Я понимал, что у профессиональных актеров благодаря огромной сценической практике вырабатывается навык говорить именно то, что им полагается сказать, и держать язык за зубами, если так требует роль, но даже и в этом случае следует отдать должное Эшли Джервису и Дэйлу Кирби. Им пришлось провести два трудных часа, особенно Джервису, который весил ничуть не меньше Вульфа. Нам пришлось завалить ящик набок, чтобы Джервис смог выбраться оттуда, и он добрых пять минут пролежал на полу, шевеля ногами и руками. Когда гость в конце концов пришел в себя и поднялся, он обернулся к Вульфу и отвесил церемонный поклон, не сказав ни единого слова. Покуда мы ждали, чтобы Джервис поднялся на ноги, Кирби стоял в стороне, делая ритмическую гимнастику в такт доносившейся по радио музыке.
Я, пожалуй, был согласен с Саулом — они подойдут. Кирби хоть и пониже меня на полдюйма, но телосложение у нас было одинаковое. Джервис был точно такого же роста, что и Вульф. Правда, плечи у него не так широки, да и в талии он потолще, но в пальто все это будет скрадываться. Иное дело лица, но при проведении нашей операции будет темно, и ни один фэбээровец не подойдет так близко, чтобы заметить подмену.
Вульф ответил поклоном на поклон и, жестом пригласив: «Пройдемте, джентльмены», направился в кабинет. Вместо того чтобы сразу усесться за письменный стол, он сперва включил радио, затем принес и поставил стул на середину ковра, достаточно толстого, чтобы заглушить шаги, и направился за другим. Я притащил два стула, Саул, Фред и Орри — по одному, и все мы уселись в два круга, в центре — Вульф, Джервис и Кирби. Вульф сказал: «Арчи, деньги». Я достал из сейфа две пачки, по двадцать пять двадцаток в каждой, которые были заранее приготовлены для этой цели.
Вульф перевел взгляд с Джервиса на Кирби и обратно.
— Перед тем как приступить к ленчу, — сказал он, — выясним несколько пунктов. Эти деньги принадлежат вам. Арчи!
Я протянул каждому по пачке. Джервис только глянул на деньги и тут же сунул в боковой карман. Кирби достал из нагрудного внутреннего кармана бумажник, аккуратно положил в него банкноты и спрятал обратно.
— Наклонитесь поближе, джентльмены, я буду разговаривать вполголоса. Мистер Хьюит известил вас о том, что вы получите по тысяче долларов, — сказал Вульф. — И вот вы их получили. Однако, увидев, как вы вылезали из этих ящиков, я понял, что вы уже заслужили свой гонорар. С лихвой. Поэтому, если вы исполните удовлетворительно ваши роли, получите еще по тысяче. В пятницу или в субботу.
Джервис открыл было рот, но вовремя спохватился. Он показал на Кирби, постучал себя в грудь, и на лице его появилось вопросительное выражение.
Вульф кивнул:
— Две тысячи. По тысяче каждому. Джентльмены, вы пробудете здесь двадцать восемь часов. В течение этого времени не должно быть произнесено ни единого звука, который выдал бы ваше присутствие. Ваша комната — двумя этажами выше. Пользоваться лифтом запрещается. Если вам что-нибудь понадобится — в вестибюле дежурит человек. Если возникнет потребность общаться между собой — только шепотом. В вашей комнате вы найдете несколько десятков книг. Если ни одна из них не придется вам по вкусу, можете воспользоваться этими полками. Ни радио, ни телевизор не включать. В доме не должно быть никакого шума. Вам следует внимательно присматриваться к осанке и манерам мистера Гудвина и моим, и для этого у вас будет достаточно возможностей. Подражать нашим голосам вам не понадобится. — Он выпятил губы. — Вот, кажется, все. Есть вопросы? Спрашивайте шепотом, мне на ухо.
Оба отрицательно покачали головами.
— Тогда прошу всех к ленчу. Радио будет выключено. За столом мы никогда не обсуждаем никаких дел. Никто, кроме меня и мистера Гудвина, разговаривать не будет.
Он поднялся со стула.
Глава 12
Я бы хотел вновь пережить эти двадцать восемь часов. Когда идешь лесом, в котором, как тебе известно, засели снайперы и один из них, может быть, притаился на ближайшем дереве, от тебя требуются лишь сила воли и острый глаз. Но если ты не знаешь, есть ли там снайперы или нет, это уже иное дело. К чему вся твоя сила воли, к чему зоркость и внимательность!
Мы не знали, прослушивается ли наш дом, мы только предполагали это. Если Джервис или Кирби закричат или выругаются, прищемив дверью палец, это может погубить все задуманное нами, но только может, и это было хуже всего. Всякий раз, как я выходил проверить, дежурят ли в вестибюле Саул, Фред или Орри, и не назюзюкались ли они, и не принялись ли болтать между собой, я чувствовал себя крайне глупо. Взрослые люди не глядят под кровать каждую ночь, чтобы проверить, нет ли там вора, хотя вор может спрятаться там.
