– Прости. Я не хотела…
Патрисия отмахивается от ее извинений:
– Не волнуйся, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ну и чем же могу помочь?
– Полицейские считают, что Кристиан посещал Некрополь. Есть ли возможность это проверить?
– Он вряд ли назвался своим именем. Если я и натыкалась на него, то как узнать?
– Ну… вы оба интересуетесь Бодлером, если это может помочь.
– Гм… – Патрисия задумывается. – Припоминаю. Когда это было? Прошлой осенью? Она называла себя Бланш.
– Она?
– Да. Разумеется, это не означает, что то была женщина. Как ты поняла, половые различия в Некрополе не очень четкие. Мужчины притворяются женщинами, женщины мужчинами. Вскоре это становится не важно. Принимаешь людей на их условиях.
– И ты не догадываешься, Бланш – мужчина или женщина?
– Нет, только она определенно интересовалась своей покорной стороной. И несколько раз упоминала о муже, хотя это могло быть просто маскировкой.
– Нет, – неторопливо произносит Клэр. – Не думаю. Ты разговаривала не с Кристианом. Он мог притвориться каким угодно, только не покорным. Стелла пользовалась его компьютером. Об этом говорит имя: Бланш. Биографы Бодлера называют одну из женщин, в которых он был влюблен – которую боготворил, – его Venus Blanche. Видимо, Стелле надоело быть боготворимой. Некрополь давал ей возможность избавиться от этого, пусть только в фантазии.
– Тебе следует знать кое-что, – продолжает Патрисия. – Ты, видимо, не сознавала этого, входя в Некрополь, но общие секции там еще не все. Существует часть, которую не найдут даже члены, если не сказать им о ней. Своего рода потайное святилище.
– То есть?
– На одной из разговорных страниц есть участок без текста и изображений. Но если знаешь, куда поместить курсор, и щелкнешь мышью, то попадешь в ММО.
Клэр хмурится.
– ММО? Что это такое?
– Многопользовательское моделирующее окружение. Жаргонное наименование виртуального мира, существующего только в компьютерной сети. К примеру, если отстукаешь команду входа в пространство, компьютер сообщит тебе, как оно выглядит, какие там вещи и кто в нем находится. Ты можешь не только общаться с людьми, но и передвигаться, даже создавать свое пространство и вещи. ММО в Некрополе называется Тартар.
– Что это означает?
– В древнегреческой мифологии Тартар – царство мертвых.
– Понятно, – кивает Клэр. – Подземный мир. Более глубокий уровень.
– Пожалуй. Чтобы избежать долгих объяснений, в Тартаре ведутся серьезные дела.
Клэр смотрит на Патрисию.
– Какие серьезные дела?
– Торговля.
– Чем?
– Главным образом изображениями.
– Речь идет о запрещенных изображениях?
– Постарайся не судить нас слишком строго. Кое у кого ничего, кроме Некрополя, нет.
Клэр касается руки Патрисии:
– Извини. Продолжай.
– В Тартаре все пользуются кодовыми прозвищами, отличными от псевдонимов, которые идут в ход в основном пространстве Некрополя. Это своего рода дополнительная защита. Во всяком случае, там есть один персонаж, у которого всегда имеются на продажу совершенно садистские изображения. Я не занимаюсь этой торговлей, поверь. Но кое-кто занимается.
– Какое прозвище у этого персонажа?
– Харон. По-моему, он тоже из греческой мифологии. Харон был перевозчиком, переправлявшим на челноке мертвых через реки подземного царства. Ему требовалось платить; вот почему на глаза мертвецов клали монетки.
– И ты не знаешь, кто он на самом деле?
Патрисия качает головой.
– Но во время моего разговора с Бланш Харон присутствовал.
– Значит, мог потом связаться со Стеллой.
– Вполне.
– И если они установили контакт – если этот Харон тот самый убийца, – он потому и выбрал ее очередной жертвой?
– Разумеется, это возможно. Понятно, что люди не сообщают в эту сеть своих имен и адресов, но отыскать такого рода сведения на удивление просто. Есть сайты, дающие возможность просматривать документы публичного характера и списки избирателей. Очевидно, где-то есть еще сайт с ее фотографией. Такое случается. Вчера я обнаружила в сети свой старый школьный ежегодник.
Клэр задумчиво кивает.
– Ты передашь это полицейским? – спрашивает Патрисия.
– Разумеется, передам. Но не думаю, что для них это будет иметь какое-то значение. Доказательств нет, так ведь? Ничего оправдывающего или уличающего, как они говорят. – Она вздыхает. – Я, конечно, благодарна тебе, Патрисия, но мне потребуется еще многое, чтобы они отстали от Кристиана.
По пути к выходу Клэр слегка задевает подозрительного вида мужчину в плаще и шепчет:
– Будет убедительнее, если включите компьютер, детектив.
