— Ну, я, в общем-то, не был в их компании. Майкл держался со спортсменами, они все время играли то в теннис, то в футбол. Его другом был Седжвик. Вы знаете о Мэтью Хардвике? Он умер от передозировки шесть недель назад. Я не видел его уже давненько, но в колледже мы были соседями по комнате. Нас водой было не разлить…
Лучано не мешал ему трепаться, однако то и дело напоминал о цели своего визита. Бар Энди закрылся, и Лучано заказал несколько бутылок вина. Когда посетители разошлись и они остались наконец одни, Энди выложил Лучано сведения, за которыми тот пришел. Он часто захаживал в один дешевый итальянский ресторанчик, и однажды ему посулили там большие деньги за то, чтобы он привел с собой Майкла Лучано.
— Эти люди сказали, что Майкл их соотечественник и что, может быть, у них есть общие друзья или знакомые… Не знаю. В общем, они хотели поговорить с ним. Я не представлял, к чему это приведет…
— И что же произошло?
— Да ничего. Откуда-то появились девочки, красивые и на все готовые, ну, вы понимаете… Нам не пришлось платить — это было что-то вроде подарка…
— Значит, там вам дали девочек и наркотики?
— Послушайте, я не хочу никаких неприятностей.
Лучано положил на стол стодолларовую купюру и вышел. Он услышал достаточно.
Теперь его путь лежал в клуб, и Лучано взял с собой четверых. Сердце у него упало, когда машина остановилась у входа: клуб был закрыт, дверь заколочена. Но Лучано не привык сдаваться. Он обратился в местное отделение полиции и навел справки в нужных местах. Заведение закрылось, потому что хозяин разорился, однако Лучано удалось достать список служащих. Он связался с Седжвиком, они вместе проштудировали список, но юноша не вспомнил фамилии официанта.
Лучано потратил на поиски три недели, в течение которых постоянно поддерживал связь с Каллеа. От него он узнал, что единственный человек, с которым им хотелось бы побеседовать, внезапно и бесследно исчез из Палермо. Ленни Каватайо был у Лучано под большим подозрением, и доказать его причастность к делу означало напрямую выйти на Кароллу. Впрочем, они упустили время. Лучано надо было возвращаться к делам на Сицилии. Он приехал в Палермо, не добившись желаемого результата. Впрочем, теперь у него были список служащих клуба и возможность поговорить с сыном.
Каллеа встретил босса в аэропорту.
— Подожди, скоро ты сам его увидишь, — радостно улыбался он. — Наш малыш прибавил в весе, и доктор говорит, он пошел на поправку. Похоже, ему удалось выкарабкаться. Нам осталось продержать его всего несколько месяцев, чтобы дурь окончательно вылетела у него из головы.
Лучано с облегчением вздохнул и улыбнулся в ответ.
— Значит, мой мальчик вернулся? Майкл снова с нами… Господи, какое счастье! Поедем скорее, мы должны поговорить с ним.
Глава 7
Лидия сгибалась под тяжестью многочисленных пакетов и сумок. Она с трудом протиснулась в дверь и, шатаясь, направилась в спальню. Здесь она прислонилась к стене и сбросила туфли. Огромный альбом с образцами тканей выпал у нее из рук. Заваленная ящиками и коробками всех возможных размеров, квартира была похожа на свалку.
Она давно нашла себе квартиру, но решила въехать только тогда, когда обставит ее по своему вкусу. Ее ежедневные походы по магазинам напоминали военные операции. Она заранее готовила карту своих маршрутов, ее сумочка была до отказа забита рекламными проспектами магазинов.
Каролла звонил ей каждую неделю, однако не проявлял большого интереса к ее заботам по устройству уютного гнездышка.
— Радость моя, тебе здесь жить, так что поступай как знаешь. И не нужно тратить время разговора на то, чтобы читать мне куски из журнала «Дома и сады», ладно? Как ты там без меня?
— Жду не дождусь тебя.
— Это к лучшему. Соскучилась?
— Я думаю о тебе постоянно.
В комнате Джорджио скопилось столько книг, что по ней стало трудно передвигаться. Как и Лидия, он использовал свой счет в книжной лавке на всю катушку. В первую очередь Джорджио заказал все, что было интересного в наличии, затем начал выписывать книги из-за границы. За короткий срок он собрал огромную библиотеку, ему одинаково по вкусу были Раймонд Чандлер и Пиранделло, литература по анатомии и каталоги ядов. Особенный интерес у него вызывали книги по народной медицине, он мог часами изучать рецепты растительных ядов. Чтобы было удобнее читать, он купил подставки для книг и для головы: эти приспособления помогали ему без труда перелистывать страницы. Временами он очень напоминал гнома, особенно когда его огромная голова кивала в такт переворачиваемым страницам. Телевизор занимал мальчика первые два дня, а потом он уговорил Лидию забрать его к себе в комнату. Джорджио предпочитал свой собственный мир тому, который показывали на экране.
