подобрать новых слуг. Но теперь, по-моему, мне не следует туда ехать. – Мэри старалась говорить обо всем этом уверенно и спокойно. Нельзя же скучать по тому, чего никогда не видела, не так ли?
Тетя Мим вновь взялась за свое письмо.
– Не говори ерунды, – заявила она. – Разумеется, тебе следует туда поехать. Вы с Оливером вполне способны обо всем позаботиться без моего присутствия. Если хочешь, проведи там еще несколько дней. Заодно узнаешь, что ему нужно.
Мэри знала, что нужно ей самой. Но ее тревога за тетю была непритворной.
– Вернусь, как только смогу, – пообещала она.
Тетя Мим отмахнулась от нее.
– Обо мне не беспокойся! Ты заслуживаешь хорошего отдыха. А здесь так мило. Очень жаль, что ты не сможешь занять мой номер, но, насколько я понимаю, после сегодняшнего вечера твоей репутации придет конец. Люди могут быть так жестоки. Весь этот миф о Еве – всегда виновата женщина. Лилит. Саломея. Далила. Так что не заставляй меня переживать. Да, будет лучше, если ты уедешь в Рейнберн-Корт, как только вся эта история с Бауэром будет позади. Наслаждайся жизнью! Ты ведь не очень боишься предстоящего вечера? Я тут кое-что написала.
Тетя Мим передала ей листок, над которым она только что корпела. Похоже, это была инструкция, как обезвредить Бауэра, если помощь запоздает. Были даже иллюстрации.
– Я давала такие же советы герцогским дочерям, – сказала миссис Ивенсон. – Знаешь, они говорят, что мне следует написать книгу. И все они в конце концов счастливо вышли замуж. – В прошлом году агентство «Ивенсон эдженси» нашло третьего мужа для младшей и самой непокорной из них. Так что, как ни смотри, все в конце концов оказались довольны.
– Честь и хвала вам за это, – заметила верная Мэри. Она слышала все рассказы о пяти трудных дочках герцога.
– Так и есть. Герцогиня была безнадежна, бедняжка! Попытки произвести на свет мальчика вымотали ее, и когда он, наконец, родился, она была разочарована, как тебе известно. Моя интуиция никогда меня не подводила, и я верю, что ты унаследовала ее от меня. Ты не смогла бы сделать того, что сделала за последние несколько лет, если бы интуитивно не понимала людей.
Мэри надеялась, что ее тетя права. Она собирается доверить Алеку Рейнберну свое сексуальное образование. Но она не желает, чтобы в процессе этого ее сердце разбилось.
– Спасибо, тетя Мим, – поблагодарила она. – Лучших слов я не слышала никогда в жизни.
– Разве это не позор? Девушка в твоем возрасте должна слышать комплименты от разных людей, а не только от тетки. А теперь сделай мне одолжение и позвони на стойку регистрации, чтобы убедиться, что они заказали экипаж, который отвезет меня на станцию. Правда, я уже дважды звонила туда, но никогда не помешает проверить все детали. Я ведь тебя этому научила, не так ли? В твоем списке все должно быть предусмотрено. И скажи Гамблен, чтобы она вернулась сюда и упаковала мои вещи.
Мэри все так и сделала, радуясь тому, что тетя так оживилась. Да, она прихрамывала, поднявшись с кресла, и на ее больную ногу уже никогда не надеть старых туфель, но двигалась она проворнее, чем все последние годы, когда Мэри жила у нее. В Шотландии они были не так уж долго, чтобы спа-процедуры сотворили с ее здоровьем настоящее чудо, так что, кажется, на ее тетю подействовало еще что-то. Свежий воздух? Родниковая вода? Впрочем, что бы это ни было, Мэри была довольна. Возможно, у нее в конце концов появится шанс зажить нормальной жизнью.
Но если так, стоит ли ей выполнять свое соглашение с Алеком Рейнберном? Возможно, в будущем у нее будет больше свободного времени, чтобы познакомиться с мужчиной, который станет за ней ухаживать. С каким-нибудь хорошим скучным парнем…
Нет! Ее светская жизнь останется такой же ограниченной, какой была до сих пор. Алек Рейнберн – ее единственный шанс.
Поцеловав тетю на прощание, Мэри направилась в свою комнату. До встречи с доктором Бауэром оставались еще долгие часы. Она взялась было за книгу, которую привезла с собой, но чтение пришлось отложить, потому что ее встревоженный мозг вообще не воспринимал слов. Мэри выглянула в окно и пересчитала горные пики. Втерла мазь в ступни и помыла руки. Подумала о том, чтобы заказать сандвич, но ее желудку это явно не понравилось.
Мэри не привыкла лениться и бездельничать, но сегодня у нее не было настроения наслаждаться удовольствиями отеля. И вот она сидела, сложив чистые руки на коленях, чувствуя, что ее желудок слегка бунтует, и абсолютно ничего не делая. Ощущения при этом были почти болезненными, одна тревожная мысль сменялась другой, нечем развлечься, некуда пойти, нечего делать. Вообще-то надо бы заказать еды, пока она не проголодалась, – Мэри не рискнет спускаться вниз к обеду. Хоть она и говорила, что обойдется без Гамблен, облачиться в одно из новых вечерних платьев без горничной будет почти невозможно.
Губы Мэри дрогнули. Она могла бы попросить Алека выступить в роли горничной, хотя он явно был более опытен в раздевании женщин, чем в одевании. Конечно, Оливер мог бы прийти ей на помощь, и это было бы абсолютно безопасно, но он сам занят, готовясь в своей комнате к вечеру игры в карты.
А вот и он – легок на помине. В смежную дверь тихо постучали, и в ее комнату ворвался Оливер в ослепительно белом теннисном костюме. Мэри была рада его видеть, но уже через мгновение пожалела о том, что не надела своих очков с дымчатыми стеклами. Оливер был великолепен и очень красив, что было в его же интересах. Бросив свое долговязое тело на один из ее стульев, он, нахмурившись, посмотрел на Мэри.
– Привет, сестренка! Что это вдруг тетя Мим вздумала уехать? Не стоит ли мне сопровождать милую старушку, я ведь джентльмен?
