6. Неформальный договор о невзыскании (pactum de non petendo).
Такой договор, как известно, мог быть заключен двояким образом: in rem и in personam[310]. Первый случай составляет правило и везде предполагается сам собою, если только специальное распоряжение не ограничивает договора лицом управомоченным или обязанным; последний случай представляется специальным исключением. Итак, pactum in rem имеет силу за и против всех лиц, на ко торые вообще переходят права по общим правилам, следовательно, в частности, за и против наследников лиц, заключивших договор о невзыскании.
Казалось бы весьма естественным распространить это различие и на корреальные обязательства в том смысле, что договор о невзыскании, заключенный одним из многих кредиторов или одним из должников, имел силу и для других, когда был in rem (т. е. без оговорки о личном ограничении), а не in personam. Конечно, последняя часть этого естественного правила должна быть признана несомненной и истинной, так как выраженное личное ограничение исключает всякое действие договора на третье лицо; напротив, первая его часть должна быть отвергнута, a вместе с тем и действие договора о невзыскании in rem на остальных кредиторов или должников также должно быть отрицаемо, по крайней мере, с точки зрения истинной природы корреального отношения. Это-то последнее обстоятельство должно быть исследовано подробно.
Первый случай применения относится к двум верителям in solidum, из которых один заключает договор с общим должником о невзыскании. Этот договор не мешает второму верителю осуществить впоследствии свое право посредством иска. Следующее место из Павла, признающее этот принцип, требует внимательного рассмотрения: его двусмысленное содержание привело наших ученых ко многим заблуждениям[311].
Si unus ex argentariis sociis cum debitore pactus sit, an etiam alteri noceat exceptio? Neratius, Atilicinus, Proculus, nec si in rem pactus sit, alteri nocere; tantum enim constitutum, ut solidum alter petere possit. Idem Labeo, nam nec novare alium[312] posse, quamvis ei recte solvatur; sic enim et his, qui in nostra potestate sunt, recte solvi, quod crediderint, licet novare non possint; quod est verum. Idemque in duobus reis stipulandi dicendum est.
Павел, главным образом, говорит о юридическом отношении, упомянутом уже выше и похожем на корреальное обязательство только с внешней стороны, в сущности же совершенно отличном от него (§ 17, l, m, n).
Два товарища ведут сообща меняльное дело; постороннее лицо внесено в их книгу в качестве должника (через expensilatio); если один из них заключает с должником договор о невзыскании, то спрашивается: обязателен ли этот договор для другого товарища? Три юриста решают вопрос отрицательно (с чем безмолвно соглашается и Павел) даже когда договор направлен in rem (т. е. без личного ограничения). Несомненно, говорят они, императорские конституции предоставляют каждому товарищу порознь известное право распоряжения общей претензией, это распоряжение ограничивается правом всякого товарища предъявить иск о целой претензии и не простирается на заключение договора о невзыскании.
С этими выражениями непосредственно связаны последние слова текста, ради которых мы только и привели его: idemque in duobus reis stipulandi dicendum est. Следовательно, Павел желает выразить следующую мысль: то же самое нужно сказать о двух rei stipulandi; именно, что договор о невзыскании одного не связывает другого, если даже заключен in rem.
Отрывок текста, о котором нам остается еще сказать (от «Idem Labeo» до «quod est verum»), представляется вводным, вставленным только для подтверждения предыдущего предложения и не имеющим никакой связи с заключительными словами, которые прямо относятся к предложению предшествующему. Лабеон говорит, что один из этих двух менял может, без сомнения, принять долг в кассу; но не обновлять его (новация), так как вообще заключение от права принять в кассу к праву новации было бы неверно. Для подтверждения последнего поло жения он ссылается на пример сыновей и рабов, состоящих под нашей властью, которые также могли бы принять обратно (на наш счет) отданные ими взаймы деньги, но не имели бы права изменять претензию путем новации. Предположенный нами ход мыслей не лишен значения и положительно необходим: единственно таким путем можно ограничить изречение Павла о неспособности duo rei stipulandi вступить в договор о невзыскании, который был бы обязателен для сокредитора – пункт, не подлежащий никакому сомнению. Если же, напротив, следуя первому впечатлению, производимому текстом, мы захотим связать заключительные слова с непосредственно предшествующим им решением Лабеона, тогда выйдет, что будто по Павлу один из двух rei stipulandi не имеет права погасить общую претензию путем новации. Такое положение стояло бы в непримиримом противоречии не только с основными принципами права, но и с несомненными свидетельствами источников (прим. k).