Вскоре в доме появилась новая экономка, и, поскольку Лидия все еще жила с ними, Джорджио был окружен женщинами. Иногда он сам вел себя как вздорная пожилая дама: жаловался на стул или его отсутствие. Запоры занимали основное место в списке тем, которые он обсуждал с окружающими. Джорджио ел не больше воробья и капризничал по поводу еды, как большинство детей в его возрасте, с той лишь разницей, что его отказ от обеда вызывал настоящий переполох у прислуги.
С приближением срока переезда Лидии на новую квартиру ребенок заметно грустнел. Она вносила приятное разнообразие в его скудный мирок, у них находились темы для бесед и шуток. Святые отцы иногда звонили, выполняя свой долг, и интересовались тем, как он себя чувствует, а домашние учителя к нему больше не являлись — видимо, Каролла забыл о просьбе сына. Джорджио почти смирился с этим, но понимал, что будет скучать без хриплого голоса, раскатистого смеха и запаха духов Лидии. Также ему будет недоставать тех ночей, когда она напивается и стоит в дверях его комнаты, беззлобно подшучивая над ним, или идет в ванную совершенно голая, зная, что он украдкой смотрит на нее. Иногда она задерживается у его двери, делает недовольное лицо, хмурит брови и надувает губы:
— Закрой глаза, негодный мальчишка, а не то я пожалуюсь твоему отцу!
Она специально копирует его манеру говорить, и Джорджио краснеет от смущения.
Багаж перевезли на новую квартиру, и в ее комнате не осталось ничего, кроме пустых коробок и оберточной бумаги. Лидия надела на себя норковое манто, несмотря на то что на улице было тепло, а также все драгоценности, не доверяя компании по грузоперевозкам.
— Ну вот, Джорджио, я и собралась. Мне пора. Я передам Полли от тебя привет, ладно?
Он с трудом повернул голову на подставке и обратил к ней свои живые, сияющие глаза.
— До свидания, — ответил он и, перевернув страницу, снова погрузился в чтение.
Она подошла к кровати и склонилась, чтобы поцеловать его. Джорджио дернулся в сторону.
— Я только хотела поцеловать тебя на прощанье.
— Поберегите поцелуи для моего папочки… и отдайте, пожалуйста, ключ от входной двери.
Джорджио протянул к ней тощую ручку, и ей захотелось ударить его. Но вместо этого Лидия сунула руку в карман и бросила ключ на кровать. Она внимательно посмотрела на него, склонив голову набок, и сказала:
— Знаешь, мне бы следовало пожалеть тебя, но я не стану. Скажу только, что ты капризный, испорченный маленький мерзавец. Ты не умеешь говорить «спасибо», только — «я хочу».
— Я имею право хотеть, а что ты скажешь в свое оправдание? — отозвался Джорджио, невозмутимо расставляя шахматы на доске.
Лидия не сдержалась и ударила его. Голова Джорджио слетела с подставки и завалилась на подушку. Он был похож на Шалтай-Болтая, который свалился со стены. Из носа у него текла кровь.
— О господи! — испугалась Лидия. — Джорджио, я не хотела этого… Няня! Няня!
Сердце замерло у нее в груди от страха. А вдруг мальчишка расскажет Каролле, что она подняла на него руку? Она расплакалась, кусая губы.
— Не стоит плакать, Лидия. У него и раньше случались такие припадки. Все будет хорошо. Ты ведь в порядке, Джорджио?
Джорджио мстительно улыбнулся Лидии. Это была улыбка дьявола.
— Да, спасибо, я в порядке, — нараспев протянул он. — Я уверен, что она не хотела ударить меня слишком сильно.
Няня утратила дар речи и молча посмотрела на Лидию.
— Вы ударили его? — изумленно спросила экономка.
— Это получилось случайно. Если он захочет соврать отцу, то мне все равно. Это вы относитесь к нему как к младенцу Христу, а я не собираюсь. Давно пора было выпороть этого гадкого, испорченного, грубого мальчишку. — Она обернулась к Джорджио: — Ну давай ухмыляйся, трепись на своем тарабарском языке! Мне на тебя наплевать! И если твоему отцу придется выбирать между тобой и мной, то я знаю, кого он выберет… Так что пошел к черту…
