Девушка долго сидела, глядя на дом, и мысленно разговаривала с графом, рассказывая, как много он для нее значит. Но тут, к удивлению Дорины, впервые за много лет покой этого уединенного места был нарушен. Вдали послышался топот копыт, с каждой минутой становившийся все ближе. Повернувшись, она увидела человека, о котором думала все это время. Он натянул поводья вороного жеребца, и несколько мгновений просто смотрел на хрупкую фигурку в белом платье, резко выделявшуюся на фоне темной зелени.
Наконец граф спешился, привязал коня к дереву и направился к ней. На ходу он снял шляпу, и Дорина, невольно отметив его красоту и мужественность, тут же смущенно покраснела.
— Ваша няня объяснила, где я могу вас найти, — сказал он вместо приветствия.
— Я не ожидала вашего визита, — пролепетала Дорина, — иначе осталась бы дома.
— О, я не жалуюсь. И если не ошибаюсь, лес — это тоже ваш дом.
Улыбнувшись, он сел рядом с Дориной и, посмотрев вдаль, заметил: .
— Уверен, что вы, как и я, думаете о Ярде и о том, сколько работы мне предстоит.
— По-моему, вы и так уже успели немало сделать.
— Но сколько еще предстоит! — воскликнул граф. — И необходимо начать с того, чтобы поблагодарить вас, Дорина, за то, что я жив и могу осуществить все мечты.
— Нет, пожалуйста, — тихо попросила Дорина, — мне не нужна ваша благодарность. Я так рада… так рада, что вы в безопасности.
— Вряд ли вы испытывали ко мне такие добрые чувства, когда впервые появились в моем доме, рассерженная, гневная, осуждающая.
Дорина не ответила, и граф шутливо заметил:
— Наверное, вы посчитали, что если приходится выбирать между мной и Джарвисом, то я — меньшее из зол.
— Теперь все это забыто, — поспешно пробормотала Дорина. — Вы сделали ошибку, но оказались достаточно благородным, чтобы ее признать. Вы очень изменились.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно, — кивнула девушка.
— Я хочу знать, Дорина, — спросил он, поворачиваясь так, чтобы взглянуть на нее, — какие чувства вы питаете ко мне?
Неожиданные слова застали девушку врасплох, и нежные щеки снова порозовели. Блеснув глазами, она отвела от него взгляд.
— Нам пришлось пережить вместе, — тихо сказал граф, — много бед и несчастий. Вряд ли с кем-то еще могло случиться нечто подобное! Не могу, однако, поверить, что вы по-прежнему считаете меня чужаком, захватившим титул графа, так же как я не могу думать о вас, как об обычной, очень хорошенькой девушке, дочери местного священника.
В голосе его проскальзывали веселые нотки, и Дорина почти по-детски поинтересовалась:
— А вы… что вы теперь думаете обо мне?
— Вы действительно хотите знать? Но будет справедливо, если сначала ответите на мой вопрос.
Девушка, ослепительно улыбнувшись, объявила:
— Это очень легко. Я считаю вас человеком, достойным титула графа Ярдкомба, который еще больше прославит это древнее имя.
— Возможно, — признал граф, — но только благодаря вам я все еще граф Ярдкомб и считаю, что достигну успеха лишь в том случае, если мне поможете вы.
— Мне бы очень хотелось этого, — вздохнула Дорина, — но только сегодня утром я подумала о том, что вы можете прекрасно обойтись без меня.
Она говорила с такой неподдельной искренностью, что граф понял: девушка действительно верит в то, что говорит. Как она отличается от остальных женщин, которых он знал!
— Вы сказали, что думаете обо мне как о графе, — спокойно заметил он, — но мне по-настоящему интересно узнать, какого вы мнения обо мне как о человеке.
Девушка, слегка приподняв брови, взглянула на графа, и тот понял, что она все еще его не понимает. Он протянул руку, помог встать Дорине с дерева. Они вместе прошли немного вперед, чтобы лучше рассмотреть дом, озеро и старые деревья расстилавшегося перед ними парка.
— Мы смотрим на Ярд, — прошептал граф, — который вы знали всю жизнь и который так много значит для вас. Но для меня здесь по-прежнему все так ново, ведь двадцать девять лет я жил, не зная этих мест. Поэтому мне очень хочется, Дорина, чтобы вы думали обо мне независимо от Ярда, видели во мне того, кем я был, когда впервые приехал сюда, — простым солдатом, единственным стремлением которого было сделать воинскую карьеру.
— Я… кажется, понимаю, о чем вы спрашиваете меня, — пробормотала Дорина, — но, думаю, все, ради чего вы жили и сражались в армии, было лишь подготовкой к настоящему делу, которое подарила вам судьба, и теперь, когда настало время, вы не подведете тех, кто полагается на вас и принадлежит вам, потому что эти люди готовы отдать жизнь за графа Ярдкомба.
Граф нежно рассмеялся:
— О дорогая, только вы способны дать столь правдивый ответ, хотя это не совсем то, что я желал бы услышать от вас.
И заметив, как широко раскрылись глаза Дорины, пояснил:
— Вы, конечно, уже поняли: я пытаюсь по своей привычке иносказательно объяснить, что я вас люблю.
— Вы… любите меня? — потрясенно прошептала девушка, но лицо просияло от почти неземного счастья. Графу никогда не приходилось видеть подобной красоты, ставшей частью солнечного света и звезд, красоты, слишком неземной, чтобы принадлежать простой смертной.
…...
— Я люблю вас, — повторил он, — но хочу, чтобы вы любили не графа и не владельца Ярда, а меня самого.
И с этими словами он обнял ее и привлек к себе, и, прежде чем девушка сумела что-то ответить, прижался губами к ее губам.
Он поцеловал ее очень нежно, не только потому, что знал — Дорину до сих пор не целовал ни один мужчина. Он просто не мог относиться к ней иначе, чем с почтительным уважением. В Дорине было нечто от святой. Он никогда не встречал раньше подобных женщин.
Но, ощутив мягкость и податливость ее губ, Оскар стал более требовательным, более настойчивым. Девушка затрепетала, и Оскар почувствовал, что тоже весь дрожит.
Все в Дорине так отличалось от страстных ^распущенных женщин, которых он знал в прошлом! Он почти боялся, что грезит и стоит лишь проснуться, как она улетит, исчезнет, подобно облаку.
И когда Оскар поднял голову, Дорина прошептала голосом, едва слышным за шелестом листьев:
— Я люблю вас… люблю… просто не понимала этого… до сих пор!
— Что вы чувствуете сейчас? — допытывался граф.
— Вы так великолепны… богоподобны… не может быть, чтобы такой человек полюбил меня!
— Потребовалось бы немало времени на то, чтобы рассказать, как сильно, — ответил граф, — но благодаря вам мы будем жить долго, и я стану любить, обожать и боготворить вас, зная, что наше взаимное счастье сделает счастливыми всех людей вокруг.
Дорина, тихо вскрикнув, спрятала лицо у него на плече.
