Когда я вонзила лопату в землю во второй раз, Дариус присоединился ко мне. Зак ждал в стороне, пока мы с Дариусом закапывали демона в могиле без отметки.
С каждым взмахом лопаты я думала о своих чувствах. Как я могла испытывать сразу печаль и облегчение? Как я могла радоваться, что демон мертв, и горевать по нему? Он был союзником и врагом. Противник и товарищ. Он был жертвой, обманутый и пострадавший от Двора, как Эзра.
Демон и человек. Воин и дитя. Они ненавидели друг друга, пытали друг друга, полагались друг на друга. Они выживали вместе десять лет, но только один из них продолжит жить. Этерран, который так хотел жить, умер.
Мое горло сжалось. Я бросила землю в последний раз, руки дрожали.
Зак сжал рукоять лопаты. Он забрал ее, протянул черный предмет. Глядя в смятении, я осторожно взяла предмет с его ладони и повернула. Кожаный щиток и защитная металлическая пластина, на которой был вырезан странный символ.
Это был щиток с запястья Этеррана.
— Когда ты… — прошептала я, но не смогла закончить.
— Это для Эзры, — тихий голос Зака слился с ночью. — Когда кто-то так влияет на твою жизнь… защитник и враг… а потом вдруг пропадает… — он притих, поджал губы. — Эзра может не хотеть этого, но потом захочет.
Мои пальцы сжались на щитке.
Он стал с Дариусом равнять землю, чтобы скрыть следы ямы. Я сглотнула, в горле пересохло. Мне нужно было вернуться внутрь. Проверить Эзру. Закончить убирать с пола следы, чтобы никто не знал, что тут произошло.
Но я стояла там, смотрела на побеспокоенную почву. В мире не было могил, что-то значивших для меня.
До этого.
* * *
Я снова сидела на полу, в этот раз рядом с кроватью. Эзра лежал на ней, укрытый теплым одеялом, и я радовалась каждому его медленному вдоху.
Было тихо. Как только исцеление было завершено, и Эзру устроили удобно, Дариус забрал Элизабетту и Майлса — вернул их в гильдию, пока кто-нибудь — МП — заметит, что они ушли. К счастью для всех нас, магия главы гильдии помогала проводить операции тихо.
Зак ушел проверить окрестности и убедиться, что никто не заметил ничего необычного, а я сидела рядом с Эзрой. Я не оставлю его, точка.
Он пережил ритуал, бой после этого и свои раны. Радость была во мне, но усталость приглушала это чувство. Я не находила в себе силы. Ждала в онемении. Я потеряла ощущение времени.
А потом пальцы Эзры сжали мои, и я пришла в себя. Я подняла голову.
Теплый уставший карий глаз смотрел на меня. Левая сторона его лица была перевязана, усиливая его привычную асимметрию. Элизабетта и Майлс сосредоточились на худших ранах Эзры, оставив вред его старых шрамов на потом.
Я поднялась на колени.
— Эзра?
Он сжал мои пальцы.
— Я целый?
— Все конечности на месте, — я прижала ладонь к его щеке. — Как ты?
— Словно после худшего избиения в жизни, — он нахмурился, а потом его лоб разгладился. Его глаз закрылся, лицо стало удивительно спокойным. — Хм…
— Эзра? — пискнула я.
— Я не помню, когда в последний раз… — он утих, глаз открылся. Он осторожно повернул голову, посмотрел туда, где был круг ритуала. — Его нет.
— Да. Он… мертв. Мы похоронили его, — я сделала паузу. — Думаешь, он…?
Эзра молчал, смотрел вдаль. Он вспоминал свой отчаянный бой с Этерраном, анализировал каждый миг?
А потом он посмотрел на меня.
— Ты в порядке?
— Я в порядке, хотя если бы не барьер, я была бы там с тобой. Я думала, он должен был удерживать демонов, а не людей.
— Хм. Так с обычным кругом призыва, но для ритуала демонического мага нужно удерживать и человека, — он помрачнел. — На случай, если носитель-человек передумает.
Такое бывало? Он видел, пока был в культе, как перспективный демонический маг пытался сбежать посреди ритуала?
— Я рад, что он уберег тебя, — добавил он.
Я смотрела на него, словно не видела его раньше.
— Так теперь ты один в своей голове. Как ощущения?