По контрасту с блестящим, функциональным интернет-кафе Клэр встречается с Генри в одном из баров Верхнего Ист-Сайда, месте сбора забулдыг, где бармен дает осесть пивной пене, потом, доливая стаканы, последними каплями выводит на ней трилистник.[12]
Однако на сей раз Генри пьет содовую с лимоном.
– В общем, так, – говорит он Клэр. – Эта женщина – Джейн Бернз – мечтала выйти замуж за Кристиана. Если хочешь знать мое мнение, ее биологические часы пробили, а он казался хорошим кандидатом в отцы ее детей. Примерно за месяц до свадьбы Кристиан передумывает. Тут она рвет и мечет, что неудивительно. Я разговаривал со швейцаром в доме, где Воглер жил раньше. Им пришлось добиться запретительного судебного приказа, чтобы она не болталась по вестибюлю, выкрикивая ругательства и пороча его перед соседями. По-моему, с тех пор она дожидается случая поквитаться с ним.
– Полицейские могут об этом знать?
– Я не очень высокого мнения об их способностях, но запретительный судебный приказ? Должны. Если не предпочли не знать.
Клэр сидит, погрузившись в задумчивость, не притрагиваясь к пиву.
Глава тридцать первая
Харолд не ошибся, с Гленном Фернишем ему повезло. В доме престарелых он вел себя тактично, а в подготовительном зале просто безупречно. Обращается с трупами почтительно, достойно, что очень нравится Харолду, к тому же Гленн проворный, знающий дело работник.
Труп нужно сначала раздеть, обрызгать фунгицидом и вымыть дезинфицирующим мылом. Затем, если не производилось вскрытие и внутренние органы не удалены, требуется очистить внутренние полости от того, что Харолд именует «гадостью». После этого троакар – длинная бальзамировочная игла – вводится в артерию и подсоединяется к откачивающему насосу, другая игла и сливная трубка вводятся в вену. Из трупа выкачивается кровь, обычно под давлением, так как она загустевает после смерти. Лишь по окончании откачивания и очистки начинается бальзамирование. Антибактерицидный раствор закачивается по венам вместо откачанной жидкости, и наконец кожу трупа опрыскивают более слабым раствором.
Цель бальзамирования, разумеется, не сохранить тело навеки, а гарантировать, что оно будет в приличном виде на глазах у родственников покойного. Бальзамирование, как любит повторять Харолд, лишь первый шаг в более обширной науке косметологии, и в ней Гленн Ферниш особенно преуспевает. У него много свежих идей, например, добавление размягчителя тканей к раствору для опрыскивания.
– Размягчителя тканей? – переспросил в недоумении Харолд. – Чтобы одежда трупа хорошо выглядела?
Гленн Ферниш не посмеялся над его невежеством.
– Нет, Харолд. Современный размягчитель тканей содержит увлажнитель на глицериновой основе, предохраняющий кожу от высыхания.
Харолд оценил косметическое мастерство работника, когда они вместе готовили к погребению тело старой дамы из дома престарелых. Он стал сшивать губы покойной и объяснять свои соображения Гленну:
– Знаешь, губы – самая важная часть всего процесса. После того как глаза закроются, люди пытаются определить по положению губ, спокойно она умерла или нет. Так вот, нам с тобой известно, что кожа сохнет и губы растягиваются, обнажая зубы. Но большинство людей не знают этого, а им хотелось бы видеть на любимом лице едва заметную улыбку. Не широкую усмешку, словно над чьей-то шуткой, а спокойное, умиротворенное выражение. Поэтому в уголках я сшиваю их чуть потуже.
– Сверхпрочный клей лучше, – сказал Гленн.
– Да?
– Многие молодые похоронщики теперь склеивают губы. Тут наверняка никакой нитки не будет заметно. А улыбка станет даже лучше, если ввести под верхнюю губу немного шпатлевки. Разрешите?
Он показал Харолду, как с помощью шпатлевочного пистолета приподнять уголки рта, и Харолд убедился, что улыбка выглядит естественнее, чем после сшивания.
Харолд никогда не был силен в косметологии, эту часть работы он оставлял жене и в последнее время Алисии. Гленн тут же берет все это на себя. Он втирает гигиеническую губную помаду лыжника в губы покойных, чтобы они оставались мягкими, набивает тряпки в грудные полости для заполнения пустых легких. Вставляет пропитанные инсектицидом комки ваты глубоко в ноздри, дабы казалось, что покойный только что сделал последний глубокий вдох. Заполняет запавшие участки кожи шпатлевкой и заклеивает порезы невидимым уплотнителем. Обрызгивает труп тонизатором кожи, чтобы создать впечатление полного здоровья. И лишь потом начинает работать с гримом: накладывает слои грунта на восково-белую кожу, помаду на бескровные губы, лак на ногти. На этой стадии, если труп женский, часто прислушивается к советам Алисии, дочери Харолда, и они вдвоем испытывают три-четыре различных комбинации, вполголоса обмениваются соображениями и заглаживают ошибки очищающим кремом, пока не находят того, что нужно.