Обед и ужин прошли довольно тоскливо, разговаривали только Вульф и я, большей частью Вульф, остальные только поглощали пищу и слушали нашу беседу. Попробуйте испытать это сами. Я был не вправе даже обратиться к кому-нибудь из них с просьбой передать мне соль или масло, а мог только показывать пальцем. А когда мы, например, перетаскивали пустые ящики в кладовую, даже мне нельзя было разговаривать, так как мог возникнуть вопрос, с кем я разговариваю.
Я выходил из дому только один раз, вечером в среду, позвонить Хьюиту и сообщить, что груз получен в хорошем состоянии, и в гараж, чтобы проинструктировать Тома Халлорана.
В этой мрачной жизни были и светлые моменты, два из них падают на среду и четыре на четверг, когда Джервис разглядывал Вульфа. Стоя в вестибюле, Джервис изучал, как Вульф спускался по лестнице, как шагал по ровному полу. Во время второго занятия, в четверг, Джервис копировал Вульфа, наслаждаясь довольной улыбкой на лице шефа. Конечно, Кирби точно так же наблюдал за мной, но его задача была значительно проще. В обычным день я поднимаюсь и спускаюсь по лестнице десятки раз. Единственно, чего не мог видеть Кирби, так это моей манеры управлять автомашиной. А ведь возможно, что за ними до самого дома Хьюита будут следовать филеры, и, если его манера вождения машины слишком отличается от моей, это может вызвать подозрение у сметливого сыщика. Утром в четверг я привел его в кабинет, включил радио и с полчаса толковал с ним на эту тему.
Вспоминая все это, я думаю, что мы не упустили ни единой мелочи. Часов в одиннадцать вечера в среду я поднялся в свою комнату, которая выходит окнами на Тридцать пятую улицу, и, не обращая внимания на то, плотно ли задернуты занавески, переоделся в пижаму, сел на постель, повернул выключатель и погасил свет. Через несколько минут вошли Фред и Орри и разделись в темноте. Затем я поднялся, а они легли. Саул спал на диване в передней, там света мы не выключали. Мы редко это делаем.
Я упоминаю смешные вещи. Когда в среду вечером я погасил свет в кабинете и залез под одеяло, я думал не о ловушке, которую мы готовим, не о том, сработает ли сна, а о кушетке в квартире Сары Дакос. Что, если уборщица решит перевернуть подушки и заглянет под пружины? Задержись я там еще минут пять, может быть, я бы додумался о лучшем тайнике для револьвера.
В четверг утром мы завтракали без Фрица. Как было договорено, в восемь часов утра Хьюит прислал за Фрицем машину. Я помог ему вынести вещи, и, садясь в машину, он мрачно пожал мне руку. Настроение у него было явно неподходящее для создания гастрономических шедевров кучке гурманов. Саул и я приготовили завтрак, а на ленч у нас было холодное мясо, осетрина, две бутылки шампанского и пять сортов сыра.
В 16.45 я находился в кабинете вместе с Саулом, Фредом и Орри. В это время спустился из оранжереи орхидейная нянька Теодор Хорстман, которому сегодня было предложено закончить работу раньше, попрощался и ушел. Вульф был наверху, в своей комнате. В 17.10 я поднялся к себе, зажег свет и начал переодеваться. Я мог бы проверить, нет ли просвета между занавесками, но для меня было бы необычно беспокоиться об этом, а мы дьявольски хотели, чтобы все шло, как всегда. То же самое делал Вульф в своей комнате. В 17.40, одетый для ужина, я спустился в кабинет, а в 17.45 раздался шум лифта, и появился Вульф. Не включая радио, мы принялись разговаривать относительно предстоящей дороги. В 17.55 послышались легкие шаги в вестибюле — это спустились Джервис и Кирби, также одетые для званого ужина. Вечерний костюм Джервиса был значительно лучше костюма шефа, видавшего лучшие времена; костюм же Кирби не шел ни в какое сравнение с моим, за который я в свое время выложил три сотни. Они остановились в дверях. Я сказал Вульфу, что буду ждать его в машине, вышел в вестибюль, подал свое пальто Кирби и протянул мою шляпу. Когда он открывал дверь, чтобы выйти на крыльцо, я встал в угол так, чтобы меня нельзя было увидеть с улицы. Появился Джервис, я подошел и подал ему пальто и шляпу Вульфа. Через несколько минут, которые показались мне вечностью, подкатил наш «герон» и остановился у подъезда. Джервис вышел и затворил за собой дверь. Я наблюдал за ним сквозь смотровое стекло и решил, что он честно зарабатывает лишнюю тысячу долларов. У меня не было никакого мнения относительно Кирби, так как я не знаю, как выгляжу, когда ухожу, но я бы поклялся, что это Вульф собственной персоной спускается с крыльца, пересекает тротуар и садится в машину, если бы не знал точно, что это Джервис. «Герон» укатил спокойно, не торопясь, и я вдруг осознал, что сдерживаю дыхание один Бог знает сколько времени.