— Ощущается… пусто.
— Думаю, это нормально. Ты привыкнешь, — я склонила голову. — И ты уже не обречен на смерть. Как это ощущается?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он поднял руку, дрожащую от усилий, и прижал ладонь к моей щеке.
— Я словно могу правильно дышать впервые за долгое время.
Слезы выступили на моих глазах.
— Тори… — его большой палец гладил мою щеку. — Я хочу поцеловать тебя без демона в моей голове.
Он еще не закончил предложение, а я встала с пола. Я забралась на кровать рядом с ним, осторожно прижалась к его боку и накрыла его рот своим.
Мы целовались, и мое сердце росло в груди, грозило вырваться из ребер. Мои легкие просили воздуха, но во мне пылала радость, передышка от ужаса, горя и боли последних часов, дней, недель и месяцев.
Мы спасли его — его жизнь и душу. Мы совершили невозможное. Мы разделили демона и мага.
Я с неохотой отодвинулась от губ Эзры.
— Тебе нужно отдыхать и набираться сил. Нам еще нужно разобраться с МагиПолом и Двором.
— Это, — Эзра слабо улыбнулся, — в силах Дариуса. У него уже есть план. Он всегда знает, что делать с МП.
Точно. Дариус был экспертом во всем, что касалось МагиПола и его законов.
Я убрала волосы с лица Эзры.
— Тебе все равно нужно отдохнуть.
Он послушно закрыл глаза, тихо вздохнул. Его дыхание снова замедлилось, и я сжала его ладони, смотрела, как он засыпал после исцеления.
Хоть он был ранен и устал, его сон был таким мирным, каким я его еще не видела.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Эзра натянул черную футболку, стараясь не задевать бинты поверх пострадавших шрамов. Пять ран от когтей Этеррана не пришлось перевязывать — они зажили до розовых линий — и после десяти часов сна аэромаг выглядел скорее живым, чем мертвым.
— Я почистила твою обувь, — сказала я ему. — Даже не скажешь, что она была в крови.
— Иначе пришлось бы идти босиком, — добавил Зак, его черный рюкзак, где были, похоже, все его вещи, и откуда он и достал футболку, висел на его плече.
— Я выдержу любые неприятности и суд, пока я обут, — Эзра сел на диван, и я подвинула к нему обувь ногой. — Мы ничего не забыли?
Я оглядела склад. Я стерла все линии ритуала и кровь с пола. Кровати мы оставляли, Зак собрал оставшуюся еду в сумку. Серый рюкзак Робин висел на моих плечах, набитый гримуаром культа, записями ритуала, ящиком крови демона, перчатками Эзры, щитком с руки Этеррана, моим поясом и Хоши-сферой, все еще спящей кармане пояса.
— Все хорошо, — сказала я.
Зак поднял капюшон плаща, хотя без магии Лаллакай тени не скрывали его лицо полностью.
— Тогда идем.
Я сжала ладонь Эзры и пошла к дверям. Он двигался скованно, но не хромал. Бинты на левой стороне его лица закрывали глаз и выделялись белизной на его бронзовой коже.
Я открыла дверь и вышла наружу. Склад был одним из множества почти одинаковых строений вдоль дороги, напротив была парковка для грузовых машин, полная стальных труб. Вокруг не было деревьев, из зелени порой виднелись только сорняки в трещине в асфальте, бетонный лабиринт озаряло полуденное солнце на ясном небе.
Таким же неожиданным, как и перерыв в зимней хмурости Ванкувера, был автомобиль перед складом.
Дариус вышел из серого джипа, поднял солнцезащитные очки и посмотрел на нас внимательными серыми глазами. Как и в его последний визит в наше укрытие, он был аккуратно одет, короткая черная с проседью борода была ухоженной, а уголок рта был приподнят. Хоть что-то могло испугать этого человека?
Зак вышел за мной. Он замер, глядя на главу гильдии — дружба там расцветать не собиралась — и резко повернулся. Он пошел прочь от нас, копыта стучали по асфальту. Тиллиага стало видно, яркие глаза пылали на темном лице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Жеребец цвета стали вскинул голову, ноздри раздулись, он прижимал уши, едва замедлил темп, поравнявшись с друидом. Зак поймал ладонью его гриву и запрыгнул на спину коня.
— Я буду ждать, Тори, — бросил он через плечо.