Второй случай применения относится к двум должникам in solidum, из которых один заключил с общим кредитором договор о невзыскании. Спрашивается: может ли другой должник защищаться против иска кредитора посредством pacti exceptio? И этот вопрос, подобно однородному с ним о двух кредиторах in solidum, должен быть решен отрицательно на основании истинных принципов корреального отношения, хотя бы договор о невзыскании был in rem. Впрочем, сюда может примешаться другое юридическое отношение, чуждое корреальности, по которому pacti exceptio предоставляется и второму должнику (не заключившему договора), именно когда первый должник (заключивший договор) сам заинтересован в ссылке второго на эксцепцию, т. е. когда иск, направленный против второго, коснется своими последствиями и первого[313].
Если отказать в этом случае второму должнику в эксцепции, то тем самым придется отнять и у первого, заключившего договор о невзыскании, все преимущества, из него вытекающие.
Важнейшие и несомненные последствия этого правила сказываются в следующих приложениях.
Когда оба rei promittendi состоят в товариществе и один из них заключает договор о невзыскании, то и другой может защищаться эксцепцией против общего кредитора, так как в противном случае последствия обвинительного решения получат силу и для первого, лишая его выгод, вытекающих из договора[314].
Если по заключении главным должником договора о невзыскании предъявлен иск к поручителю, то последний по принципу может воспользоваться эксцепцией, иначе он получит право регрессивного иска к главному должнику, иска, который лишит последнего выгод договора[315].
Сравнивая изложенное здесь право акцептиляции (№ 5) с правом договора о невзыскании (№ 6), мы найдем, что к ним применяются прямо противоположные принципы. В этом нет никакой непоследовательности, а только разнообразие форм, могущее, по произволу сторон, вести к различным целям. У нас нет акцептиляции, а уцелело только право неформального договора о невзыскании, настолько обусловленное, что оно производит, смотря по обстоятельствам, в известных частных случаях, по воле сторон то же последствие, какое могла произвести у римлян гораздо вернее и удобнее весьма употребительная форма акцептиляции. Следовательно, с точки зрения действующего права, вполне ошибочно приписывать нашему неформальному договору о невзыскании решительное действие римской акцептиляции и таким образом прямо извращать истинный характер нашего действующего права[316].
7. Мировая сделка.
Если между одним из многих кредиторов или должников и общим их противником возникает процесс о корреальном обязательстве, оканчивающийся мировой сделкой, то спрашивается – погаша ется ли последней корреальное отношение для совокупных кредиторов и должников, не участвовавших в сделке?
Всякая мировая сделка необходимо основывается на обоюдных уступках[317], поэтому ее можно рассматривать как сложную сделку, состоящую из частичного удовлетворения и частичного невзыскания. Предполагая, например, что долговая претензия составляет сумму в 100 руб., а по мировой сделке должник платит наличными деньгами 60 руб., под условием освободиться от всякого взыскания, мы найдем, что долг в сумме 60 руб. погашается настоящим платежом для всех кредиторов и всех должников (прим. с, d, e, f); что же касается остальных сорока рублей, то в силу мировой сделки о них заключен договор о невзыскании; обязательность его для не участвовавших в сделке обсуждается по правилам, выше указанным подробно.
§ 19
III. Лица в обязательстве. В. Обязательство корреальное. Следствия (продолжение)
Переходим к случаям прекращения, вытекающим из иска и процесса.
8. Litiscontestatio.
Весьма важный институт древнего права состоял в процессуальном погашении (Prozessconsumtio).
Последнее основывалось на принципе, что всякий иск, раз начатый и доведенный до litiscontestatio (in litem deducta actio), никогда не мог быть возобновлен. В известных случаях он погашался ipso jure через litiscontestatio; в других возобновление его парализовалось посредством exceptio rei in judicium deductae, или (если дело дошло до какого-либо решения) посредством exceptio rei judicatae[318].
